Очень часто назначение настоятелей и штатных священников производится без малейших консультаций с общиной – и речь идет о незнакомых для нее людях. Похоже, многие архиереи считают: главное – восстановить или построить храм. И поэтому человек с «менеджерской» хваткой получает преимущество перед теми, кто способен прежде всего к духовной работе над собой и к пастырской работе с прихожанами. Если речь идет о новообразованном приходе строящегося храма – это еще полбеды. Но когда убирают пожилого, но вполне дееспособного священника, к которому все привыкли, и взамен ставят молодого карьериста, думающего только о стройке и доходах, в душах многих людей возникают обида и непонимание. Подчеркну: речь обычно идет о человеке, совершенно прихожанам незнакомом. Очень часто – об одном из «любимчиков» архиерея, входящем в круг епархиальных сотрудников или в личное окружение. В древней Церкви такое было немыслимо: священники и епископы «росли» в своих общинах, а потому еще до рукоположения люди знали плюсы и минусы этих людей. В дореволюционной России пастырь часто служил всю жизнь на одном приходе, а потом его сменял один из сыновей или зять (отсюда выражение «невеста без места» – то есть поповна, женившись на которой, молодой человек не получал приход по наследству).
Убежден, что при всей каноничности епископской власти советоваться с общиной при назначении священника надо. И уж точно не следует делать что-то помимо ее воли. А лучше всего – назначать тех, кого она сама подготовила в диаконы, священники, настоятели. В большинстве крупных городских общин такие кандидаты найдутся, и получить богословское образование, если надо, для них не будет непреодолимым подвигом. Если же кандидатов нет, их можно найти в соседних приходах, и качества этих людей также будут хорошо известны. Совсем же «внешним» кандидатам лучше бы сначала поработать на временной основе в общине, куда они будут назначаться.
Считаем в корне неправильной ситуацию, в которой христианские общины – епархиальные и приходские – лишены в Русской Православной Церкви возможности участвовать в избрании своих духовных руководителей. Предлагаем следующее.
1. Кандидаты в настоятели, пресвитеры и диаконы конкретной приходской общины должны предлагаться именно этой общиной. Если кандидатов нет – то соседними общинами, в крайнем случае – епархией. Кандидатура должна избираться на приходском собрании, открытом для участия любого православного христианина – местного жителя. Члены собрания могут исключить из участия в нем группы, не имеющие отношения к общине. Правящий епископ должен иметь право отвода кандидата – однако исключительно на основании канонических препятствий или по причине недостатка знаний. Соответствующие аргументы (например, результаты экзамена) епископ должен лично представлять приходскому собранию.
Отстранение священнослужителя от служения или его перевод из общины должны происходить по его собственному желанию или строго по каноническим основаниям, после обсуждения вопроса на приходском собрании.
2. Кандидаты в правящие или викарные архиереи конкретной епархии должны предлагаться только ее епархиальным собранием с участием всего клира, а также двух мирян от каждой общины. После избрания Синод обязан утвердить это избрание или сделать отвод кандидата на строго канонических основаниях, представленных епархиальному собранию и, через публикацию, всей Церкви.
Отстранение епископа от служения или его перевод из епархии должны происходить по его собственному желанию или строго по каноническим основаниям, после обсуждения вопроса на епархиальном собрании.
Понимаем, что предлагаемая система имеет свои слабые места и может быть использована недобросовестными людьми. Однако во многих местах она работает. Даст Бог, будет работать и в среде нашего верующего народа, не доверять которому нет оснований. Нынешняя же система – гораздо хуже, о чем свидетельствуют трагедии многих пастырей и общин. Пусть дорогу осилит идущий – с Божией помощью.
Предлагаем общецерковное обсуждение данной инициативы.
Да, есть опасность «застоя» в приходах при пожилом настоятеле. Да, священнические династии иногда вырождаются или просто слишком прикипают к одному месту, воспринимая его как свою вечную и неприкосновенную вотчину. Да, подчас пастырю нужно менять место служения, чтобы духовно не уснуть. Но совет с общиной и рассмотрение ее кандидатов на служение скорее пойдут на пользу, чем повредят. Тем более что люди обычно чувствуют, когда в приходе, в сравнении с соседними, становится «душновато», и сами ищут перемен. К тому же инициативных людей сейчас в каждом месте немало.
Почему, кстати, архиереи так заботятся о количестве построенных и восстановленных храмов, отдавая предпочтение священникам-«менеджерам»? Да потому, что и их работа подчас оценивается по количеству приходов, особенно новооткрытых. Но в долгосрочной перспективе будущее епархии будет зависеть от того, насколько люди – и священники, и миряне – смогут в этих приходах встречаться с Богом и друг с другом. Если все внимание будет уделено «стройке», количественным показателям и формальной отчетности, храмы могут оказаться пустыми – даже в перенаселенных городских районах, – а прихожане будут искать пастырского руководства в Интернете, а то и в сектах.
Кстати, епархиями тоже не должны руководить «чужаки» – по крайней мере, в местах, где есть свои кандидаты в епископы. Перевести достойного архиерея на лучшее место иногда можно, но тоже сначала спросив «местную церковь», готова ли она принять его. Но еще проще и честнее попросить ее предложить достойнейшего, когда предыдущий епископ скончается или впадет в старческую немощь. И опять-таки лучшим архиереем будет не «менеджер», а известный в регионе духовник, настоятель монастыря или храма. Все-таки главное для епископа – не работа «суперпрораба», не хорошие отношения с церковным и светским начальством, не успешное «администрирование», а духовный авторитет, способность управлять при помощи мудрого слова, а не угроз и не постоянного «тасования колоды» духовенства. Да, архиереем, пользующимся любовью и уважением в народе, труднее командовать из центра. Он наверняка будет иметь «свое суждение» по многим общецерковным вопросам. Но для устойчивости всего православного организма лучше иметь побольше таких епископов и поменьше – чистых управленцев, к тому же мечтающих поскорее перебраться в более престижный и денежный регион.
Люди самостоятельные и самодостаточные – вообще более надежные. Что среди священников, что среди архиереев. Пусть ими и непросто руководить. Сегодня – как и в древние времена – христиане идут к Богу вслед за учителем, за его личным примером, который действует лучше, чем сотни книг и телепроповедей. Когда так происходит, это нужно ценить, не пытаясь выстроить всю христианскую жизнь по какой-либо схеме в рамках епархии или всей Церкви. В моменты трудностей естественно выросшие лидеры православных общин станут лучшей опорой Церкви, а вот «менеджеры» и искатели карьеры быстро разбегутся или сломаются. История гонений и расколов ХХ века это прекрасно показала.
Кстати, об искателях карьеры. Некоторые из них пытаются – и порой небезуспешно – использовать деньги. Грех симонии, то есть покупки церковных должностей, не изжит у нас с советского времени. Из этих же времен родом и другая проблема: попытки использования светских властей. В начале девяностых было много шума вокруг темы «сотрудничества» священнослужителей с КГБ. Рассказывали, что иерархи были чуть ли не генералами, а благочинные – полковниками. В ответ Синодом была создана специальная церковная комиссия во главе с молодым тогда епископом Александром (Могилевым), ныне митрополитом Астанайским. К сожалению, выводы комиссии никогда не были обнародованы.
Однако я убежден, что скрывать в большинстве случаев было особо нечего. Никаких генералов и полковников среди духовенства не было – этого не позволяли установки самого КГБ и советского партийно-государственного руководства. Сам же по себе контакт с советской властью, в том числе с «органами», никаким грехом я не считаю, как и контакт с властью иноверной, положим, в Османской империи, или с властью агрессивно-секулярной, как в нынешней Франции. И та и другая – по сути антихристианские. Но и представителям такой власти можно говорить о нуждах Церкви, а может быть, и о вере. С любой властью, кроме совсем уж богоборческой, могут найтись общие заботы и общие дела. И в этом нет ничего дурного – даже если в записи разговоров тот или иной священник проходит под кодовым названием «агент Михайлов» или, положим, «зимми (христианин, находящийся под шариатской властью, платящий ей дань и в чем-то перед ней отчитывающийся) Владимир».
Совсем другое дело – использование связей с власть имущими для «продвижения» себя и «утопления» ближнего. Для доносов, наветов, клеветы. По большому счету, все равно, какую власть для этого использовали – советскую в лице КГБ и Совета по делам религий, нынешнюю российскую или украинскую, западную или какую угодно еще. До сих пор многие священники и архиереи обивают пороги разных учреждений и просиживают долгие часы за обедами-ужинами, чтобы убедить чиновников, богатеев и «силовиков» в том, что они самые лучшие на свете, а вот их «конкуренты» – сплошь рвачи, развратники, сумасшедшие и враги народа. Слава Богу, советское время хорошо научило наиболее дальновидных церковных руководителей не слушать кадровых рекомендаций «сильных мира сего». Иначе Церковь очень скоро стала бы продолжением той борьбы и тех интриг, которые свойственны миру политической и экономической конкуренции – «миру сему», который, по слову новозаветного Писания, «лежит во зле» (1 Ин. 5, 19).
Кто станет клириком или епископом, должны решать в самой Церкви, но только не на основе субъективно понимаемой «целесообразности», личных предпочтений архиерея либо Патриарха, рекомендаций церковной бюрократии, а на основе ясных критериев и с учетом воли тех людей, среди которых будет служить пастырь или архипастырь. Конечно, при выборах в приходах кандидатов в священники, а в епархиях – кандидатов в архиереи также может возникнуть опасность манипуляций со стороны чиновников, политиков, бизнеса. Но современная деловая культура знает много способов такой манипуляции избежать.