Не видим никаких духовных и нравственных оснований для отказа от обнародования этих данных. Считаем, что это поможет оздоровлению Церкви, обновит чувство сопричастности к ней духовенства и мирян, укрепит доверие к ней в обществе. А главное – поможет проповеди Слова Божия. Честность, открытость, отсутствие «секретов» в церковном организме снимут для многих людей препятствия к общению с Церковью.
Согласно Уставу Русской Православной Церкви, в обязанности Архиерейского Собора входит «рассмотрение докладов по финансовым вопросам, представляемых Священным Синодом, и одобрение принципов планирования предстоящих общецерковных доходов и расходов». Поэтому мы обращаемся именно к Архиерейскому Собору.
Некоторые православные богословы начинают потихоньку объявлять запрет на ростовщичество «устаревшим». Нынешний Патриарх, будучи митрополитом, не раз делился мечтами о том, что Церковь накопит капитал и будет жить на проценты, как некоторые западные христианские организации. Некоторые мечтают также о доходных домах и о жизни на арендную плату. Проблема только в том, что все это убивает естественную активность церковных общин – если тебе безо всяких реальных усилий «капает денежка» и ее хватает на сытую и спокойную жизнь, больше ничего настоятелю или епископу делать часто не хочется. Они привыкают работать не с людьми, а с процентами и с арендной платой.
На этом фоне в исламском мире обновляется верность исконным нормам, запрещающим ростовщичество. В 1960-х годах возник и сейчас успешно развивается беспроцентный исламский банкинг – в его рамках средства инвестируются в конкретные проекты, и тот, кто вложил деньги, имеет долю в прибыли, но одновременно несет и все риски, а потому старается контролировать предпринимательскую инициативу, в том числе в нравственном отношении. Данная система вполне доказала, что в современном мире можно обходиться без ростовщичества. Один из главных мусульманских аргументов против процента – этическая сомнительность получения прибыли не за счет труда, а за счет времени, не подвластного человеку (деньги делают деньги с его течением). Запрещенный в России ДАИШ («Исламское государство») бросил современному финансовому миру экономико-идеологический вызов, введя золотую валюту и таким образом поставив под сомнение моральную легитимность денег, не обеспеченных «твердыми» материальными ценностями.
Видя все это, я около десяти лет назад стал призывать к созданию православной финансовой системы, также лишенной процента, связанной с этически ориентированным проектным инвестированием, основанной на взаимном доверии православных людей друг к другу. В 2014 году собралась небольшая группа единомышленников – экономистов, банкиров, общественных деятелей. С интересом к идее отнеслись в Госдуме и Совете Федерации, в исламской общине, в некоторых банках. Крупные финансовые деятели и «рыночные фундаменталисты» в коридорах власти, конечно, восприняли проект в штыки: нравственный спор с нынешней банковской системой, живущей на чудовищных даже для западного мира процентных ставках, им не понравился. Патриарх однажды намекнул мне, что не надо входить ни с кем «в непреодолимые противоречия». Тем не менее возник проект «этических» линеек банковских продуктов для православных христиан и мусульман – возможно, с сохранением такого уровня процентной прибыли, который покрывал бы инфляцию.
Система, основанная и действующая вразрез с христианскими запретами на занятие ростовщичеством, демонстрирует сегодня разрушительные, губительные тенденции. Это требует взращивания новых, более разумных и справедливых принципов и механизмов работы финансовой системы, основанных на традиционных общественных ценностях. Православные нормы жизни, применяемые и в деловой сфере, должны наконец решительно встать преградой на пути хаоса, разрушения и анархии. Нам нужна собственная система защиты наших национальных интересов. Мы не можем опираться на западные системы – ни на Мастеркард, ни на SWIFT, ни на что-либо еще. Нам необходимо очистить нашу финансовую систему от западного лицемерия, двойных стандартов, от псевдолиберализма, псевдодемократии, от западных финансовых пирамид, пытающихся ловко затянуть другие страны в свои сети псевдомеждународных институций и затем манипулировать ими.
Базовые принципы ПФС:
Отсутствие ссудного процента. Деньги не должны делать деньги. Взаимоотношения между участниками ПФС строятся на основе партнерства, что подразумевает паевое разделение рисков и, соответственно, прибыли и убытков. Вознаграждение собственнику капитала не должно принимать форму выплаты заранее установленной суммы, не зависящей от доходности предприятия.
Запрет спекулятивного поведения. Не допускается спекулятивная деятельность (в том числе на валютном и фондовом рынках), а также деятельность, не направленная на создание реального общественного богатства, не создающая нужной обществу продукции (услуг).
Ограничения по сферам инвестирования. Исключаются вложения в сферы деятельности, не соответствующие этическим принципам (игорный бизнес, табак, развратные развлечения и тому подобное).
Выполнение договорных обязательств. Неукоснительное выполнение взятых на себя договорных обязательств на протяжении всего срока действия договора. Неоднократное нарушение договорных обязательств ведет к отказу в обслуживании со стороны ПФС.
Духовная чистота бизнеса. Неоднократное нарушение норм православной нравственности ведет к отказу в обслуживании со стороны ПФС.
С нашей группой активно контактировали и православные кооператоры. Они, вместе со своими светскими коллегами из Центросоюза (тоже в основном людьми православными), являются наследниками движения, возникшего в России еще в XIX веке и успешно пережившего советский период (хотя и забюрократизированного именно во времена СССР). Главная идея кооперации – взаимопомощь через обмен труда на товары и услуги, минуя деньги. То есть, с точки зрения нынешних ультрарыночников, нечто совершенно неправильное. Как же так, банковская система лишается дохода, а «макроэкономические» и фискальные ведомства – контроля через привычные механизмы! Однако «горизонтальные» связи между людьми, вовлеченными в хозяйствование, всегда демонстрировали жизнеспособность и эффективность – особенно в рамках христианской общины. И сегодня они могут эту общину возродить, особенно на селе, сделав людей самостоятельными, не зависящими от властей и банков. Может быть, именно это больше всего не нравилось нашим оппонентам, как и намечавшаяся связь кооператоров с беспроцентной православной финансовой системой, о которой мы начали говорить, в том числе с власть имущими, прессой и широкой общественностью.
Вся эта работа, увы, практически остановилась после моего ухода из церковной бюрократии. Однако я убежден, что ее можно и нужно продолжать – прежде всего трудами православных мирян, которым для этого совершенно не нужно каких-либо санкций клерикального начальства. Тем более что есть немало думающих священников, пишущих и говорящих на экономические темы и не приемлющих примирения христианства с ростовщичеством. Думаю, что и в коридорах власти должны понять: православные экономисты – теоретики и практики – имеют полное право реализовать традиционный христианский идеал хозяйствования, восстановить связь между деньгами и трудом, привнести в экономику дух доверия и честности. Никакой оглядки на влиятельных людей в рясах, движимых шкурными интересами или боящихся поссориться с сильными мира сего, при этом делать не надо. А добьются миряне успеха, так иерархи и церковные бюрократы первыми встанут к ним в очередь за «помощью» и благоволением.
После того как рубль отыграл катастрофическое падение прошлой недели, многие в наших элитах наверняка опять надеются жить по-старому, ориентируясь не на свой народ, а на МВФ и ВБ. И это вновь затормозит выход России из плена рыночного фундаментализма. Почему не действовать на опережение – например, не ввести рубль, обеспеченный золотом? Физического золота, слава Богу, за недавнее время страной куплено немало. «Золотой» рубль сделает более честным экономические отношения власти и народа (не позволит зарабатывать на снижении курса, обедняя простых людей). Поможет укрепить национальную валюту, затруднив внешние игры с ее курсом. Ослабит доллар и всю мировую финансовую систему. Доллар надо оторвать от нефти. Кстати, по моему мнению, где-то могут существовать или вскоре возникнут параллельные центры эмиссии доллара – как печатного, так и виртуального. С точки зрения законов США, это, конечно, будет нелегитимно, но есть легитимность нравственная: у ФРС, которую никто не избирал и которая никому не подконтрольна, такая легитимность на нуле.
Вернемся, кстати – не только в связи с ростовщичеством, – к внутрицерковной экономике. Строится она в основном на двух видах пожертвований: за свечи и за поминальные записки. Это два главных источника средств большинства приходов. Да, есть и другие. «Спонсоры», а также федеральный и региональные бюджеты могут оплатить крупные работы, для большинства церковных общин неподъемные – восстановление храма, внешнюю и внутреннюю реставрацию, роспись, создание иконостаса. Из федеральных средств вообще можно получить только помощь на восстановление памятников архитектуры – как правило, один раз за много лет. Благотворителей же из-за кризиса становится все меньше, да и те теперь очень прижимисты. Новые храмы, кстати, в основном строятся на их средства. А вот на текущую жизнь прихода или монастыря «спонсорские» или государственные деньги не потратишь.
Главные «повседневные» затраты церковная община должна покрывать сама. И их немало. Это денежное содержание духовенства (обычно очень скромное, к тому же священники и диаконы не работают по трудовым договорам – они несут служение, которое должно совершаться даже без малейшей компенсации, и гарантированной «зарплаты» у них нет). Это выплаты певчим, чтецам, алтарникам, ответственным за социальную, молодежную и образовательную работу, преподавателям воскресной школы. Это зарплаты сторожей, свечниц, рабочих, казначея, старосты (данные категории тружеников в принципе должны работать по договорам, так что на них делаются отчисления в социальные фонды). Это мелкий ремонт, покупка облачений и богослужебной утвари. Это коммунальные расходы – в больших городах очень немаленькие, а на Дальнем Востоке «съедающие» больше половины всех средств. Это, наконец, продукты для трапезы. В итоге «на развитие» почти ничего не остается – многие приходы и половина монастырей едва сводят концы с концами.