— Я виновата перед вами, — Лена раздраженно мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли, — потому обязана помочь устроиться здесь. Комнаты сейчас приготовят. Вы ничего не имеете против вампирш в качестве прислуги?
— Высших? — уточнил Ригаан.
— Здесь других нет.
— Если кидаться не будут, то пусть им.
— Попробовали бы только, — скривилась Лена. — Они не идиотки. И позови своих друзей, мне нужно дать им знание местного языка.
— Думаешь, нужно?
— А как иначе они понимать людей будут? Ты настроен на свой алеан, потому и понимаешь.
— Наверное, ты права, — согласился рыцарь, оборачиваясь. — Бёрн, Гильви, идите-ка сюда.
— Чего еще? — недовольно прогудел оборотень, подходя.
— Мне нужно обучить вас языку, иначе вы здесь немыми и глухими будете, — негромко сказала Лена на гондорском.
— Обучайте, раз надо.
Она коротко дотронулась до лба сперва одного, затем второго, передавая в их память необходимый информационный пакет, несущий знание русского и японского языков. Оборотень с гномом пошатнулись от внезапной дурноты, но вскоре пришли в себя.
— Да, а что делать с этой слугой? — поинтересовался Бёрн.
— Ее что, тоже сюда притащило? — Лена покраснела.
— Увы, — развел руками рыцарь. — Счастье, что только нас четверых. Да еще трупы ее помощников.
— Ясно… — Лена досадливо поморщилась. — Натворила я дел.
— С каждым по неопытности бывает. — Ригаан понимающе улыбнулся, продолжая с сожалением смотреть на нее. — Не стоит так переживать.
— Стыдно…
Оглянувшись, она увидела неподалеку Дитриха и махнула ему рукой. Тот подошел. Рыцарь при виде высшего вампира вблизи едва не схватился за меч, с трудом сдержав себя.
— Добрый день, госпожа! — поклонился немец.
— Здравствуйте, Дитрих. Здесь случайно оказалась девица, давшая клятву крови кому-то из вампиров. Не подскажете, что мне с ней делать?
— Давайте ее сюда, разберемся. — Он усмехнулся. — Приставим к какому-нибудь делу. Слуга?
— Да, высшего ранга. — Настороженный Ригаан кивнул, подавая сигнал гному.
Тот скрылся в трактире. Через некоторое время он вернулся, таща за собой связанную черноволосую девушку, пытающуюся вырваться и проклинающую Гильви на все заставки. Лена подошла и передала знание языка также и ей.
— Заткнись, слуга! — холодно бросил Дитрих. — Рот открывать будешь только по приказу.
Увидев перед собой высшего, Эванна онемела. Настолько старых высших она еще не видела, аура вампира буквально полыхала темным светом. Да ему же не меньше тысячи лет! Слуга рухнула на колени, с благоговением смотря на немца.
— Следуй за мной, — приказал Дитрих. — Не сметь ни на кого нападать в этом доме. Ясно?
— Да, господин.
— Подчиняться каждому, имеющему на груди алеан. Приказы госпожи Елены или Повелителя — вообще закон. По поместью можешь ходить свободно, за его пределы — ни ногой.
— Дитрих, — вмешалась Лена. — Прошу вас передать всем арвадам мой приказ. Я запрещаю делать с этой девушкой то, что делали с Леей. Да с любым другим тоже. Надеюсь, мне не придется повторять?
— Не придется, госпожа! — Вампир низко поклонился. — Я вам больше не нужен?
— Нет, благодарю за помощь.
Немец снова поклонился, взял ошарашенную Эванну за руку — Гильви успел развязать ее — и повел за собой. Она шла, ничего не понимая, то и дело видя древних и очень сильных высших. Что самое странное, эти высшие подчинялись кому-то. Невероятно, но факт. Как же это? Сама она, однако, приказ нарушить не осмелится — знает, что за такое бывает. Хотелось бы только понять, кто здесь главный. Неужели слова о Повелителе — правда? Тогда страшно. Очень страшно: каждый слуга хорошо знал, что случится, если на Арду снова явится палач. В прошлый приход, по счастью, он выступил против Света, не тронув слуг Тьмы. Но кто знает, как Повелитель поступит на этот раз? Уж никак не Эванна.
— Простите, великий… — осмелилась открыть рот девушка. — Позволите задать вопрос?
— Задавай. Один.
— Что госпожа запретила делать со мной?
— Что? — Дитрих ехидно осклабился, выпустив клыки, и подробно объяснил.
Эванна шла за ним, как оглушенная. Никогда не поверила бы, что высшие могут потребовать от своей слуги такого. Не помнила, чтобы подобное случалось. Впрочем, если кому и приходилось, то разве он станет после того рассказывать о своем унижении? Нет, конечно. И приказ не исполнить она не осмелилась бы. Тем более приказ кого-то из высших. Какое счастье, что госпожа запретила это. Какое счастье…
Проводив вампира со слугой взглядом, Лена повела рыцаря, оборотня и гнома в дом. Покои для них уже подготовили. Она не понимала, откуда в этом доме столько комнат, возникало подозрение, что изнутри он в несколько раз больше, чем снаружи. Вполне возможно, Гарвельт играл с пространством-временем так, как ему самому того хотелось. Гости подозрительно оглядели роскошную обстановку и массу незнакомых вещей в выделенных им покоях. Только Гильви просиял, увидев заставленный сотнями разноцветных бутылок огромный бар. Он немедленно продегустировал виски и пришел в полный восторг. Ригаана потряс телевизор — рыцарь уставился в двухметровый экран, на котором шел боевик, с приоткрытым ртом, пытаясь хоть как-то понять, что перед ним. Бёрна, казалось, не могло удивить ничто — оборотень остался невозмутимым, хотя не отказался от выпивки. Однако местное, закатанное в маленькие железные бочонки пиво никому не понравилось — жидкое и противное. Зато крепкие напитки вызвали одобрительные кивки всех троих — дома таких пробовать не доводилось.
— Жратоньки хоцца! — громогласно сообщил гном.
— Скажите вампиршам — принесут. — Лена улыбнулась его непосредственности. — На кухню тоже можно зайти, там всегда чего-нибудь найдется. У нас с сегодняшнего дня повар свой есть, до того по ресторанам еду брали.
— Ресторанам? — Ригаан вопросительно приподнял брови.
— По трактирам то есть.
— А, понял.
— Гляну-ка я, чегой там у вас за кухня. — Бёрн встал и вышел.
— О, это дело он любит, — ехидно прокомментировал уход старого друга рыцарь, — по кухням-то шастать. Куда ни попадем, медведь наш первым делом на кухню несется, с поварами знакомиться. Сам ведь повар такой, что я лучшего не встречал. Как что приготовит, так ешь, пока лезет. Да и потом тоже. Стонешь, а все равно ешь.
Вскоре Лена попрощалась и ушла к себе — хотелось искупаться и немного отдохнуть. Ей сообщили, что вечером ее ждет палач. Предстоял какой-то серьезный разговор, и она несколько волновалась. Все-таки с Гарвельтом шутки плохи.
— Здравствуйте, госпожа! — Лея, протиравшая шкаф влажной тряпкой, поклонилась.
— Здравствуй. — Лена внимательно ее осмотрела. — Ты почему встала? Тебе рано пока вставать, иди ложись и отдыхай, раны же еще не закрылись.
— Благодарю за заботу о недостойной… — Еврейка покраснела, пряча глаза. — Я…
— Ты сейчас же пойдешь в свою комнату, — оборвала ее Лена, — выпьешь грога и будешь отдыхать, пока все у тебя не заживет. Я тебе не Даяна. Где она, кстати?
— Японцы забрали. — По губам Леи пробежала злорадная ухмылка.
— Вы, надеюсь, моего приказа не нарушали? Не издевались над ней?
— Что вы, госпожа! — испуганно вскинулась вампирша. — И никогда не нарушим!
— Я рада, — кивнула Лена, вслушавшись в чувства вассала, и укоризненно вздохнула — болит ведь у нее все, а встала, доказать захотела, что не бесполезна. Дурочка несчастная!
Она сама отвела Лею в ее комнату, заставила раздеться, смазала истекающие сукровицей раны обезболивающей мазью и уложила. Та тихо всхлипывала, потрясенно смотря на госпожу, — много сотен лет никто, кроме Сатиа, о ней не заботился. Наоборот, только гоняли нещадно и издевались, слова доброго никто не говорил. Вспомнив случившееся триста лет назад, Лея не удержалась от слез. Безжалостно обошелся с ней Владыка Небесный. За что только? Кто бы знал…
Росла себе примерная еврейская девочка в семье набожного раввина из Вильно, писаная красавица, замуж готовилась выйти, уж и жениха хорошего подыскали — талмид ле коль hа-йом,[5] это вам не просто так. Да вот беда случилась, умерла, до восемнадцати не дожив. Покусала ее тварь какая-то, ночью напала, всю шею в клочья изорвала. Погоревали родители — и похоронили дочь. Как положено. Никому и в голову прийти не могло, что девочка в гробу через несколько дней глаза откроет, перестав быть человеком. Перепугалась она страшно, несколько дней пыталась наружу выбраться, но не смогла, силенок не хватило. Потом кто-то вырыл гроб и увез новорожденную вампиршу с собой, объяснив предварительно, кем она стала. Укусил Лею дикарь, за которым давно охотился клан Арвад, чей глава и выкопал девушку из могилы. Ему вовсе не требовались свежеиспеченные вампиры, толку с них было чуть, а забот — море. Зато Мак-Ардоу заинтересовала связь между родителем и птенцом, благодаря которой дикаря вскоре поймали и казнили. Лея после того стала никому не нужна, и ее бросили на попечение женщин клана.
Поначалу все шло относительно неплохо — в замке главенствовала персидская царевна Сатиа, встретившая новенькую очень благожелательно и попытавшаяся помочь перепуганной девочке кое-как понять, кем она стала. Возможно, Лея и привыкла бы, но не прошло и месяца, как из Испании прибыла критянка Даяна со своими подругами. Чем знойной южной красотке не понравилась девушка, боящаяся всех и вся, не могущая смириться со своей новой природой? Кто ее знает, только жизнь Леи с того дня превратилась в ад. Без помощи Сатиа, жалевшей бедняжку, она вообще сошла бы с ума, наверное. Не раз приходили мысли о самоубийстве, но серебряный кинжал достать совсем непросто, а ничто иное убить вампира не могло. Впрочем, наверное, она умерла бы и так — девушка напрочь отказывалась пить человеческую кровь, сохла, худела, не имела сил даже встать, но все равно отказывалась. Сатиа, которой донельзя надоело поить молодую подругу собственной кровью, буквально заставила Мак-Ардоу провести Лею через высшее преобразование, сделав энергетическим вампиром. Только от Даяны защитить так и не смогла — глава клана запретил, сказав, что бесполезная тварь должна научиться отбиваться сама. Увы, девушка так и не сумела этому научиться — критянка с подругами хорошо умела ломать любое сопротивление. Лет через сто Лею начали натаскивать на тайные убийства. Ей было уже все равно, давно не помнила ничего, кроме боли и отчаяния. Приказывали идти и убивать? Шла и убивала, не чувствуя ничего, только слабую радость из-за того, что несколько дней пройдут без пыток и унижений. А по возвращении снова попадала в руки Даяны…