Когда Сатиа вытащила тихо воющую от боли девушку из канализационного коллектора и сказала, что госпожа берет ее горничной, что больше никто не станет ее мучить, Лея просто не поверила. Не бывало такого, чтобы ее не мучили. Или бывало? Нет, она такого не помнила. Разве что выдавалась небольшая передышка, когда Мак-Ардоу отправлял Даяну куда-то. Но оставались ее подруги, еще более жестокие, чем сама предводительница. Редко они покидали резиденцию клана все вместе. В такие дни у Леи случался праздник, хоть поспать вдоволь удавалось. Однако когда еврейка поняла, что Сатиа не лжет, она едва не обезумела от радости и готова была молиться на госпожу Елену. Правда, Даяна тоже стала горничной той, но госпожа запретила ей трогать кого-либо. К тому же критянку постоянно забирали японки, делая с ней то же самое, что она сама творила раньше с Леей. Какое счастье испытывала еврейка при виде слез мучительницы!.. Понимала, что грех радоваться чужой беде, но не радоваться не могла. Слишком много горя причинила ей Даяна.
— Спи, девочка… — Лена, не успевшая закрыть чувственное восприятие и разделившая с несчастным существом страшные воспоминания, вздрогнула. — Спи. Все будет хорошо.
— Спасибо вам, госпожа… — Лея плакала, ловя и целуя руку, поглаживающую ее волосы. — Спасибо…
Лена оставалась с ней, пока девушка не уснула. Она все еще пребывала под впечатлением от воспоминаний бедняжки. Даяна… Как же можно быть такой сволочью? Из года в год, из десятилетия в десятилетие измывалась… Постоянно придумывала новые издевательства. Не было, наверное, в мире пыток, через которые не прошла бы Лея. Кошмар.
Вскоре Лена и сама уснула, искупавшись перед тем с помощью как всегда невозмутимой Эдны.
Странный дом. Лабиринт какой-то бесконечный. Бёрн как-то сразу понял, что внутри он куда больше, чем снаружи. Опять колдовские штучки. Оборотень поежился — не любил он магии. Только никуда не денешься — слава Эру, что ненадолго здесь. По дороге то и дело попадались высшие вампиры, отчего его передергивало, рука пыталась найти оружие. Бёрн едва сдерживался, чтобы не перекинуться и не задрать кого-нибудь своими немаленькими когтями. Но все-таки сдерживался, помня, что в гостях, что здесь свои порядки. И кому только пришло в голову кровососов приручать? Зачем? Не проще ли было их передавить? Увидев человека, желтокожую девушку в непонятном одеянии, Бёрн решил спросить, где кухня, — самостоятельно найти ее он так и не сумел.
— Спуститесь на первый этаж, — ответила на заданный вопрос незнакомка, совсем еще ребенок на вид, — там спросите у любого вампира, они отведут.
— Да мне у них спрашивать — так легче удавиться, — проворчал гигант.
— Почему? — Выщипанные в ниточку брови девушки удивленно взметнулись вверх.
— У нас дома с ними война уж полтыщи лет идет, — поморщился Бёрн. — Стольких моих друзей они погубили, что…
— Понимаю, — кивнула незнакомка. — Хорошо, я сама вас отведу. Меня зовут Юкио.
— Бёрн из Дорга, — представился оборотень. — А вы здесь кто?
— Воин Пути.
— Женщина?! — не поверил он.
— У нас так принято. — По губам Юкио скользнула вежливая улыбка, в которой, однако, легко ощущалась ирония. — Женщина может сделать то, на что не способен мужчина. И там, куда мужчине не проникнуть.
Внезапно внимание Бёрна привлекла жмущаяся к стенке очень красивая смуглая вампирша. Очень старая и редкостно сильная — подобной ауры у кровососов он еще не видал. Жуть, да и только — десяток подобных ему оборотней в клочья порвет и даже не запыхается. Тварь попыталась проскользнуть мимо, с таким непередаваемым ужасом смотря на стоявшую рядом с ним юную девушку, что гигант даже удивился. Это чем же можно было до такой степени запугать высшего?
— А ты что здесь делаешь, Даяна? — заметила вампиршу Юкио.
— Мне сказали, что я больше не нужна, госпожа… — простонала та, затравленно смотря на японку. — Меня отпустили…
— Рано. Спустись на второй этаж, там найдется, кому тобой заняться.
— Пощадите, госпожа! — взмолилась Даяна, падая на колени. — Я не могу так больше!
— Не можешь? — В голосе Юкио появился намек на удивление. — Никого не интересуют твои желания, арвад. Иди куда сказано! Спросишь Фумико, она знает, что с тобой делать. Тебе понравится ее богатая фантазия.
Вампирша глухо завыла от отчаяния, размазывая слезы по лицу.
— А ведь когда-то и перед тобой вот так стояли на коленях и умоляли пощадить их… — задумчиво протянула раскосая девушка. — Если честно, то мне интересно: а ты на моем месте пощадила бы? Только честно, я ведь все равно пойму, если ты солжешь.
Критянка вздрогнула, как будто ее ударили, и съежилась. Потом глухо сказала:
— Нет…
— Так чего же ты от меня хочешь? — развела руками Юкио. — Иди к Фумико, там тебя ждут несколько интересных сюрпризов.
— Ей было так же больно и страшно… — вдруг невпопад сказала Даяна, остановившимся взглядом смотря перед собой. — Так же больно и страшно…
— Да, так же, — подтвердила японка. — И даже больше. — Она подошла к критянке, наклонилась и добавила: — Иди, Даяна. Иди и испытай все, что должна испытать. Ты на правильном пути.
— На правильном? — Вампирша подняла наполненные слезами глаза, ее всю колотило.
— Да. Иди и прими свою судьбу с достоинством.
Даяна больше ничего не сказала, тяжело поднялась на ноги и поплелась прочь, держась за стенки. Ее продолжала бить крупная дрожь, критянка глухо всхлипывала, но шла.
— Извините, — Юкио повернулась к ошарашенному увиденным Бёрну, — но она — порученное мне дело. Очень неприятное дело, однако долг есть долг.
— Эт точно, — согласился оборотень, провожая недоуменным взглядом ковыляющую по коридору высшую. — Долг — он и в Мордоре долг, орку ясно. Токо что оно значит? Чего эта кровососка так рыдала?
— Она — одна из самых жестоких в прошлом. Пытала из любви к искусству. Занимаемся ее перевоспитанием, для чего пришлось заставить ее пройти через то, через что она заставляла проходить своих жертв.
— Нешто вампира чему-то научить можно? — Бёрн пренебрежительно повел плечами. — Пропащие они твари.
— Не скажите. — Юкио улыбнулась. — Тем более что они и не вампиры уже — Повелитель изменил их природу. Им больше не надо ни крови пить, ни силы из человека высасывать. Даже души кое к кому возвращаются. Вот есть, например, среди них одна девочка, которая умереть согласна была, но кровь человеческую пить отказывалась. Чего с ней только не делали — отказывалась. Они тоже разные, к каждому нужен свой подход, а понять — любой может, если правильно учить.
— Может, оно и так. — Оборотень растерянно почесал лохматую голову. — Нам как-то не до того — отбиться бы от сволочей. В край обнаглели, жить не дают.
— Полагаю, Повелитель придумает, чем помочь. — Девушка прищурилась, при этом ее глаза совсем превратились в щелочки. — Вам на кухню нужно было? Идемте.
Следуя за странной девушкой-воином, занимающейся крайне неблагодарным делом — перевоспитанием вампиров, Бёрн недовольно хмурился. Странное что-то в этом доме происходит. Вампиров перевоспитывать? На кой хрен? Перебить — и нет проблемы. Но это их дела, ему бы домой поскорее вернуться, да кинуть кой-кому весточку обо всем увиденном — дела не сильно веселые творятся. Даже старый друг Ригаан из этого паскудного Братства оказался. А Братство не поймешь. Сегодня оно за тебя, завтра против. Какое, в назгула, Равновесие? Или ты к Свету идешь, или во Тьму валишься, третьего не дано. И коли ради Света чего плохого сделано, то оно оттого только хорошим делается. Подумаешь, хоббитов вырезали. Значит, надо было! Так зато сучье Братство потом всех эльфов изничтожило. Тоже до последнего! Правых и виноватых, не разбираясь. А Повелитель их поганый светлых валар убил, да не убил даже, а как щенят шкодливых передушил. Кто ему, гаду такому, разрешал?! Сколько потом пришлось мучиться, заново иерархию Света создавая, только сам Эру и знает. А Тьма в это время крепла. Нет, что-то тут не так. А вот что именно, Бёрн понять не мог. Вспомнив бледную тварь, с которой говорил на пороге трактира Ригаан, старый медведь поежился. Жуть ходячая. Хорошо хоть не в их мир пришел, а то бы совсем весело стало.
— Вот и кухня, — заставил его опомниться вежливый голос девушки.
— Благодарствую! — поклонился Бёрн. — Желаю успеха в вашем нелегком деле.
— Спасибо, — тяжело вздохнула девушка. — Надоело мне Даяной заниматься донельзя, а выхода нет. Она — вассал госпожи, а значит, обязана понять все необходимое. Вот и сейчас придется идти и делать крайне неприятные для меня самой вещи, делая вид, что мне это нравится. Впрочем, долг не всегда приятен.
— По-моему, почти никогда! — хохотнул оборотень. — Только его за нас никто не исполнит.
— Вы правы, — согласилась Юкио. — Никто. А потому вынуждена попрощаться. Если вы не против, хотела бы как-нибудь угостить вас саке.
— А что это?
— Рисовая водка. Ее пьют подогретой.
— Водку — подогретой?! — Бёрн едва не поперхнулся от неожиданности. — Бр-р-р…
— Совершенно зря. — Девушка тонко улыбнулась, смотря на него с некоторой иронией. — Зависит от качества саке.
Эта кроха что, клинья к нему подбивает? Оборотень посмотрел на нее уже несколько другим взглядом и качнул головой — вполне ничего, фигурка точеная, по-своему даже красива. Экзотика, мать ее. А почему бы и нет? Когда это он отказывался от внимания юных девушек? Никогда, не дурак как будто.
— Дык чего ж отказываться? Можно и попробовать.
— Тогда я вечером за вами зайду. — Юкио бросила на него лукавый взгляд и исчезла.
Оборотень только глазами захлопал, пытаясь понять, куда она подевалась, потом мысленно сплюнул — на чистый пол он плевать не мог, стыдно ведь, кто-то мыл — и махнул рукой. Назгул их тут разберет.
Окинув заинтересованным взглядом огромное помещение, заставленное кучей непонятных штуковин, Бёрн озадаченно поскреб затылок. Это вот как будто печи, но чем они топятся? Ни дров, ни угля не видно. А вон это что? Блестит чего-то, огоньками мигает. Вампирши в белых передничках закладывают тесто в это блестящее нечто. Это они там хлеб пекут? Ну, ни моргота себе! Ладно, столы, понятно. Только кто ж столы из железа делает, дорого же! А это что за белые огромные ящики, откуда мясо замороженное достают? Вот ведь накрутили, кухню не узнаешь. И сплошные вампиры вокруг. Что за паскудство?