Глава 34
— Не стреляй! — донесся издалека голос Ильи.
Движущийся элемент оказался мужчиной, подошедшим ко мне вплотную. Я так долго ждала, столько сомневалась, смогу ли выстрелить в человека, пусть он и не человек вовсе, что теперь удивилась собственной решимости. Палец с силой надавил на спусковой крючок. В это мгновение я почувствовала, как мои руки свернули в сторону. Что это? На отдачу не похоже. Он схватил меня за руки! Держит. Пытается отобрать пистолет. Я сжала зубы, стараясь удержать равновесие, но тут же ударилась боком об пол.
— Мама дорогая! — послышались приглушенные старческие причитания. — Ночь на дворе…
— Отпусти пистолет, — раздался шепот Ильи издалека. Но если он так далеко, почему я слышу, что он шепчет? — Сейчас соседи выйдут, под суд попадешь.
Я почувствовала знакомый запах и дыхание на шее. С трудом, будто тело заржавело и его давно пора смазать, повернула голову. Илья. Лежал рядом и обнимал меня так же, как когда-то его я. В ту ночь, когда он застрелил человека. А я? Я тоже убила? Повернув голову в сторону выстрела, я увидела дыру в стене. Между моих ладоней по-прежнему был зажат пистолет, а сверху их крепко держали руки Ильи. Послышался поворот ключа в замке. На этот раз звук показался не таким далеким.
— Отпускай, скорее! — совсем близко раздался голос Ильи.
Я послушалась. Он помог мне сесть. Пока дверь напротив медленно открывалась, спрятал пистолет под мышкой, прикрыв его бомбером.
— Простите, пожалуйста, — улыбнулся выглянувшей из-за двери седой макушке. — Мы тут комод несли, с лестницы уронили.
— Мама дорогая! — повторила старушка. — Разбился, небось?
— Да ничего, цел будет.
— Значит, старинный. У Маргариты Александровны хорошая мебель была, крепкая. Вы, если еще что-нибудь выбрасывать соберетесь, ко мне постучите. Вам нести ближе, а мне добро пригодится.
— В следующий раз обязательно, — пообещал Илья.
— Аделечка, у тебя все нормально?
— Да-а, — отодвигаясь от Ильи, севшим голосом ответила я. — Спасибо.
— Твоя репутация уже пострадала, на голый пол можешь не пересаживаться, — сказал Илья, когда старушка прикрыла дверь. — Теперь весь подъезд будет знать, что ты пьяная валялась в коридоре с парнем в обнимку.
— Посмотри, — кивнула я на освободившийся участок коврика.
— Так ты поэтому меня чуть не застрелила? — достал из кармана бомбера бумажный платок и поднял сережку Илья. Красное золото, крупный голубой топаз.
— Я думала, это он.
— Ну я же кричал.
— Я не поняла, — замотала головой, чувствуя, как из глаз брызжут слезы.
— Да ладно, обошлось же все.
— Сережка, — всхлипнула я и спрятала лицо в ладонях.
— Ну смотри, есть и хорошая новость. Теперь у тебя полный комплект.
— Она не моя.
— Думаешь…
— Нет, — принялась вытирать слезы я. — Не думаю, знаю. Это Надина. Она в них была, когда мы по видеосвязи разговаривали.
— Похоже на кровь. Он и у тебя только одну сорвал, да?
Я кивнула и отвернулась. Губы дрожали, но слез уже не было.
— Как считаешь, зачем он ее тебе подбросил?
— Чтобы знала, что от него живой никто не уходит.
— Постой. Если он принес ее тебе, значит, знает, что вы с Надей общались. Откуда?
— Понятия не имею. Точно не от службы поддержки, там все секретно.
— Ну да, поэтому к тебе тот шизик в квартиру завалился.
— Муж Вероники? Я же ему сама позвонила со своего номера. Если бы в службе давали такую информацию, здесь очередь из бывших мужей с улицы бы стояла.
— Да, наверно. Ну тогда получается, Надя сама кому-то рассказала.
— Я три года назад никому не рассказывала, что написала заявление в полицию, но он все равно как-то об этом узнал. Послушай, а ты можешь позвонить в подобную службу поддержки и навести справки о какой-нибудь женщине?
— Можно попробовать, конечно, но там бумажная волокита начнется на месяцы…
— Я не об этом.
— Намекаешь, что он из полиции?
Я только пожала плечами.
— Сколько вы общались с Надей? Неделю-две?
— Около того.
— Если служба и правда такая надежная, как ты говоришь…
— Надежная.
— Он бы не успел бумажки собрать.
— Понятно, — с трудом поднялась на затекшие ноги я.
— Мистика, блин, — последовал моему примеру Илья. — Я возьму сережку. Попробую дозвониться до криминалиста, может глянет, вдруг есть отпечатки.
— Конечно, — ответила я, заранее зная, что их там не окажется. Следов крови тоже не осталось бы, будь хоть один шанс отыскать тело Нади. Подступила тошнота.
Илья подошел к дыре в стене. Достав связку ключей, он попытался выковырять пулю, но вместо этого отколол кусок штукатурки размером с кулак.
— Хотя бы от пули следа не останется.
— Пистолет отдай, — еле сдерживая позыв к рвоте, сказала я.
— А если кого-нибудь застрелишь нечаянно?
— А если он меня, специально?
Вместо того, чтобы отдать пистолет в руки, Илья положил его ко мне в сумочку. Я смотрела на розовато-бежевую, прошитую ромбами кожу, и не могла поверить, что все это время она оставалась на мне. Казалось, за последние пятнадцать минут я вместе с чувством собственного достоинства растеряла и все вещи. Не хватало только выплеснуть содержимое желудка Илье под ноги. Стараясь не наклонять голову, трясущимися пальцами выудила из бокового кармашка ключи. Попасть в замочную скважину на ощупь не удалось, ключи выскользнули из руки и со звоном упали на плитку.
Илья тут же их подобрал и, отодвинув меня, открыл дверь. Без спроса, с куском штукатурки в руке, первым вошел в квартиру. Всего неделю назад он, словно вампир, не мог даже порог переступить без приглашения, а сейчас расхаживал взад-вперед, осматривая каждый угол. Нет, это не тот Илья, которого я знала с детства. Это даже не взрослый Илья, а Илья — профессионал, который знает, что и как нужно делать.
— Поеду в отделение, — сказал он, закончив осмотр. — По списку посмотрю, сережку криминалисту по пути завезу. Ты здесь одна справишься?
Я кивнула, все еще стараясь не расплескаться. Каждый раз, когда тошнота отступала, в голову, как назло, лез образ обгоревших останков Нади, и меня накрывало заново.
— Дверь закрой на все замки, сигнализацию включи. И телефон держи под рукой.
Я снова кивнула. Попыталась вытолкнуть парня за дверь. Мне почти удалось его выпроводить, но на пороге Илья остановился. Он резко обернулся. Двигаясь по инерции, я уткнулась лицом ему в шею. Он обнял меня, крепко прижал к себе.
Своим ученицам я рассказываю, что во время прикосновений к близкому человеку вырабатывается окситоцин, гормон любви. Под его воздействием на душе становится спокойно, забываются тревоги, исчезают страхи, хочется заботиться и наслаждаться заботой, поэтому стоит чаще прикасаться к близким людям. Интересно, а в ампулах его не продают? Было бы здорово зайти в аптеку и купить упаковку из десяти штук по пять миллилитров. Сильный и внимательный Илья, в растворе для инъекций.
Глава 35
Закрыв за Ильей дверь, я не стала включать сигнализацию. Рано или поздно насильник придет, и в этот момент мне будет нужен заряженный пистолет, а не отряд полиции. Тошнота отступила. Окситоцин, казалось, тоже испарился. Теперь я чувствовала себя особенно уязвимой и одинокой.
До встречи с Русланом это чувство было мне незнакомо. Спрятавшись в бывшей бабушкиной квартире от внешнего мира, я не была одинока, потому что ни в ком не нуждалась. Этот мужчина с усталым и одновременно насмешливым взглядом будто отвоевал пространство в моей жизни, а потом из нее ушел, оставив пустоту. Удивительно, но в последние дни я думала о нем реже. Может, потому что вокруг творились слишком страшные вещи, на фоне которых мои страдания по Руслану меркли. А может, благодаря присутствию Ильи. Если так, то почему объятия одного мужчины вызвали во мне грусть по другому?
Уверена, Руслан смог бы мне сейчас помочь. Он всегда находил способ. В отличие от Ильи, он не следовал правилам, а в каждом тупике находил обходной путь. От одной мысли о том, что можно набрать номер и попросить его о помощи, кровь побежала быстрее. Сонливость, которая начала окутывать меня в душной квартире, рассеялась. Даже к лучшему. Засыпать после таких потрясений не стоит, сон не принесет бодрости, а только заберет последние силы.
Открыв на кухне окно, я заварила мятный чай. Свежий воздух помог выветрить глупые мысли. Я не буду звонить Руслану, ни среди ночи, когда он спит рядом с Милой, ни днем, когда она далеко. В любое время суток это предательство, и по отношению к подруге детства, и к самой себе. При этой мысли вместе с зашкаливающим чувством собственного достоинства меня охватил приступ смеха. Ай да я, ай да молодец! Все делаю правильно: подруг не предаю, сама не унижаюсь. Так и умру, гордая и одинокая.
Проходя мимо окна за очередной, уже пятой по счету порцией успокаивающего чая, я увидела порозовевшие от первых солнечных бликов здания и знакомую черную Ауди. Илья занял пост. Раньше его дежурства под окнами меня раздражали, сейчас же я почувствовала спокойствие, сродни тому, что испытывала в его объятиях. Взяла айфон и уже собралась набрать его номер, чтобы пригласить подняться, но передумала. Несколько бессонных часов назад я готова была позвонить другому. Интересно, Руслан испытывает те же чувства, когда думает обо мне и Миле? Интересно, Руслан думает обо мне?
На экране появилась фотография Ильи, а следом раздались первые аккорды Маримбы.
— Не спишь уже?
— Только проснулась, — соврала я. — Есть какие-нибудь новости?
— Криминалист осмотрел сережку. Говорит, отпечатков нет. Камни сверкают, как будто их специально отполировали. Есть кровь на замке, но толку…
— А по списку? Получилось что-нибудь узнать?
— Ага, я сейчас пришлю тебе на имейл фотографии всех сыновей. Если кто-то заинтересует, будем разбираться, где чей.
— Тебе же нельзя копировать данные. Может, лучше распечатаешь, как те дела?