Почему это важно?
Однажды хирург зашел к бедному калеке и милостиво предложил оказать ему любую помощь, какая будет в его силах. Хирург cтал очень учено рассуждать о природе и происхождении болезни; о лечебных свойствах некоторых лекарств; о пользе физических упражнений, свежего воздуха и света и о различных способах, посредством которых можно восстановить здоровье и силу. Эти замечания были так полны здравого смысла, обнаруживали так много глубины и точного знания, что калека, сильно встревожившись, воскликнул: «Не надо, умоляю вас, забирать мои костыли. Они моя единственная поддержка, и без них я буду воистину несчастен!» «Я не собираюсь, – сказал хирург, – забирать ваши костыли. Я собираюсь исцелить вас, и тогда вы сами их выбросите».
Даже если вы согласны, что наука и религия несовместимы, какой в этом вред? В конце концов, большинство конфессий не выступает против науки как таковой, и многие религиозные ученые спокойно забывают о Боге, когда заняты работой, даже если в воскресенье, идя в церковь, меняют свое отношение.
Вред, как я неоднократно повторял, исходит не от существования религии как таковой, а от того, что религия полагается на веру и превозносит ее – и под верой я подразумеваю убеждение без опоры на доказательства. А вера в том виде, в каком она присутствует в религии (и в большинстве других областей жизни), представляет опасность как для науки, так и для общества. Вера искажает восприятие науки обществом: утверждает, к примеру, что наука, как и религия, основана на вере; уверяет, что откровение или рекомендации древних книг – такой же надежный проводник на пути к истине о Вселенной, как и научные инструменты и методы; считает, что адекватное объяснение может быть основано на том, что нравится лично вам, а не том, что подтверждено эмпирическими исследованиями.
Религиозные ученые подрывают основы собственной профессии, разбавляя строгую науку утверждениями о сверхъестественном – утверждениями научными в широком понимании. Несмотря на заявление Стивена Джея Гулда о том, что «правильная» религия воздерживается от заявлений о естественном мире (мы уже узнали, что для теистических религий нет четкой границы между «естественным» и «сверхъестественным» мирами), религия регулярно становится неправильной и делает заявления о реальности. И ученые и богословы показали, что Гулд был неправ, когда утверждал, что авраамические религии, по словам Иана Хатчинсона, «свободны от любых утверждений об исторических или научных фактах, доктринальных авторитетах и сверхъестественном опыте».
Исторические факты – это, конечно, тоже научные факты, но этого мало: новая естественная теология делает и чисто научные заявления. Возможно, самое вредное из них – это аргументы из категории «Бог пробелов»: заполнение лакун в наших представлениях о природе объяснениями с привлечением Господа. Мало того, что подобные объяснения легко разрушаются успехами науки (и это происходит регулярно), они еще дают людям ложное впечатление, что некоторые вопросы о Вселенной просто не поддаются научному объяснению, поскольку лежат вне компетенции науки.
Фрэнсис Коллинз говорит, что альтруизм и внутреннее моральное чувство невозможно объяснить с научных позиций, а значит, они даны нам Богом. Тем самым он делает заявление одновременно о природе и о науке: он утверждает, что мораль никогда не будет объяснена натуралистически. Богословы заявляют, что и сознание и способность наших чувств определять истину никогда не получат научного объяснения. Тем самым они не только вводят общественность в заблуждение, но и тормозят науку, поскольку подразумевают: ученым следует просто отказаться от исследования этих феноменов. По мнению религиозных биологов, эволюция человека, или человекоподобных видов, была неизбежна. Тем самым они делают заявление внешне научное, но опирающееся на самом деле на религиозное представление о человеке как особом виде и одухотворенном создании Божием. Эволюционисты-теисты утверждают, что Бог проявляет себя в незаметном движении электронов или в какой-нибудь хитрой мутации, которая приводит к возникновению нужного ему вида. Они говорят вещи, которые не имеют научной основы, а как бы подоткнуты сверху в научную пачку и призваны удовлетворять эмоциональные нужды. А когда мы слышим, что законы физики и тонкая настройка физических констант Вселенной не имеют другого объяснения, кроме божественного, я точно знаю, что большинство ученых с этим не согласятся.
Но слышит ли публика их возражения, понимает ли их контраргументы? Обычный человек, по крайней мере в США, с гораздо большей вероятностью решит, что да, наука в самом деле достигла пределов своих возможностей, а за этими пределами лежат владения Бога. Это искажение науки. Как мы узнали, на самом деле у науки есть условные объяснения для морали, альтруизма, сознания, конкретности физических законов во Вселенной, – и того факта, что многие наши представления, основанные на здравом смысле, верны. Эти объяснения могут оказаться ошибочными, но как мы можем это узнать без дальнейших научных исследований? К несчастью, аргументы из категории «Бог пробелов» не способствуют дальнейшим исследованиям, поскольку их сторонники считают, что наука никогда не объяснит эти моменты.
Я как ученый расстроен постоянными вторжениями религии в вопросы реальности. И еще больше расстраиваюсь, когда такое вторжение порождает ничем не подкрепленные утверждения об эволюции. Как мы видели, религия не имеет ни права, ни основания для заявлений о том, что входит, а что не входит в компетенцию науки. Разумеется, у науки хватает сложнейших задач, и некоторые из них никогда не будут решены (почему скорость света в вакууме постоянна?). Конечный ответ будет: «Просто потому, что это так». Мы можем подойти к пределу объяснительной способности по нескольким причинам: потому что доказательства от нас ускользают (многие древние виды, к примеру, просто не попали в окаменелости) или потому что наш мозг не настроен на их разгадку. Но подумайте, сколько вопросов религия уже объявляла неразрешимыми (и принимала за доказательство существования Бога) и сколько из них в конечном итоге было решено. Эволюция, инфекционные и душевные болезни, молния, стабильные орбиты планет – список можно продолжать. Религиозные люди часто призывают ученых к «скромности», не обращая внимания на бревно в собственном глазу, – на то, что многие вопросы вроде морали они считают неразрешимыми для науки. Утверждение о том, что наши неудачи почему-то свидетельствуют в пользу существования какого-то бога, говорит лишь о самонадеянности и незнании истории. А вера в то, что этот бог – бог именно вашей религии, свидетельствует о крайнем эгоизме. Если пресловутые «иные способы познания» вашей религии дают конкретные ответы, то сообщите нам не только о том, что это за ответы, но и о том, как они должны убедить неверующих или приверженцев других религий в вашей правоте. И пусть эти «иные способы познания» что-нибудь предскажут, как это делает наука.
Вред, который я до сих пор подчеркивал, имеет отношение к восприятию науки широкой публикой. Научная практика сама по себе от примиренчества особенно не страдает – за одним исключением. Речь идет о тех случаях, когда наука меняет траекторию движения под влиянием организаций вроде Фонда Темплтона. Тем самым фонд добивается собственных целей: прилежно изучает гармонию науки, веры и духовности. Не все финансирование фонда уходит на подобного рода исследования, но об этом можно говорить, поскольку проводится куда больше работ по «духовным» вопросам вроде околосмертных переживаний, чем если бы темы выбирали сами ученые (как принято во многих государственных организациях). «Основные области финансирования» Фонда Темплтона в науках о жизни таковы:
Фонд поддерживает проекты, исследующие эволюцию и фундаментальную природу жизни, особенно в том, где человеческая жизнь и сознание соотносятся с вопросами смысла и цели. Приглашаются проекты из различных дисциплинарных областей, включая биологические науки, нейробиологию, археологию и палеонтологию.
«Смысл и цель» – это человеческие концепты, продукты разумного сознания. Кроме того, «цель» подразумевает предвидение и мысли о будущем, характерные для такого сознания (не важно, человеческого или божественного). Это телеологические идеи, которые сами по себе не будут частью науки, за исключением работ по поведению человека. Здесь мы видим тонкое подталкивание научных исследований в сторону религиозных вопросов, ответов на которые попросту не существует.
Аналогичное искажение мы видим в финансировании фондом наук о человеке:
Фонд поддерживает проекты, в которых инструменты антропологии, социологии, политологии и психологии применяются к различным нравственным и духовным концепциям, которые назвал сэр Джон Темплтон. К таким концепциям относятся альтруизм, творческое начало, свободная воля, великодушие, благодарность, интеллект, любовь, молитва и цель.
Очевидно, что исследования в этих областях мотивируются любопытством в отношении не естественного, а сверхъестественного.
Жестокое обращение с детьми:вера вместо лекарств
Но самое страшное происходит, когда вера не только воспринимается как законный путь к эмпирической истине, но и сопровождается другими качествами религии. Это убежденность в том, что ты обладаешь абсолютной истиной в отношении божественных аспектов Вселенной, приверженцы других религий неправы, а Бог дал тебе кодекс поведения и обеспечил его выполнение системой вечных наград и наказаний. Это может привести к миссионерству: попыткам навязать свою ничем не обоснованную веру другим. Религии более прогрессивные избегают миссионерства (вы хотя бы раз видели на своем пороге пару унитариев с проповедью?), но зачастую действуют куда более антинаучно. Если религия в принципе вредна (а я в этом уверен), то любая религия, чьи убеждения основаны на вере, вносит свою долю в этот общий вред.