— Что такое кератопластика? — спросила я, дочитав до конца и не поняв практически ничего, кроме того, что Денису нужна операция, что было мне и так известно.
— Пересадка роговицы, — ответила мама. — Ты знала, что ему нужна не просто операция? Он стоит на очереди, почти в самом конце. Такими темпами он получит донорскую роговицу, когда будет уже поздно.
— В каком смысле поздно? — пролепетала я.
Выхватив из рук мамы телефон, я принялась внимательно читать медицинское заключение. Оказалось, что она была права. Доктор рекомендовал провести операцию как можно скорее. Если оттягивать, то зрение Дениса может уже не восстановиться.
— Листай дальше, там список ожидания, — подсказала мама.
Я пролистала и ужаснулась. Заключение было написано чуть более двух лет назад, а Денис как был в конце, так там и остался.
— Очередь вообще продвигается? — спросила я.
— Можно, конечно, ее приблизить, — задумчиво произнесла мама. — Я даже знаю, к кому можно обратиться, чтобы Денис с конца перепрыгнул в начало, но это все же незаконно. Будет лучше, если ему пересадят искусственную роговицу, а перед этим проведут нужные обследования. Кстати, восстановление после таких операций весьма длительное и затратное.
Не сразу, но я поняла, к чему мама клонит. Она оплатит все расходы, связанные с операцией Дениса. Он снова сможет видеть, но этого не смогу увидеть я. Без ее помощи у нас вряд ли что-то получится. Даже если я продам свои вещи, смогу заработать и покрыть все расходы, мама просто может договориться, чтобы Дениса не приняла ни одна больница. Связи и деньги творят ужасные чудеса.
— Ты дашь мне время все обдумать? — тихо спросила я.
— Моя же ты понятливая девочка. — Мама встала, поцеловала меня в макушку и добавила: — У тебя есть один день. Посиди дома и все обдумай.
— Но у меня урок…
— Я знаю, как проходят твои уроки. Сегодня ты остаешься дома. — С этими словами мама вышла из моей комнаты.
Простояв на одном месте несколько минут и осознав свое полное поражение, я позвонила Денису и будничным тоном сказала, что сегодня все отменяется, потому что мама решила пройтись со мной по магазинам.
— Значит, теперь увидимся только после праздников? — грустно спросил он.
— Нет, встретимся 31 декабря.
— Тебя отпустят?
— Отпустят. — В последний раз меня к нему отпустят, я уверена. — У меня для тебя сюрприз.
— Шапка к шарфу? — рассмеялся Денис. — Такая же розовая?
— Он не розовый, я же тебе сказала, — усмехнулась я.
— Я хочу тебе верить, но не могу.
Правильно, не верь мне. Ведь я обманщица и планирую обвести вокруг пальца слепого парня, которого люблю так отчаянно, что готова пожертвовать всем ради его счастья.
8
31 декабря, суббота
В шестой раз ощупываю Уголька, чтобы проверить наличие праздничного колпачка на его голове. Песик обиженно тявкает, мол, ты что, не доверяешь мне. Колпачок на месте, и я успокаиваюсь. До прихода Веры остаются считанные минуты.
Так как повар из меня теперь никудышный, мы решили, что об ужине позаботится Вера. Моей же задачей, которую я сам себе поставил, было прибраться и нарядить Уголка, что я и сделал.
В томительном ожидании сажусь на диван и, слушая новогодние песни, доносящиеся из колонки, жду Веру. Минут десять спустя по всей квартире раздаются короткие звонки в дверь, которые не прекращаются, пока я не дохожу до прихожей и не щелкаю замком.
— Я слепой, а не глухой, — усмехаюсь я, открыв дверь.
— С Новым годо-о-ом! — на всю площадку кричит Вера.
Я шикаю, ловлю ее руку и затаскиваю в квартиру.
— Еще рано, ты что, — говорю я, улыбаясь. — До Нового года еще два часа.
— А, точно! — спохватывается Вера. — Тогда с Наступающим!!!
Она снова кричит и радостно хохочет. Обычно не такая громкая Вера сегодня прямо сама не своя, но я лишь улыбаюсь ей, списывая все на праздничное настроение — сам готов прыгать от счастья, ведь сегодня она со мной.
— Через час приедет доставка еды из ресторана, — щебечет девушка, скидывая верхнюю одежду. — Я купила вино и шампанское. И еще вкусняшек для Уголька.
При слове «вкусняшки» Уголек тявкает и начинает прыгать возле Веры. Я представляю себе эту картину и смеюсь.
— Луше при нем не упоминать это слово, он теперь от тебя не отстанет, пока не угостишь, — с опозданием предупреждаю я.
— Ну конечно я угощу моего лапулю, — воркует Вера над псом.
Меня снова кусает ревность, но я молчу — праздник все же. Да и не разумно ревновать свою девушку к писклявому шпицу.
Примерно через час, как и обещала Вера, нам привозят еду. Не мешкая, мы садимся за стол и начинаем есть, потому что оба страшно голодны.
Вера разливает шампанское, мы выпиваем по бокалу, и мне сразу же дает в голову. Становится легко и беззаботно, хочется тоже кричать и хохотать, что я и делаю. Уголек скачет перед нами, тявкает и выпрашивает вкусняшки, но мы больше ничего ему не даем, а то будет перебор.
Когда до Нового года остаются считанные минуты, Вера снова наполняет наши бокалы шипучим напитком с ванильным вкусом и восклицает:
— Ой, снег пошел!
Я слышу, как она встает и подбегает к окну. В руке у нее бокал шампанского, я уверен.
— Осторожно, не разлей, — говорю я и тоже иду к ней. — Уголек в миг все слижет и окосеет.
— Такое уже было? — спрашивает Вера, беря меня за руку и сплетая наши пальцы.
— Да, он вылакал пиво в стакане и вел себя крайне странно. Даже кучу навалил под столом, что вообще ему несвойственно — он у меня пес не глупый.
Вера смеется, делает глоток шампанского и говорит:
— Погода на улице волшебная. Снежинки такие крупные, пушистые и падают неспешно. Раньше я не обращала внимания на снег и не понимала, как можно считать такую погоду волшебной, но теперь понимаю. Каждой клеточкой тела ощущаю новогодний дух. Наверно, потому что встретила тебя. Ты показал мне, что такое праздник и каким он должен быть. А еще я узнала, что значит любить и быть любимой.
Вера кладет голову мне на плечо. Я обнимаю ее за талию и целую в макушку. Ее волосы пахнут цитрусовым шампунем и духами с нотками жасмина. Если у меня спросят, какой мой любимый запах, я без раздумий назову запах Веры — запах цитруса и жасмина.
Начинается отчет времени. Бокалы в наших руках уже наготове. Я боюсь промахнуться, поэтому прошу Веру держать свой бокал как можно ближе к моему. Когда пробивает ровно двенадцать, мы кричим «ура!» и чокаемся. За окном начинает взрываться салют.
Не успеваю я сделать глоток шампанского, как Вера уже накрывает мои губы своими, влажными и липкими от сладкого напитка.
— С Новым годом, милый, — шепчет она и протягивает мне конверт.
Я с удивлением приподнимаю брови, ставлю бокал на подоконник и ощупываю подарок. Конверт толстый, большой и шершавый.
— Что там? — спрашиваю я, сомневаясь в том, что содержимое написано шрифтом Брайля.
— Здесь счет на твое имя, карточка, документы, — поясняет Вера. — На счету деньги на операцию и на восстановление. Не переживай, хватит с лихвой. Больницу и врача я уже выбрала, после праздников тебе позвонят, будь готов. Специалисты самые лучшие, я проверяла. Оборудование тоже…
— Вер, Вер, притормози, — останавливаю ее словесный поток я. — Что это все такое? Зачем? Я же не просил…
— Ты забыл наш разговор? — в голосе девушки слышится недовольство. — Ты хочешь, чтобы я была счастливой, а счастливой меня сделает тот факт, что ты станешь видеть.
— Да, но…
— Тема закрыта, — отрезает Вера. — Принимай подарок, иначе я обижусь и буду любить только Уголька.
Как будто в подтверждении ее слов до нас доносится тявканье из кухни.
Я закатываю глаза, хочу твердо возразить, но не могу.
— Вер, мне не удобно брать эти деньги…
— Это не деньги, а подарок. Тем более, я сама их заработала.
— И как же? — удивляюсь я.
— Продала некоторые дизайнерские вещи, — отвечает Вера.
Мне это совсем не нравится. Не должна она ради меня унижаться и продавать свои вещи. Неправильно это все. Однако если скажу ей это, то она обидится еще сильнее.
— Я тебе все компенсирую, — говорю я единственное, что могу.
— Даже не думай, — сердится она. — Только не деньгами.
— А чем? — искренне не понимаю я.
Вера приближает ко мне свое лицо и шепчет на ухо:
— Я подумаю.
По телу бегут мурашки, и я улыбаюсь. Сжимаю конверт в руке и говорю:
— Спасибо. Это самый дорогой подарок в моей жизни.
— Не о чем не волнуйся, все уже обговорено, — снова начинает наставлять меня Вера. — Тебе позвонят и скажут, когда приехать. От тебя требуется только твое присутствие и храбрость.
— Это все здорово, но думаю, что в ближайшее время операцию сделать не получится, — говорю я. — Видишь ли, мне нужна донорская роговица, а…
— Эта проблема тоже улажена, — перебивает меня Вера. — Я видела твою карточку и все знаю. Донора ждать не придется, у тебя будет искусственная роговица.
От удивления я даже быстро заморгал. И когда только она успела все изучить? Правду говорят, что деньги творят чудеса. Можно достать все, что захочешь.
— У меня нет слов, — бормочу я. Мне одновременно и радостно, и неловко.
Больше не говорю Вере ничего наперекор, но себе обещаю, что обязательно верну ей все деньги.
Обескураженный ее подарком, я напрочь забываю, что не подарил Вере то, что приготовил для нее.
— Кхм, — кашляю в кулак и лезу в карман брюк, где лежит маленькая коробочка. — Мой подарок, конечно, не идет ни в какое сравнение с твоим, но все же вот. С Новым годом.
Я протягиваю Вере коробочку. Она пищит от любопытства и восторга, хоть еще и не открыла ее. Мне стыдно, что украшение в нем — простая бижутерия, и даю себе еще одно обещание: обязательно купить Вере в будущем что-то шикарное, достойное ее.
— Ой, как мило! — восклицает девушка, раскрыв коробочку. — Это твое сердце, да? И оно теперь мое.
Я усмехаюсь. В магазине я просил у продавца «показать» мне цепочки с кулонами в виде сердца. Все они были громоздкими и неприятными на ощупь, и только одно украшение мне понравилось. Сердце было небольшим, красны