На ловца и зверь бежит: однажды за стаканом виски Пик разговорился с джентльменом, в подпитии козырявшим связями с английской разведкой. Генри Пик умел нравиться людям, и новый приятель вскоре познакомил его с капитаном Джоном Харви – британским вице-консулом. О лучшем контакте нельзя было и мечтать.[226]
Пик приглянулся вице-консулу, но на выстраивание доверительных отношений ушло более полугода. Художник понял, что признан «своим человеком», когда в конце ноября Харви пригласил его в свой дом и представил жене, дочери и будущему зятю – шифровальщику Foreign Office Раймонду Эйку.
Именно на этого клерка указывал Арно: хороший специалист, часто командируемый за границу, но при этом очень легкомысленный, любит жить на широкую ногу и потому постоянно в долгах. В январе 1934 года перед отъездом в Великобританию Эйк занял у Пика денег, чтобы рассчитаться с кредиторами, и поклялся, что не забудет этой услуги.
Дмитрий Быстролетов выстроил стратегию вербовки (в оперативной переписке – Шелли): никаких внеслужебных доходов объект не имеет, необходимость содержать мать и сестру его угнетают, так как снижают личные потребности, возросшие в связи с предстоящей женитьбой. Следовательно, нужно предложить ему шанс решить материальные проблемы. Причем сделать это в располагающей обстановке и исключительно на деловой основе.[227]
В начале марта Эйк гостил у Пика и его жены в Гааге. Дом был должным образом подготовлен, у подъезда стоял взятый напрокат автомобиль той модели, что Эйк мечтал подарить своей невесте. Быстролетов попросил своего агента «создать атмосферу дружной, состоятельной семьи и дать понять гостю, что Купер – человек со связями, и подыскивает возможность заняться финансовой деятельностью». В подходящий момент Пик доверительно сказал, что один из крупнейших голландских банкиров, виллу которого он оформлял, готов платить за политические сведения, необходимые для правильной ориентации в бизнесе. Эйк ответил, что ничем не посодействует – тайны есть тайны, но признался, что однажды подзаработал подобным образом, просто подтвердив словом «да» предположение журналиста, – это было безопасно. Пик сообразил, в каком ключе нужно дожимать вербуемого, и спустя пару дней (в течение которых Эйк не раз проговаривался «Я хочу жить, как вы – красиво, приятно») снова завел речь о клиенте-банкире. Художник расписал, какие могут быть конспиративные приемы при извлечении и передаче секретной информации. «Вопрос о технике работы меня мучил, – обрадовался гость. – Я считал, что ты этого не понимаешь и можешь меня провалить, а говорить об этом я стыдился». Приятели ударили по рукам: Эйк обещал к следующему приезду в Женеву подготовить подборку документов по германской теме, а Пик взялся продать их за 500 фунтов стерлингов – с учетом своих комиссионных. На прощание Эйк даже поблагодарил друга Генри за то, что он убедил его и не дал упустить хороший заработок.
«Шелли относится к Куперу с полным доверием, и они уже называют вещи своими именами, обсуждают детали работы (характер материалов, технику выноса их из здания ФО и пр.) так, как это имеет место только с уже завербованным человеком», – сообщал Быстролетов в Центр месяц спустя.
20 апреля Пик получил обещанное. Парижская резидентура переправила документы в Москву. 29 апреля, 7 и 8 мая ОГПУ передало их переводы товарищу Сталину.
Переписка английского посольства в Берлине с Лондоном подтвердила, что Гитлер ведет хитрую, настойчивую и крайне опасную для мира политическую игру с целью взять реванш за поражение Германии в войне. В начале декабря 1933 года посол Фиппс встречался с рейхсканцлером. У британского дипломата сложилось впечатление, что с самого начала беседы перед умственным взором Гитлера «стали проходить отряды преданных и полных энтузиазма штурмовиков и последовавший поток его красноречия относился скорее к ним, чем ко мне». Нацистский лидер говорил об абсолютно нетерпимом положении второстепенной державы, в которое поставлена Германия, и ее незащищенности от вероятной агрессии. Он хотел бы, чтобы ему позволили создать армию краткосрочной службы и авиационные силы в размере не более 25 % того, что в совокупности есть у Франции, Польши и Чехословакии, а также построить несколько крупных военных кораблей – разумеется, под генеральным внешним контролем. И вообще – со всеми соседями он готов заключить пакты о ненападении сроком на 10 лет. Просто было бы справедливо, если бы в проблемных политических ситуациях у Германии имелась возможность «бросить свое влияние на чашу весов».
«С каждым месяцем требования [Гитлера] о равенстве в правах, т. е. требование довооружения, становятся всё настойчивее, а пожелания – всё шире», – отмечал Фиппс в докладе, составленном 31 января 1934 года.
Как только этот вопрос будет решен, и Германия почувствует себя в безопасности от иностранной интервенции, нацисты возьмутся за «исправление восточных границ». Британские дипломаты разузнали, что немцы «близки к идее» секретного политического соглашения с Японией. Сталина особенно заинтересовал многостраничный анализ внутриполитической обстановки в Германии.
«Режим держится так крепко, что он может быть подвергнут опасности лишь в результате серьезного восстания, – констатировал Фиппс. – Лагерь оппозиции состоит из разнородных элементов: из коммунистов, интеллигенции, сторонников христианской церкви, из представителей землевладельцев, аристократии и до некоторой степени из военных элементов… Налицо не имеется организованной оппозиции… Популярность Гитлера среди масс, главным образом, возросла благодаря январским событиям[228], и теперь сильно надеются на то, что он воспользуется властью, полученной им, чтобы в подходящий момент встать на сторону рабочих… В общем, национал-социалистический режим весьма удовлетворен результатами своих первых двенадцати месяцев существования».[229]
В августе 1934 года Эйк передавал Пику, поселившемуся в Лондоне, по 3-5 выписок из шифрованных телеграмм за день. Их содержание, по оценке Быстролетова, свидетельствовало о том, что «Шелли приступил к серьезной обработке секретных материалов». Он согласился делать двухнедельные обзоры наиболее важных телеграмм, в которых содержались инструкции послам и сообщения послов из стран пребывания.
И вдруг – всё рухнуло. На очередной встрече Эйк заявил, что больше не будет работать на банкиров, поскольку не хочет сесть в тюрьму перед женитьбой. Пик согласился сделать паузу. В октябре они пересеклись в Женеве, Эйк опять нуждался в деньгах, обещал вернуться к составлению выписок, но ничего не сделал. И снова пообещал – уже в Лондоне, взяв 50 фунтов взаймы, и также не принес ни листочка. Когда Пик попробовал нажать – мол, банкир вложил средства и ожидает отдачи, то Эйк встретил претензию в штыки.
«Шелли заявил, что либо директор банка умом тронулся, либо это чисто разведческая операция, так как только разведчики сначала щедро занимают тебе деньги, а потом требуют секретных сведений и грозят скандалом, – докладывал агент Ганс в Центр. – Давать материалы он наотрез отказался. “Поддаваться шантажу не следует, – заявил он, – тем более что в суд они не пойдут. У них ничего нет на руках против нас, деньги же я возвратить согласен” …Ясно, что новой, солидной линии на шантаже не построишь, скандал же может лишь спугнуть сотрудников и друзей Шелли, с которыми работают другие наши вербовщики. Мне крайне тяжело признаться в досадной осечке, но тем не менее я это делаю… Полагаю, что вы одобрите установку, данную мною Куперу: он едет на Остров и принимается за Мага».
Бешено зарычали мощные моторы, и самолет ринулся вперед и ввысь. Когда воздушный лайнер набрал высоту, Дмитрий поудобнее устроился в кожаном кресле. Острый момент проверки паспорта прошел гладко, но прежде, чем расслабиться и немножко отдохнуть, надо просмотреть утренние парижские газеты.
В Испании разгорается фашистский мятеж – похоже, генерала Франко поддержат Гитлер и Муссолини. Всего пару месяцев назад Италия завершила войну в Абиссинии, превратив ее в свою колонию. Берлин ввел войска в демилитаризованную зону на границе с Францией, но пока что не бряцает оружием: все силы нацистов сосредоточены на развитии промышленности, перевооружении и оголтелой внутренней пропаганде. Австрия фактически подчинилась Германии, заключив договор о согласовании внешней политики – еще немного, и рейх ее поглотит. Берлин готовится принять летнюю Олимпиаду, но на самом деле большая война маячит на пороге Европы. Миротворческие предложения СССР вязнут в непостижимой оцепенелости Лиги Наций, а Англия, хотя и осознаёт германскую угрозу, попустительствует Гитлеру, надеясь все-таки связать его обязательствами. Лондон всё еще играет первую скрипку на европейской политической сцене, и как хорошо, что его закулисные репетиции известны Москве! Маг – настоящий кудесник: в одном только мае 1936-го он скопировал более 180 телеграмм и текст доклада министра иностранных дел.
Когда Быстролетов выбирал псевдоним для нового осведомителя, он и не предполагал, что этим напророчит успех. Просто Джон Герберт Кинг, клерк шифровального отдела МИД, увлекался фокусами. Генри Пик заприметил его в 1933 году в Женеве, куда Кинг приехал в составе британской делегации на осенней сессии Лиги Наций. Их познакомил Эйк, несколько раз они виделись в компаниях общих друзей. «Пик был очень общительным человеком и знал большинство членов “International Club”, а также некоторых членов нашей делегации», – рассказывал впоследствии Кинг. Агенту Куперу же показалось, что его очередной приятель мог бы послужить в будущем источником информации: внушаемый, давно разошелся с женой и живет с любовницей, явно нуждается в деньгах. Год спустя они встретились в лондонском пабе, где любили сиживать сотрудники Foreign Office, – Пик заглянул туда вместе с Эйком и Расселлом. Повспоминали Женеву и решили поддерживать знакомство.