Десять тысяч за акр, пятьсот акров – это пять миллионов долларов, шесть процентов комиссионных Хоппи составят триста тысяч, если они не станут привлекать других риелторов. Рингволд с каменным лицом наблюдал за Хоппи, мысленно делающим подсчеты.
– Десять тысяч – это слишком много, – авторитетно заявил Хоппи.
– Да, но сейчас эта земля не фигурирует на рынке, реально нет желающих ее продавать, поэтому мы должны провернуть дело быстро, пока не просочилось известие об «MGM». Вот почему нам нужен местный агент. Если станет известно, что большая вегасская компания заинтересовалась землей, цена подскочит до двадцати тысяч за акр. Так всегда бывает.
При упоминании того факта, что «сейчас земля не фигурирует на рынке», у Хоппи замерло сердце. Других риелторов не предвидится! Только он! Один крошка Хоппи со своими шестью процентами комиссионных! Наконец и его кораблю выпало большое плавание. Он, Хоппи Дапри, после десятилетий торговли двухквартирными халупами для пенсионеров близок к тому, чтобы сорвать куш.
Вдоль всего залива Стиллуотер, на всех этих особняках, многоквартирных домах и коммерческих зданиях, на всей этой горяченькой собственности стоимостью в тридцать чертовых миллионов долларов будет висеть фирменный знак «Недвижимое имущество. Дапри». Через пять лет он может стать миллионером, осознал вдруг Хоппи.
Рингволд прервал его мечты:
– Думаю, ваши комиссионные могли бы составить восемь процентов. Это наш обычный процент.
– Конечно, – едва ворочая пересохшим языком, ответил Хоппи. Не триста, а четыреста тысяч, вот так! – А кто нынешние владельцы? – спросил он, быстро меняя тему, пока его гость не передумал насчет восьми процентов.
Рингволд многозначительно вздохнул, плечи его опустились, но лишь на мгновение.
– Вот здесь-то и начинаются сложности. – У Хоппи упало сердце.
– Собственность находится в шестом департаменте округа Хэнкок, – медленно произнес Рингволд, – а шестой департамент – вотчина инспектора-управляющего по имени…
– Джимми Хал Моук, – поспешно перебил его Хоппи.
– Вы его знаете?
– Джимми Хала все знают. Он работает здесь уже тридцать лет. Самый отъявленный мошенник на всем побережье.
– Вы лично знакомы с ним?
– Нет. Только по рассказам.
– То, что мы о нем слышали, не вдохновляет. Темная личность.
– «Темная» – это для Джимми Хала комплимент. На местном уровне этот человек контролирует все, что происходит в его части округа.
Рингволд прикинулся озадаченным, словно ни он, ни его компания не знали, как подступиться к такому человеку. Хоппи потер опечаленные глаза и задумался о том, как бы не упустить плывущее в руки богатство. Приблизительно с минуту они не смотрели друг на друга, потом Рингволд сказал:
– Нет смысла покупать землю, пока мы не получим гарантий от мистера Моука и местных властей. Как вы знаете, нужно пройти через лабиринт всевозможных утверждений проекта.
– Да, планировка, районирование, архитектурный надзор, эрозия почвы… – продолжил Хоппи, словно борьба со всеми этими инстанциями была для него повседневной рутиной.
– По нашим сведениям, мистер Моук все это держит под своим контролем.
– И правит железной рукой.
Снова пауза.
– Может, попытаться встретиться с мистером Моуком? – предложил Рингволд.
– Не думаю.
– Почему?
– От встреч толку не будет.
– Не понимаю вас.
– Наличные. Просто и грубо. Джимми Хал любит, чтобы ему под столом передавали большие сумки, набитые непомеченными банкнотами.
Рингволд кивнул, грустно улыбнувшись: печально, но ничего неожиданного.
– Об этом мы тоже слышали, – сказал он как бы сам себе. – В сущности, это обычное дело, особенно в местах, где появляются казино. Идет большой приток денег со стороны, и люди становятся алчными.
– Джимми Хал родился алчным. Он воровал тридцать лет, когда никакими казино здесь еще и не пахло.
– И его не поймали?
– Нет. Он весьма сообразителен для местного управляющего. Только наличные, никаких следов, он надежно обеспечивает свою безопасность. Здесь не нужно быть ученым-ракетчиком. – Хоппи промокнул лоб носовым платком, наклонился и, достав из ящика стола два стакана и бутылку водки, налил. Потом пододвинул один стакан Рингволду. – Будьте здоровы, – сказал он, не дожидаясь, пока Рингволд поднимет свой стакан.
– Так что же будем делать? – спросил Рингволд.
– А что вы обычно делаете в подобных ситуациях?
– Обычно мы находим общий язык с местными властями. Речь идет о слишком больших деньгах, чтобы просто так собрать вещички и уехать домой.
– И как же вы работаете с местными властями?
– Ну, у нас есть способы. Вкладываем деньги в избирательные кампании, награждаем наших друзей дорогими поездками на отдых. Платим гонорары за консультации женам и детям.
– А вы когда-нибудь давали откровенные взятки?
– Ну, я бы не сказал.
– А сделать нужно именно это. Джимми Хал – человек простой. Только наличные. – Хоппи сделал большой глоток и причмокнул.
– Сколько?
– Кто знает? Лучше, чтобы было достаточно. Вы недоплатите ему в начале, он зарубит ваш проект в конце. А деньги все равно возьмет. Джимми Хал долгов не платит.
– Похоже, вы неплохо его знаете.
– Те, кто делает дела здесь, на побережье, знают правила его игры. Он – что-то вроде местной легенды.
Рингволд недоверчиво покачал головой.
– Добро пожаловать в Миссисипи, – сказал Хоппи и сделал еще глоток. Рингволд к водке не прикоснулся.
Двадцать пять лет Хоппи играл честно и не собирался менять привычек теперь. Деньги не стоили такого риска. У него есть дети, семья, репутация, положение в обществе. Он посещает церковь, является членом Ротари-клуба. А кто, собственно, этот сидящий напротив незнакомец в шикарном костюме и модных ботинках, предлагающий ему весь мир в обмен на одно маленькое соглашение? Он, Хоппи, конечно, позвонит по телефону и проверит, что это за «KLX» и кто такой мистер Тодд Рингволд, как только тот покинет его.
– В этом нет ничего неожиданного, – повторил Рингволд, – мы сталкиваемся с этим сплошь и рядом.
– И что вы делаете в этих случаях?
– Ну, полагаю, для начала надо прощупать мистера Моука, чтобы понять, насколько вероятна сделка с ним.
– Он будет рад заключить с вами сделку.
– Затем мы определим условия сделки. Как вы сказали, надо решить – сколько. – Рингволд помолчал, потом сделал маленький глоток. – А вы готовы участвовать?
– Не знаю. В каком качестве?
– Мы никого не знаем в округе Хэнкок. Мы ведь из Вегаса. Если мы начнем задавать вопросы, весь проект лопнет.
– Вы хотите, чтобы я поговорил с Джимми Халом?
– Только в том случае, если вы участвуете в деле. Если нет, нам придется поискать кого-нибудь другого.
– У меня незапятнанная репутация, – сказал Хоппи с неожиданной твердостью и тяжело сглотнул, представив себе конкурента, сгребающего четыреста тысяч монет, предназначавшихся ему, Хоппи.
– Но вашей репутации это не повредит. – Рингволд подыскивал правильные слова. – Ну, скажем, у нас есть возможность удовлетворить требования мистера Моука. Вы к этому не прикоснетесь. Вы даже не узнаете, когда это случится.
Хоппи выпрямился тяжело, словно сам себя поднял над собственными плечами, как тяжелый груз. Может, здесь действительно можно найти компромисс? В конце концов, Рингволд и его компания делают это постоянно. Вероятно, им приходилось иметь дело с гораздо более изощренными мошенниками, чем Джимми Хал.
– Слушаю вас, – сказал он.
– Здесь вы держите руку на пульсе. Мы здесь чужаки, поэтому рассчитываем на вас. Позвольте мне изложить план действий. А вы скажете, годится ли он. Что, если вам встретиться с мистером Моуком с глазу на глаз и в самых общих чертах рассказать о нашем проекте? Наши имена упоминать не надо, просто у вас есть клиент, который хочет работать с ним. Он назовет цену. Если она окажется в пределах наших возможностей, вы сообщите ему, что мы согласны. О передаче денег мы позаботимся сами, а вы никогда даже не узнаете, действительно ли деньги были ему переданы. Вы не совершаете ничего противозаконного. Он доволен. Мы счастливы, потому что приближаемся к возможности сделать кучу денег. Вместе с вами, добавлю я.
Это Хоппи понравилось! Ни крупицы грязи не прилипнет к его рукам. Пусть его клиент и Джимми Хал сами обделывают свои грязные делишки. Он в эту клоаку не войдет и даже не посмотрит в ту сторону. И все же предосторожность не помешает. Он сказал, что ему нужно подумать.
Они еще немного поболтали, снова просмотрели эскизы и в восемь попрощались. Рингволд обещал позвонить в пятницу рано утром.
Прежде чем отправиться домой, Хоппи набрал номер, указанный на визитке Рингволда. Вышколенный секретарь в Лас-Вегасе произнес: «Добрый день. Группа «KLX» по торговле недвижимостью». Хоппи улыбнулся и спросил, может ли он поговорить с мистером Тоддом Рингволдом. На линии послышался мягкий щелчок: секретарша перевела звонок на офис мистера Рингволда, где Хоппи побеседовал с Мадлен, помощницей Рингволда, объяснившей ему, что мистера Рингволда нет в городе и не будет до понедельника. Она спросила, кто звонит, и Хоппи быстро повесил трубку.
Вот так. Значит, «KLX» действительно законно существующая фирма.
Входящие телефонные звонки поступали в регистратуру, где их записывали на маленьких желтых листочках для справок и передавали Лу Дэлл, а та впоследствии раздавала их всем, как пасхальный кролик – шоколадные яйца. Джордж Тикер позвонил в четверг без двадцати восемь. Лонни Шейверу сообщили о его звонке, когда он, одним глазом время от времени поглядывая на экран телевизора, работал на компьютере. Он сразу же перезвонил Тикеру и первые десять минут только отвечал на вопросы, связанные с процессом. Он признал, что для защиты день выдался неудачным. Лоренс Криглер произвел на присяжных весьма сильное впечатление, на всех, кроме Лонни, разумеется. Его он нисколько не впечатлил, заверил Лонни. В Нью-Йорке все, конечно, озабочены, несколько раз повторил Тикер. Они ужасно обрадовались, узнав, что Лонни – член жюри и на него можно рассчитывать, но теперь все так мрачно обернулось. Или они все же могут на него рассчитывать?