Николас поцеловал ее на прощание и оставил одну на террасе.
Уэндел Рор догадался, что присяжным наскучило слушать об исследованиях выдающихся ученых и смотреть на таблицы и графики. Консультанты утверждали, что присяжные достаточно узнали о раке легких и курении и что скорее всего уже до начала процесса они не сомневались, что курение опасно и к нему привыкают. Рор считал, что достаточно достоверно установил связь между сигаретами «Бристолз» и опухолью, убившей Джекоба Вуда, и что пора оставить эту тему. В четверг он объявил, что обвинение вызывает в качестве свидетеля Лоренса Криглера. Те несколько секунд, пока мистера Криглера вели откуда-то из глубины здания в зал суда, защита пребывала в крайнем напряжении. Еще один адвокат обвинения, Джон Райли Милтон из Денвера, поднялся со своего места и улыбнулся присяжным.
Лоренсу Криглеру было под семьдесят, загорелый и ладный, прекрасно одетый, он шел быстрым шагом. Это был первый после Джекоба Вуда свидетель без ставшей уже привычной приставки «д-р» перед именем. Уйдя в отставку с поста, который занимал в компании «Пинекс», он жил теперь во Флориде. Джон Райли Милтон быстро проскочил через предварительные вопросы, поскольку самое главное было впереди.
Окончив инженерный факультет университета в Северной Каролине и проработав в «Пинексе» тридцать лет, Лоренс Криглер ушел в отставку в разгар процесса против компании, который сам затеял тринадцать лет тому назад. То есть изначально истцом выступал Криглер, но компания предъявила ему встречный иск, и они пришли к обоюдному согласию, не прибегая к судебному решению, на условиях, которые остались в секрете.
Когда он впервые нанялся в компанию, носившую тогда название «Юнион табако», или просто «Ю. таб.», его послали на Кубу изучать там табачное производство. С тех пор он работал в этой сфере всегда, во всяком случае, до ухода на пенсию. Он изучил биологию табачных растений и тысячи способов их более успешного выращивания, считал себя экспертом в этой области, хотя его компетентность не подвергалась проверке в суде и он не выдвигал научных идей. Только факты.
В 1969 году он закончил длившееся три года лабораторное изучение способов выращивания экспериментального табачного листа, известного под названием «Рейли-4». В нем содержалось в три раза меньше никотина, чем в обычном табаке. Опираясь на результаты своих исследований, Криглер пришел к заключению, что «Рейли-4» можно выращивать и производить так же эффективно, как другие сорта табака, использовавшиеся тогда компанией «Ю. таб.».
Это была фундаментальная работа, которой Криглер очень гордился, и он был совершенно обескуражен, когда высшее начальство компании, казалось, проигнорировало его изыскания. Он пытался продраться сквозь заслоны бюрократии, но, увы, безуспешно. Можно было подумать, что никто не заинтересован в производстве табачного листа с гораздо меньшим содержанием никотина.
Потом он понял, что ошибался. Его хозяевам вовсе не был безразличен уровень никотина в табаке. В 1971 году к нему в руки попала докладная записка, в которой старшим управляющим предписывалось незаметно дискредитировать работу Криглера над «Рейли-4». Его же сотрудники стали всаживать ему ножи в спину. Он сохранил самообладание, никому не сказал, что знает о содержании предписания, и решил разведать, в чем смысл заговора против него.
В этом месте Джон Райли Милтон представил суду два вещественных доказательства — толстый труд Криглера, законченный им в 1969 году, и докладную записку от 1971 года.
Ответ оказался кристально ясным и именно таким, о каком догадывался Криглер. «Ю. таб.» не могла позволить себе производить табачный лист со значительно более низким содержанием никотина, ибо никотин означает прибыль. С конца тридцатых годов известно, что никотин вызывает привыкание, и производители сигарет это прекрасно знали.
— На каком основании вы утверждаете, что производителям это было известно? — спросил Милтон очень обдуманно.
Кроме адвокатов защиты, всячески дававших понять, как скучно и безразлично им то, что происходит, все остальные в зале слушали с неослабевающим вниманием.
— Это вообще широко известно в кругах табакопроизводителей, — ответил Криглер. — Еще в конце 30-х годов по заданию табачных компаний проводились секретные исследования, результаты которых неопровержимо доказали, что никотин, содержащийся в сигаретах, вызывает привыкание.
— Вы видели отчет об этих исследованиях?
— Нет. Как вы догадываетесь, его держали в тайне. — Криглер сделал паузу и взглянул на стол защиты. Готовилась бомба, и он хотел насладиться эффектом. — Но я видел докладную записку…
— Возражение! — вскакивая, закричал Кейбл. — Этот свидетель не может заявлять, что он видел или чего не видел в письменном документе. Причин на то существует множество, и мы более или менее полно изложили их в резюме, составленном по этому поводу.
Резюме состояло из восьмидесяти страниц, и по его поводу уже месяц велись ожесточенные споры. Но судья Харкин вынес свое решение.
— Ваше возражение отклоняется, мистер Кейбл. Мистер Криглер, вы можете продолжать.
— Зимой 1973 года я видел присланную из другой компании докладную записку на одной страничке, в которой коротко излагались результаты никотиновых исследований, проводившихся в 30-е годы. Это была уже далеко не первая копия, очень старая и слегка измененная.
— Каким образом измененная?
— Из нее были убраны дата и имя человека, представившего ее.
— А кому была представлена эта докладная?
— Она была адресована Сэндеру С. Фрейли, бывшему в то время президентом «Элледжени гроуэрз» — компании-предшественницы теперешней «Конпэк».
— Табачной компании?
— Да, в основном. Она называет себя производительницей потребительских товаров, но львиная доля их производства — это производство сигарет.
— Когда мистер Фрейли был президентом компании?
— С 1931 по 1942 год.
— Логично ли предположить в таком случае, что докладная записка была составлена до 1942 года?
— Да. Мистер Фрейли скончался в 1942 году.
— Где вы находились, когда увидели эту докладную записку?
— В помещении «Пинекса» в Ричмонде. Когда «Пинекс» еще был «Юнион табако», управление компании находилось в Ричмонде. В 1979 году компания сменила название и управление переехало в Нью-Джерси. Но здания в Ричмонде по-прежнему используются, именно там я работал, пока не ушел из компании. Большая часть архивов оставалась там, и один знакомый показал мне эту записку.
— Кто был этот знакомый?
— Он был моим другом, теперь его уже нет в живых. Я обещал ему, что никогда никому не открою его имени.
— Вы действительно держали в руках эту записку?
— Да, я даже скопировал ее.
— И где же эта копия?
— Она прожила недолго. На следующий день после того, как я запер ее в ящике своего рабочего стола, меня послали в командировку. Пока меня не было, кто-то влез в мой стол и выкрал несколько вещей, включая и копию докладной записки.
— Вы помните, о чем говорилось в той докладной записке?
— Очень хорошо помню. Я не мог этого забыть, поскольку много лет искал подтверждения своим подозрениям. Это был незабываемый для меня момент.
— И что же в ней было?
— Три абзаца, может быть, четыре — все очень коротко и по делу. Автор сообщал, что только что ознакомился с результатами никотиновых исследований, тайно предоставленными ему главой исследовательского отдела компании, его имя в записке не раскрывалось. Согласно этим результатам, решительно и безоговорочно можно утверждать, что никотин вызывает привыкание. Насколько я помню, к этому сводилось содержание первых двух абзацев.
— А что было в следующем?
— Автор предлагал Фрейли, чтобы компания серьезно занялась проблемой увеличения уровня никотина в сигаретах. Чем больше никотина — тем больше курильщиков, а это означает увеличение товарооборота и прибылей.
Криглер декламировал свой текст с легким налетом драматизма в голосе, и слушатели впитывали каждое его слово. Присяжные, впервые за все время процесса, следили за каждым движением свидетеля. Слово «прибыли» проплыло над залом и повисло, словно грязный смог.
Джон Райли Милтон сделал паузу, потом сказал:
— Давайте проясним один вопрос. Докладная записка была составлена каким-то лицом из другой компании и послана президенту той компании, в которой вы работали, так?
— Правильно.
— Та компания была конкурентом «Пинекса»?
— Совершенно верно.
— Каким же образом докладная записка попала в «Пинекс» в 1973 году?
— Этого я так и не узнал. Но в «Пинексе», разумеется, знали об этих исследованиях. В сущности, к началу 70-х, если не раньше, о них знали все табакопроизводители.
— Откуда вам это известно?
— Не забывайте, что я работал в этой области тридцать лет, был занят непосредственно в производстве, встречался со множеством людей, особенно с коллегами из других компаний. Нужно заметить, что табачные компании во все времена держались вместе.
— Вы когда-нибудь пытались раздобыть другую копию докладной записки у вашего друга?
— Пытался. Но не сумел. Я не хотел бы больше говорить об этом.
Если не считать пятнадцатиминутного перерыва на кофе в половине одиннадцатого, Криглер безостановочно давал показания в течение трех часов. Это время пролетело, словно несколько минут, а то, что рассказал Криглер, самым радикальным образом изменило ход процесса. Драма бывшего служащего, проливающего свет на грязные секреты компании, была сыграна идеально. Присяжные даже забыли о своем обеденном перерыве. Адвокаты наблюдали за присяжными внимательнее обычного, а судья, похоже, записывал каждое слово свидетеля.
Репортеры проявляли несвойственную им почтительность, консультанты — несвойственное им внимание. Наблюдатели с Уолл-стрит считали минуты, когда они смогут рвануть из зала суда и, задыхаясь, позвонить в Нью-Йорк. Местные юристы, слоняющиеся вокруг зала заседаний, получили пищу для обсуждений на многие годы. Даже Лу Дэлл, сидевшая в первом ряду, отложила свое вязанье.