— Ох, Асур Крышня… — прерывисто задышав, точно пужаясь такой сурьёзности возложенной на его, и на малеша ано перьстав теребить волосы, замерши, взволнованно скузал малец. — Просто я ащё отрок, юн я.
Крышня поднялси с присядок, встал у полный рост, отчегось еле заметно колыхнулась его прозрачно-белая рубаха и златисты лепестки Жар-цвета, да оглядев мальчоночку с эвонтой высоты, ответствовал:
— Что ж, Борил, враг твой не намного старше тебя. Но в тебе есть то, что нет в других мальчиках, юношах и мужах. Это есть у твоих братьев, но они не пришли в чернолесье сегодня. Да и исполнить то, что выпадает на этой стежке, сможешь лишь ты… Ты не юноша, но уже и не дитя… отрок… Ты пришедший в ночь на Купала в лес и нашедший Жар-цвет, имеющий доблестное сердце и храбрую душу можешь вкусить силу Ясуней из рук Бога и пройдя той тропой, победить зло!.. Но, ты, Борилушка можешь отказаться, если не желаешь или страшишься идти, я неволить не стану, то той выбор, твой овринг… и если ты его изберешь, этот путь будет трудным и опасным. Решайся, мальчик, Жар-цвет не может цвести вечно, его жизнь краткая и скоро она закончится!
Борил пристально глазел у лико свово Бога, а услыхав его молвь, задумалси, и зане Крышня смолк и наступила то самое торжественное отишье, нежданно оченно ясно различил позадь собя тихое уханье неясыти… А сиг спустя такое же тихое, едва слышимое стрекотание сверчка, хруст ломаемой ветки, словно от чьяво-то не восторожного шага. Ночной ветерок, легохонький и приветливый, донес до него запах леса: сырой, перепревшей листвы; сладких ягодь; свежесть плёска родниковой водицы. Засим вон вуслыхал радостны песни жителей деревеньки: шёпоток гадающих о судьбине крутобёдрых девиц; звонкий смех, налитых силой и молодостью, парней; недовольный плач потревожённых детушок; да глухи удары бубна…
Он услышал волю и счастье свово народа, своей зёмли!
Ту волю и то счастье, оное како-то зло жёлало вуничтожить, пожрать, погубить…
И возвращаясь к яви, вгляделси у очи свово Бога, да громко молвил:
— Да, Асур Крышня, я готов избрать энту стёжку… И коли ты гутаришь, шо токмо я могу спомочь мому народу, сице я согласен ступить на тот овринг и шагать по няму!
— Молодец, Борил! — радостным гласом выдохнул Бог, и слегка склонил голову у бок. — Но прежде чем ты скажешь мне окончательно, да! Я должен поведать тебе о том, куда ты направляешься.
Мальчишечка не сводя взору с лица Асура, поспешно кивнул, выражая тем свово согласие, и тадыличи Крышня стал калякать, чё торенка Борилкина проляжеть сквозе могутны леса, да болотны земли у дальний град Торонец, иде кады-тось, много веков, заключенным у оземь, поросший мхами стоямя стоял Бог Индра. У тех местах, осторонь того Торонца хранитси во глубокой рытвине меч великого Асура, оброненный им опосля бою. Тот меч и должон добыть отрок. Лишь тем мячом можно победить злобно чудище, шо ступаеть своими ножищами с панывичами ко пределам бероских земель, мечтающее изничтожить и покорить вольный, светлый люд Вышни.
— Но кха… кха, — поперхнулси мальчик и от вуслышанного кашлянул. — Тот град Торонец, як же до него добратьси… стёженьки у той я не ведаю, да и овый ден смогу до няго дойтить?
— Дорогу тебе будут указывать, те кто придет на помощь, — сказал Асур, и звезда над головой егось стала полыхать шибутней, разгораяся, точно костерок, осыпаючи околот собе свет. — А дойти туда тебе помогут воины из рати ваяводы Мстибога, что старшинствует в граде Гарки, недалеко от вашей деревеньки. Обавник ваш деревенский… Жаворонок, слышит и видит наш с тобой разговор, только он так испугался, что и не смеет подойти ко мне, притаился за деревцем ольхи, вжался в него всем телом. Он тебя к ваяводе и отведет, то мною ему поручено будет, — Бог нежданно прервал свой сказ и отвёл взгляд, от зеленых с карими брызгами, очей отрока да посотрел позадь няго прямо у чёрну глубь леса, обращаясь к обавнику, — Жаворонок, — дюже зычно загутарил вон. — Ты слышал мое повеление… отведешь Борила. — Раздалси тихий испуганный верезг и хруст ломаемых ветвей, а Крышня задорно засмеявшись, зыркнул на мальчонку и отметил, — видишь, как взволновался ваш обавник, ноги его не удержали, голова закружилась, упал он на оземь… Ну, да ничего скоро оклемается, подымится!
Борилка узрев як загреготал Крышня, и сам посветлев, вулыбнулси да бодрым голосом закалякал:
— Ну, ежели мене помогуть дойтить до Торонца… то я гутарю тады — да!.. Готов я иттить у те дальни земли, готов добыть энтов меч, а опосля… опосля…
— А после вступить в бой с панывичами и тем злом, что идет на земли беросов? — поспрашал Крышня, он вжесь перьстал смеятьси и ано вулыбаться, и тяперича сотрел строго, вроде як вубеждаясь у правильности свово выбора.
Асур малёхо подалси уперёдь, и будто б наклонилси над мальцом сице, шо закачалси Жар-цвет. Закачалси медленно и неторопливо… узадь да перёдь… право да лево… тудыли да сюдыли. И посыпались с няго к долу такусенькие малюсенькие пылинки златой россыпи, покрываючи зелёны листы и землю вкруг светозарным сиянием.
— Да, — чуть тише ответил Борилка, и голос егось саму кроху дрогнул. — И опосля вступить у сечу с эвонтим злом, — отрок глубоко задышал и уставившись во глубоки, будто небеса очи Асура вопросил, — а смогу ли я то зло побёдить. То с каковым придётси вступить мене у брань?
— Не мне надобно говорить, а всем… всем вам, — негромко прокалякал Бог и вутрицательно качнув головой, поднял руку да убрал светло-пошеничный, почитай ковыльный локон волос, вупавший на евойно бело личико. — Того я не знаю… не знаю Борил… удастся ли вам… вам всем победить то зло. Я даже не знаю удастся ли тебе дойти до Торонца, удастся ли преодолеть все трудности и напасти лежащие на той стёжке. Про ту стёжку, что нынче ты быть может, пожелаешь выбрать, ведает лишь Небесная Мати Богиня Макошь, которая высоко во Небесной Сварге, в своих простых деревянных чертогах похожих на бероские избёнки, со своими подручницами Долей и Недолей, напрялала для тебя… волоконце твоей судьбы… Она спрялала, а Доля и Недоля завязали на ней узелки, добрые и злые, да смотали в крошечный, точно зернятко клубочек… Ей Макоши уже ведомо, но мне Асуру, который, как и все Боги, люди и живые существа подчиняются её воли, мне неизвестно победит ли в том бою Добро или Зло. Мне даже неизвестно захочешь ли ты пойти. Ведь выбор того или иного пути остается всегда за живыми существами, а не за Богами. Я могу лишь обещать тебе помощь. Всё остальное нынче и позже лишь в твоих руках, в твоем желание уберечь свой народ, в силе твоей души и твоего духа. И коли ты Борил пришёл искать ноне, здесь доблесть и удел воина, защитника и заступника, то теперь перед тобой начертан тот овринг… где можно найти то, что искал ты. А идти по нему или нет, это только тебе одному решать и только тебе делать тот выбор.
— Тадысь… тадысь Асур Крышня, — изрёк мальчик, и обратной стороной пясти отёр лицо, будто кожа у там покрылась теми самыми пылинками златой россыпи, каковые опадаючи с лепестков Жар-цвета покрывали землюшку солнечным сиянием. — Не могу я отказатьси… занеже хоть я и мал… Може ищё и не так разумен як старши, а токмо оченно люблю я бероский люд, своих братцев, сёстричек, матушку, сродников, земляков, соплеменников. И не хочу я, абы иссяк у нас вольный дух предков, не жёлаю, абы ктой-то своими злобными ножищами топтал мою землицу, мой отчий край. А посему гутарю я тобе Бог мой, сын мово Бога… — Борилка на капелюшку замер, набрал уполну грудь воздуха вроде как сбираясь нырнуть у речку, да громко добавил, — гутарю я да! И то да! будять последне, и слову свому я не изменю… николиже!
— Значит я не ошибся в тебе, Борилушка, — вельми тихо молвил Крышня и со тёплотой посотрел на мальчоночку, словно любовалси родным сыночком, самым дорогим и милым сёрдцу отцовскому.
Асур смолк, а по его губам блуждала кака-то чудна светящаяся вулыбка, от него у разны стороны исходила така приветливость, каковая наполняла Борилку смелостью и уверенностью у собственных силах. Бог ащё маненечко молчал, созерцая отрока, а посем кивнул, и, наклонившись над белой корзиночкой на которой стоял, протянувши руку, вырвал из края, из округлой дуги коей выходил златистый лепесток, крошечное зёрнышко схожее с пошеничным. Крышня неторопливо опустилси на корточки да протянул его на раскрытой ладони, испещренной множеством тонких, глубоких и извилистых борозд, мальчику. Борила шагнул ближей и поглядел на вытянуту руку, на раскрытой длани которой лёжало семечко, точь-в-точь як пошенично зерно, токась златого цвета и при том лучисто пыхающее светом. Отрок осторожно, двумя пальцами правой руки, поял у то зернятко и отвёдя очи от длани Бога, вопрошающе посмотрел на негось.
— Положи это зерно силы Ясуней в рот и проглоти, — ответствовал на немой вопрос Крышня и подбадривающе тряхнул головой сице, чё кудерка егось ковыльных, осеняемых светом восьмиконечной звёзды, волосьев сызнова впала на лицо, на малеша прикрыв право око Бога.
Одначе, Асур мотнул главой и прядка медленно подлетев увысь вярнулси ко своим братцам таким же як и вон светло-пошеничным волосам.
Борилка открыл роть и положил зернятко на язык, да туто-ва вже ощутил приятно-сладковатый вкус, точно на языке ураз оказались крупны ягоды спёлой малины да россыпь цвяточной пыльцы. Он недолзе удерживал зернятко на языке, а после, порывисто выдохнув, сглотнул его. И тады же изнутри усё евойно тело загорелось, запылало. Да не токмо роть, горло, жёлудок, но сугрелась и вспламенилась уся егось юшка, наполнились тем ражим жаром голова, руки, ноги. Ащё чуток и энто злато сияние проступило наружу, будто выпляснувшись с под кожи, воно покрыло полностью и тело, и волосья, и надетые на мальце рубаху, штаны, пояс. Теперича Борилка был сам словно Жар-цвет и яро блистал поразительным, златым сиянием, а опосля также нежданно свет стал гаснуть. Тока гас он дюже мудрёно… Спервоначалу свет покинул тело, волосья и одёжу отрока, и на сиг завис у виде густой пелены посторонь мальчишечки, засим вопустилси на оземь и упиталси у то место покрытое низкими, плятущимися желдами. И лишь он исчерпалси, Борилка ошарашенно глянул на Крышню, а тот, подымаяся с присядок, да испрямляючи свой крепкий стан, и, не сводя взору с мальчика, пробалабонил: