— Вони… вони самы, — пробалякала Сумерла и тихий смешок прыснул с её прекрасных уст. — Мы тобе спроверяли Борюшенька… Борилка…
Борил чё значить борящийся… Ужось тако ладненько имечко тобе избрал твой отец… Смела и храба душа твоя и достойна вона тако светлого величания… величания борца! Як тока Сумерла загутарила, теряя легохоньки смешинки, сердце мальчика зараз перьстало отбивать удары у бубен и наполнилось какой-то благодатью… Вже так дохнуло на негось женским тяплом, а голос и говорок Богини мягкий такой, звучный напомнил ему, матушкину молвь в коей была заключена любовь и забота.
— Проверяли, правду сказала жинка моя, — подтвердил слова Сумерлы подземный Бог и егось широка вулыбка осенила не токмо лицо, но и усё окрестъ него, брови Асура разъехалися, и он сразу словно по-добрел.
— Жёлали мы вызнать Борилушка сице ли ты смел, як калякали нам о том грибы, — произнесла Сумерла, и по ейной светло-пошеничной, с еле зримой рыжиной косе, пробегла почитай жёлта тонка ящурка, вышедша из водного, златого лепестка ромашки, чё раскинулси над ейной главой.
Ящурка, соскользнув по волосьям, спрыгнула с них на зелёну травушку, бляснула у сторону опешившего мальчика зелёными глазьми и мигом пропала, а Богиня, про меж того, продолжила свову реченьку, — ужось я зрю… Не пустобаяли наши прислужники… И верно, явилси ты сюды токмо для того, шоб способить своим субратьям… Энто оттогось не поднял с оземи смарагд да яхонт, брошенный под ноги… Оттогось не позарилси на золото у перьходе по каковому шествовал да трюхал…
Славный ты хлопчик… Славный!.. Вже за у то одно— достоин ты был получить стрелы Перуновы… Ну, а когды не отказалси ходють, тудыличи… к той горящей реченьке, шо тёкла у тучах, сице и вовсе поразил ты мяне и мово любогу муженька. Смел ты, да чист душенькой… И за эвонтову чистоту… за душевно рдяно-златое солнышко, шо святить у тобе в груди, мы те споможим.
— Споможите? — перьспросил Борилка, не понимаючи о чём таком вядёть молвь Богиня, да дивяся тому развёл размашисто рученьки.
— Подыми-ка стрелы Перуновы, — не отвечая на вопрос мальца, изрёк Озем и чуть зримо кивнул, указуя на раскиданные по смурном полу каменья. Борила чичас же присел на корточки, и правой, не занятой, рукой стал сбирать те стрелы, да запихивать собе за пазуху у рубаху. Взяв шесть штук, он было хотел уже и поднятьси, кадысь Сумерла скузала:
— Усе, усе Борилонька сбери… У торенке дальней вони можеть тоби сгодятьси… Оно як Ворогуха правду молвила у эвонтих землях, их отродясь не бывало. Мальчонка поднял голову, и, глянув у зелёные, похожие на те самы видимые смарагдовые каменья, глаза просиял вулыбкой, да торопливо собрал и оставшиеся Перуновы стрелы.
— Помни Боренька, раны другов своих посыплешь толчённой у пясочек стрелой, — продолжила пояснять Богиня не сводя с мальчугана взору. — А хворому свому у тот малешенький пясочек взварите. Да будяте давать пить по три разонька у день… ложоньки по две не больче… И втак дня два, а то и три поите— вон и поправитьси вскорости. Собранные стрелы Борилка запихал за рубашонку да прижал свёрху рукой, шоб не потерять, а опосля поднялси с присядок и довольненько молвил:
— Аття велики Асуры за помочь… От тадыличи я могу йтить?
— Погодь… погодь, — поспешила сдёржать егось Сумерла и протянул свову руку с длинными, тонкими пальцами у направлении отрока. — Погодь мы ж тобе ищё не пособили… А ты ж то заслужил. Богиня резко качнула головой и над ней затрепетали златым светом лепестки цвета Богини Макоши ромашки, а коса Сумерлы нежданно шевельнулася. И отроку почудилось, шо у то совершенно и не коса, а змейка… вернее калякать змея… тока большуща, встрепенула своим рыжим телом собираючись вуползти… Обаче миг зачурованности прошёл, и коса нанова замерла, оказавшись тока туго сплетёными волосьми.
Богиня ж маненько повертавшись на стуло, да опустив на пёстру понёву свову бело-молочну руку, пробалабонила:
— Оземлюшка, родименький чаво ты тако хотел бачить хлопчику… Асур Подземного мира чуток развернулси, да глянув с нежностью на жинку, сказал, обрачая говорок к отроку:
— Борил! Ты должен понять… Ничего не бывает в жизни просто так… Ничего!.. Богиня Макошь давным-давно сплела наши судьбы: и твою, и мою… и моей любой жинки… и Бел Света… Боги как и люди подчиняются той великой Богине и её работе…Но Макошь оставила для любого из нас выбор— тот иль иной… верный иль нет!.. Тот выбор делает кажный из нас сам, оглядываясь лишь на свою душу и на жизненный овринг по каковому ходить… И кажная встреча на том овринге послана нам как надобность… Инолды кажется та дурна встреча, не нужна и вообще луче её не было б, но посем… много времени спустя понимаешь, что та встреча была надобна… нужна… и всё… всё не спроста… — Асур лишь морг медлил, можеть давая время мальцу обдумать у те мудры слова, а после молвил, — Бог Крышня послал тебя в град Торонец не просто так… Он выбрал тебя из тех многих робят, которыми богата бероска земля, и каковы не менее крепки и ладны чем ты… Но он выбрал именно тебя, потому как твоя матушка Белуня ведёт свой род от быкоподобного Бога Индры.
— Чавось?.. — протянул мальчишечка и обомлел, вытаращив глазёнки и широкось открывши роть. — Як так вядёть свой род от Индры.
— Да, — загутарил дальче перьбитый на полуслове Озем. — Её род идёт от Бога Индры… Когда-то в стародавние времена, ужо опосля победы над Валу и Вритой, опосля многовекового стояние камнем, по пояс у Мать Сыра Земле, откуда пробудившийся Индра был вырван Дыем…полюбил Асур прекрасную бероскую дивчинку… Ту самую, рождённую от капли росы, что впала с одёжи Вышни у землицу…
Полюбив ту хупавую девоньку, взял Бог её себе в жёнки…
Далёко…далёко от тех мест где лежат бероски земли возвёл Асур град Индерию… иль как кликали тот град беросы Индьию, где все чертоги были сложены из мрамора, а овринги усыпаны золотом и самоцветными каменьями. Выстроил ту Индьию Асур и зажил там со своей любавой…
Вскоре родила ему жинка сына… сильного и ярого как отец, красивого и смелого как мать… Родила, а чуток попозжа покинула тот величественный град Индерию, убежала оттудась, возвернувшись у земли беросов и схоронилась там… Спрятав там и сына своего… и весь его род… И уж поверь мне Борил, как не искал её и своих потомков Индра так и не смог найти… оно как сохранял их сам Бог Вышня.
— А почяму таилася вона от мужа свово? — поспрашал малец, поражённый такой байке и у тем событиям, сказанным у ней.
— Оно як, — почемуй-то тихонько, словно чавой-то пужаяся ответствовала заместо муженька свово Сумерла. — Оно як Индра шёл по-иной стёженьке, каковую не могла выбрать для свово сыночка та дева… у та Белуня… Не жёлала она, шоб сын ейный шествовал по Лунному оврингу… жёлала, — и Богиня, смолкнув, зыркнула зеленющими глазьми у сторону мальчишечки. И Борилка немедля встряпянулси да сам за Сумерлу добалякал:
— Жёлала вона, абы топал он по торенке Сварога и егось Сынов… По пути мово Бога Вышни и Крышни… По Солнечной торенке…
— Правильно мыслишь, — вмешалси, у говорок отрока, Озем и притулил спину к ослону, опершись на него, да чуток вроде аки насупил брови, отчавось вони легохонько прикрыли очи, словно Асур о чём-то вельми задумалси. — О том и просила она… Она— Белуня… Первая мать из твоего рода. Она просила уберечь её сына и всех её потомков: внуков и правнуков от взору Индры. — Бог развёл у стороны брови и на егось смугловатом лике, лучисто заблистало серебристо крошево. — И Вышня, — добавил Озем, — претворил испрошенное у него… Он сокрыл и девицу Белуню, и её сына Велеба, и всех потомков от ока их прародителя.
— Велеба, — повторил мальчик имя сына Индры и свово предка. — У то значить повелитель… У тако имячко ему дал Индра? — догадливо спросил Борила глядючи в очи Озема.
— Да… Индра…, — ответил Озем и крепче сжал правой рукой пелёсый посох отчавось шевельнулись на обратной стороне пясти, будто змейки, тонки жилки. — Индра желал вырастить из своего сына повелителя, владыку, оттого и даровал ему такое имя… Но мальчик вырос не в мраморных чертогах града Индьии, а в деревяной избёнке, где-то в бескрайних землях беросов, и пошёл по пути Солнечному … по оврингу Вышни… А потом у Велебы были дети, внуки, правнуки… Были, рождались, жили и умирали, шли по пути Вышни, будучи смелыми и храбрыми, сильными и чистыми душами. Они были верны когда-то однова выбранном пути для того, чтоб непременно родился в их роду ты… Ты самый достойный из потомков той первой матери вашего рода Белуни…
Из той первой ветки первого рода… Долги века я наблюдал за тем как живёт род той Белуни и ждал этой встречи, чтоб помочь и подсказать, но лишь тому, кто сможет пройти тягостну торенку от дальних бероских земель до моего мира, кто не изменит своей душе.
— Но я не самый достойный… неть, — откликнулси мальчонка и его не мнее смугла кожа, як и у Озема, покрылася ярыми пунцовыми пятнами. — У мене… усе в роду достойны… и сродники, и старши братцы…
— Ты прав, достойны все и Пересвет, и Соловей… и сродники: Баско, Волот, Гаян, Гойко, Довол, Жилен, Здравень, Колояр, Лихарь, Могута, Олесь, Пяст, Ряха, Сварн, Тороп, Удал, Хот, Яр… и многие другие… — перечислил Асур имена сродников неких и вовсе николи ни слышимых Борилой, а неких живущих с малолетству сторонь. — Но именно ты стал по нраву Крышне… не знаешь почему? Борила ищё шибче покрылси теми пунцовыми пятнами и его личико мгновенно приобрело какой-то кумачовый цветь. Он, чуть потупил взор, да глазея на несводящего с него очей, присыпанного золотым пясочком, ужа лежащего подле скамли Бога, прокалякал:
— Крышня гутарил… Занеже я овый пришёл у ночь на Купала к Жар-цвету… оттогось он и смог мяне зёрнышко Ясуней подарить.
— Это ты, верно, молвил, — согласилси Оземи, и, узрев раскрасневшегося мальчугана, ласковенько расплылси у улыбке. — Имена скольких твоих сродников я произнес, а скольких ещё не перечислил… и из них всех лишь один — ты пришёл в ночь на Купала к Жар-цвету.
Пришёл, тем самым показав Крышне истинную мощь своей души да смелость достойную той первой девы Белуни. Знал Крышня, велика мощь тела, дарованная Индрой, но нет ничего сильнее мощи духа! Духа… того самого, что живёт в матери твоей Белуни и, каковой был дарён от рождения тебе. Он тот дух могутнее и твёрже валуна, у котором обитаеть душа Валу… Потому ты и выбран… Лишь человек с такой крепостью пройдёт этот тягостный овринг, не свернув с него и не изменив своей душе… А посему… посему Борил, сын Белуни, я тебе и пособлю.