Мы написали докладную записку в ЦК КП(б)Б. Рассказали про наши первые шаги в подполье, про старобинские, слуцкие, любанские, октябрьские, руденские операции. Было что рассказать и о других районах. Бондарь и Бельский побывали в Красной Слободе, Копыле, Старых Дорогах и Гресске. И там повсюду проведены собрания коммунистов, избраны подпольные райкомы партии. Вокруг райкомов собираются партизанские силы. В Красной Слободе уже довольно активно действует партизанский отряд под командованием Максима Ивановича Жуковского. В отряде — станковый и четыре ручных пулемета и несколько десятков винтовок. Недавно отряд произвел смелый налет на вражеский гарнизон в Слуцке, обезоружил охрану и освободил пленных красноармейцев.
Подробно рассказали мы в рапорте о боевых операциях дукорских партизан под командованием уполномоченного обкома и секретаря Руденского райкома партии Николая Прокофьевича Покровского. Деревня Дукора — это историческая деревня. В годы гражданской войны население этой деревни мужественно боролось за Советскую власть. В знаменитой Дукорской пуще Покровский организовал теперь партизанскую базу.
Николай Прокофьевич развернул партизанскую борьбу с первых же дней фашистской оккупации. Во многих деревнях и сельсоветах Руденского района были созданы подпольные группы из коммунистов и комсомольцев. Большую помощь в налаживании связи с подпольными группами и советскими патриотами оказала бесстрашная связная комсомолка Мария Данильчик. Долгое время она вела подрывную работу в центре вражеского гарнизона — городском поселке Руденск.
Подпольные группы, которыми руководили коммунисты Сергей Довнар, Владимир Левицкий, Владимир Адамович, Роман Денисович и другие, добывали оружие, распространяли листовки, жгли мосты на дорогах, уничтожали гитлеровцев. Из этих групп Николай Прокофьевич создал первый в районе отряд «Беларусь», базировавшийся в прославленной Дукорской пуще.
Когда в пуще стало тесновато, отряд перебрался через железнодорожную линию Минск — Гомель и разместился на глухом болотном острове у деревни Пилич. Отсюда во все стороны направлялись диверсионные группы, которые устраивали засады и налеты на гитлеровские обозы, разбирали рельсы. Партизанская группа под командованием Малышкина пустила под откос вражеский поезд. Около двухсот фашистов было убито и ранено.
Фашистское командование направило против руденских партизан крупный отряд. Партизаны подпустили гитлеровцев на близкое расстояние и начали косить из пулеметов и автоматов. Эсэсовцы, которых было в пять раз больше, чем народных мстителей, не выдержали яростного партизанского огня и, подобрав убитых и раненых, отступили.
Пламя всенародной борьбы с кровавыми фашистскими захватчиками разгоралось все сильнее и сильнее. Возле Минска и в самой столице, под Борисовом, Червенем и под Лепелем создавались новые подпольные группы и партизанские отряды.
Рапорт получился весомый. Я отдал его Степану Петровичу и Войтику и предложил тут же выучить наизусть. Степан все быстро запомнил. Память у него исключительная. Бывало, любую сводку он передавал по телефону, не заглядывая в материалы, и никогда не ошибался. Само собой разумелось, что в случае опасности рапорт они должны были уничтожить.
Наши первые посланцы были надежными людьми. Войтик уже много лет работал со мной и зарекомендовал себя как очень честный, добросовестный человек, а Степана Петровича я знал чуть ли не с мальчишеских лет. Он был одним из лучших учеников в школе, активистом. Я уже рассказывал, что, когда я был директором Старобинской МТС, Петрович был секретарем комсомольской организации. Это он возглавил движение молодежи за овладение специальностями тракториста, комбайнера. Не отрываясь от своей основной работы, он и сам овладел профессией тракториста и в свободное время работал в мастерской. Авторитет Петровича как работника, организатора молодежи был непоколебим, все его уважали.
На следующий день я не отходил от связных, готовя их в большую и опасную дорогу. Надо было наши сведения непременно передать ЦК. Если там узнают, где мы находимся, то установят с нами связь и помогут. Мы просили прислать нам рацию, шифр и шифровальщиков. Тогда у нас установится непосредственная связь с Москвой.
Под вечер Петрович и Войтик двинулись в направлении фронта. Незабываемо волнующим было прощание с ними. Все мы знали, на какое трудное и ответственное дело посылали своих товарищей, знали, в какой мере рискуем жизнью отважных, боевых партизан. Мне было особенно тяжело в эти минуты. Сколько лет я прожил вместе с этими чудесными людьми бок о бок, сколько довелось поработать с ними!..
Одновременно с нашими посыльными вышел из лагеря и Иван Денисович Варвашеня. Но его путь лежал в Любанский район.
5
Нас окружают. — Бондарь уходит в разведку, его тяжело ранят. — Мы пробиваемся в Любанские леса. — Поединок сержанта Петренко. — Героическая смерть секретаря Минского подпольного обкома партии товарища Брагина.
Прошло больше двух недель. С севера на озеро потянуло осенним холодом. По утрам на опавших листьях и траве большими белесыми пятнами лежал иней. Озеро меняло свой лик. Вода с каждым днем становилась темней и своим цветом напоминала расплавленное олово.
Мы со дня на день, с часу на час ждали возвращения Романа Наумовича Мачульского. Работа не заглушала большой тревоги о товарище. Все сроки, необходимые для выполнения задания, прошли, а его все не было.
Вернулись связные из полесских районов. Невеселые вести принесли они. Городской поселок Житковичи и соседние деревни наводнены эсэсовцами и полицейскими. В районе Постолов появился крупный фашистско-полицейский гарнизон. Туда завезены даже пушки. Гитлеровцы лихорадочно расширяют межрайонную нефтебазу, а это значит, что там могут появиться и танки. Из районных работников связной Рогалевич никого не нашел.
В Копаткевичах тоже было много вражеских солдат. Больше недели провел Рогалевич в этом районе, но войти в контакт с местными коммунистами ему так и не удалось. С большим трудом нашел человека, которому можно было поручить наблюдение за железнодорожной станцией.
По всему было видно, что фашисты готовятся к серьезным операциям против партизан. Были основания предполагать, что они уже знают и о подпольном обкоме. Недавно фашистские молодчики и полицейские снова обшарили деревни Скавшин, Крушники, Осово, Пуховичи, Ляховичи, как раз те места, где мы были. Похоже на то, что они ищут нас.
Вскоре наша связная Наталья известила, что отряд эсэсовцев занял деревню Рог. В тот же день мы узнали, что гитлеровцы поставили заслоны на всех мелиоративных канавах, которые ведут в озеро, а у начала бывшей «ездовни» засела группа со станковым пулеметом. Стало ясно, что враг нас блокирует.
Я дал указание подготовиться к бою. Уйти мы не могли. Нам нужно было подождать еще хотя бы несколько дней Мачульского. Он не знал, что гитлеровцы заняли окрестные деревни, и необходимо было принять меры, чтобы он не попал в лапы фашистов.
На канавах мы поставили свои посты. Кое-где вырыли окопы, ямы, на одной важной высотке построили дзот. Сержанта Петренко направили в отряд Меркуля с заданием привести оттуда группу хорошо вооруженных партизан. Две разведывательные группы послали в Житковичи и Копаткевичи. Разведчикам надлежало передать житковичской группе, что она обязательно, любыми средствами должна связаться с Довалем, Дербантом и взорвать немецкую нефтебазу в Житковичах.
В гарнизонах у нас были свои люди, которые извещали наш штаб о планах и намерениях врага.
Сведения, которые мы получили, подтвердили наши предположения, что гестапо решило захватить подпольный обком партии и его руководителей.
Гитлеровские части появились в деревнях Червонное озеро, Большой Лес, Дьяковичи. Постепенно эсэсовскими бандами заполнялись ближайшие к нам хутора, заслоны на канавах передвигались ближе к озеру. Эсэсовцы не знали, что нас здесь всего два десятка партизан и, кроме винтовок, автоматов, пистолетов и гранат, у нас нет никакого другого оружия.
Вражеское окружение все больше и больше давало себя знать. Все труднее становилось поддерживать связь с партизанскими отрядами, партийными подпольными группами и с местным населением, которое обеспечивало нас продуктами и всем необходимым для борьбы и жизни.
Наконец-то в лагерь вернулся Роман Наумович Мачульский. Он пробрался через не занятые фашистами деревни Скавшин и Осово.
Роман Наумович пришел поздно ночью. Коротко доложив о результатах своей командировки, начал расспрашивать о наших делах. Тут же обсудили план дальнейших действий. Все шло к тому, что нам придется выбираться из лагеря. Обороняться на месте рискованно. Решили отправить Бельского на Любанщину, подготовить там базу для подпольного обкома и известить любанцев о положении на Червонном озере. А группе партизан с Левшевичем во главе предложили разведать дорогу в направлении червонноозерских хуторов и к рассвету вернуться.
Мы были уверены, что наш план выполнить нетрудно, но вышло совсем иначе. Левшевич к рассвету не вернулся. Утро прошло в напряженном ожидании. Еще были надежды на задержку, на какую-нибудь непредвиденную случайность. Левшевич не вернулся и на следующий день. Одно из двух: или наши разведчики наткнулись на вражескую заставу и их захватили фашисты, или они испугались блокады и, вырвавшись, решили больше не лезть в западню. Возможно, что и Бельскому не удалось дойти до любанских отрядов.
Надо было немедленно что-то предпринимать. Если этой ночью мы не выйдем из окружения, дальше будет еще труднее.
Фашистско-полицейские заслоны на канавах и хуторах подходили все ближе и ближе к озеру, кольцо блокады сжималось. Группа на «ездовне» обнаглела и приблизилась почти вплотную к лагерю. Но фашистам не поздоровилось. Подкрались партизаны к засаде и гранатами уничтожили пулеметное гнездо. Перепуганные полицаи бросились в болото, здесь их почти всех и перебили. «Ездовня» на некоторое время очистилась.