– К вашим услугам, – сказала фея, стоявшая ближе всех к принцессе. – А мы благодарны вам за крышку колодца. С ней нам будет проще управляться, чем с каменной.
– За это благодарите Йашаа, – сказала Маленькая Роза. – И Арву с Тариком. Они настоящие мастера.
– А ты нет, принцесса? – удивилась фея.
– Мне нельзя, – пояснила она. – Если я буду заниматься рукоделием, это сделает мой разум еще более надежным прибежищем для демона, который хочет похитить его и использовать в своих целях.
– Но ты могла бы прясть, – сказала фея. – И тогда для тебя все кончится.
– Для меня да, – сказала Маленькая Роза. – Но мое проклятие не будет снято, и мой народ будет страдать.
– Проблема магии в том, – отметила фея, – что даже те, кто ее сотворил, оказываются связаны ее нитями, но жизнь так спутывает эти нити, что их трудно различить.
– Это мы уже заметили, – сказал я, сам удивившись, что набрался смелости заговорить с феями.
– Что происходит, когда ты что-нибудь мастеришь, дитя? – спросила фея.
– Я мало что делала, – признала Маленькая Роза, снова превратившись в Захру – неуверенную и беззащитную, но не менее решительно настроенную. – Сдерживаться больно. Мне хочется учиться и работать, но я не позволяю себе этого делать, а остальные помогают мне сдерживаться.
– Но ты сорвалась, проскочила сквозь лазейку в собственной темнице, – проницательно заметила фея.
– Да, – сказала Захра. – Я помогла починить изгородь.
Она взглянула на меня, потом снова на фей.
– Это было еще больнее, – призналась она. – Голова болела несколько часов, и так сильно, что я едва соображала.
Сейчас неподходящий момент, но позже я с ней побеседую на этот счет. Я знал, что у нее болела голова, но не представлял, как сильно. Нельзя было рисковать, позволяя ей тренироваться с шестом.
– Зато потом была такая эйфория, – сказала принцесса, и я увидел в ее лице отблеск той давней радости. – Казалось, важная часть меня наконец встала на свое место. Но это не приблизило меня к снятию проклятия. Нам нужно, чтобы вы рассказали нам, как это сделать.
Феи переглянулись, и их предводительница вздохнула.
– Нить запуталась, как только в нее вплелся мой дар, – сказала она. Мы все подобрались. Это же та самая фея, которую мы искали! – Я видела это, но не знала, как все исправить. Мы годами пытались распутать узел сами, но у нас есть лишь догадки и предположения, а не ответы.
– Мы готовы принять и это, – сказала Захра. – И лично я приму это с радостью.
– И я, – поддакнул Тарик. – Я не боюсь поразмышлять над этим сам и попытаться собрать все кусочки этой головоломки ради моей принцессы.
Самая маленькая из фей вспорхнула в воздух и осыпала темные волосы Тарика золотой пыльцой.
– Демон идет за тобой, дитя, – сказала предводительница фей Захре, и ее слова будто окончательно запечатали нашу судьбу. – Но надежда есть. Ты должна стать полноценной личностью, иначе у тебя не будет шанса обрести мир. Править. Обезопасить свое королевство.
– Но как же это сделать? – спросила она.
– Ты должна учиться, – ответила фея. – Должна действовать и делать. Не уверена, что именно будет мучить тебя больше всего, и мне жаль, что тебе придется испытать мучения. Таково уж проклятие. Но помни и о моем даре. Возможно, настанет час, когда ты решишь воспользоваться им, когда твой разум начнет открываться, – лицо феи исказили боль, сожаление и отчаянное стремление все исправить, помочь там, где она ничего не могла сделать. Она уже пыталась, в день пятилетия Маленькой Розы, но, как она и сказала нам, узел только затянулся еще прочнее.
Маленькая Роза поклонилась предводительнице фей, и все четверо взмыли в воздух, оставив за собой лишь дорожку золотой пыльцы на платке Арвы.
Глава 28
В тот день мы почти не разговаривали. Можно было бы оправдать это тем, что мы поздно вышли, но все мы знали правду. Фея едва ли не напрямую сказала, что единственный способ снять проклятие – играть на руку демону. И все же мы продолжали свой путь прочь от преследователей, прочь от замка, где Захра хотя бы была в кругу семьи, когда на нее обрушатся все предстоящие ужасы. Впрочем, вряд ли это принесло бы ей большое утешение.
Когда мы наконец остановились, до темноты оставалось два часа. Мы поставили палатки и разожгли небольшой костер, как только Тарик вырыл для него яму. Я заметил, что в этих местах вереск стал более колючим, а цветы встречались реже. Видимо, мы приближались к пустыне, идти в которую я теперь не видел особого смысла.
– Я пойду обратно, – сказала Захра, будто прочитав мои мысли. – Они посадят меня обратно в башню, и я там сойду с ума, но сделаю это.
Говоря последние слова, она смотрела на меня, и я понял: хотя она будет скучать и по остальным, меня ей будет не хватать сильнее всего. Это была не особо счастливая мысль.
– Но вам все равно придется выйти за сына Царетворца, – напомнил Сауд. – В этом плане ничего не изменилось.
Она задумалась, рассматривая имеющиеся варианты: дом, с его бесконечной тюрьмой, или же рискованная свобода жизни с нами. И тут что-то в ней ожесточилось.
– Если уж демон все равно заберет меня, – сказала Захра, – я хочу сперва побыть собой. Полноценной – такой, как мне суждено было стать.
Она окинула взглядом нас четверых – детей, выросших на преданиях о ней и научившихся любить ее, даже когда предания превратились в живого человека. Даже Арва держалась бесстрашно – а может, она как раз была самой бесстрашной из нас? Я не стал бы отрицать, что меня терзали сомнения, хоть я и отказывался им поддаваться.
– Помогите мне, – сказала она.
На сей раз это был не приказ принцессы. Не манипуляции Маленькой Розы. То была Захра, и она обращалась к нам с просьбой.
Слова застряли у меня в глотке.
– Вашим первым творением была не изгородь, Захра, – пришел нам на помощь Тарик. – А ваша связь с нами. Наша дружба и наша преданность. Конечно, мы поможем вам.
– Обычно мы начинаем с прядения, – сказал я. – Но этого нам делать нельзя.
– Я училась прясть в детстве, – напомнила Захра. – И шить тоже. Я сшила мешочки, в которые моя мать завернула подарки для существ, приглашенных на мой день рождения.
– Это я помню, – вставил я. – Я поразился, как такие неряшливые стежки прошли контроль моей матери. Мне она никогда не спускала с рук такую халтуру.
Она показала мне язык. Однако с ней стало гораздо веселей с тех пор, как она просто девушка, а не роза!
– Вот, – сказала Арва, протягивая ей свой швейный набор. – Наверняка у нас найдется что-то, что нужно подшить.
В итоге мы решили подшить последнюю из запасных туник Сауда, чтобы ее смог носить Тарик, который опять вырос.
– Ботинки ему тоже нужны будут новые, – отметил Сауд, пока мы смотрели, как Арва учит Захру намечать шов булавками, а Тарик неподвижно стоит перед ними, словно манекен. – Я купил ему новую пару, когда мы покупали туфли для Захры. Неужто мы с тобой росли так же быстро?
– Наверное, – ответил я. – Я помню только, что было больно.
– Я все время спотыкаюсь, – вставил Тарик. – А иногда, когда шью, пальцы будто забывают, что делать. Но в конце концов все придет в норму.
Девочки закончили подкалывать край туники, и Тарик переоделся обратно в старую рубашку. Позже, я уверен, он распорет ее, чтобы приспособить для чего-нибудь еще. В некоторых местах ткань поизносилась, но кое-где еще остались приличные куски.
– Твоя очередь, Йашаа, – сказала Арва.
Я сел рядом с ними и принялся напоминать Захре, как управляться с иглой и шилом. Лучше всех это получалось у Тарика, но он шил так шустро, что порой было сложно уследить за его движениями, а шить помедленней у него получалось плохо. Он некоторое время наблюдал за нами, а потом обернулся к Сауду.
– Поищем кроликов?
– Если повезет, – ответил Сауд. – Пошли, пока они тебя к земле не пришпилили.
Честно говоря, я скучал по охоте. У меня не было такого таланта к этому делу, как у Сауда, но я был достаточно опытен, а ловушки у меня получались даже лучше, чем у него. Мы были хорошей командой. Это была та часть моей натуры, которая так и не прониклась прядением и прочими ремеслами, вопреки надеждам моей матери. Та часть, что любила двигать не только руками и не хотела целыми днями сидеть взаперти за рукоделием.
Если бы я не родился пряхой, не знаю, чем бы я стал заниматься при дворе Захры. Охотники и охранники нашлись бы другие, да и учитель из меня был так себе. Для начала ей нужно было учиться тому, чего я сам не знал. К тому же надо было подумать об управлении королевством. В этом я ей помочь не мог.
А может, и мог. Сауд сказал, что я хорошо умею слушать – даже таких людей, как Арва, чьим мнением часто пренебрегают. Возможно, моя задача будет состоять в этом. Я мог бы работать и слушать, и помогать Маленькой Розе, если бы мы с ней поженились.
Я укололся большим пальцем об иголку и вскрикнул.
– Йашаа! – воскликнула Арва.
– Простите, – сказал я и отвернулся, чтобы кровь не попала на тунику. Я попытался как-то оправдать свою неловкость. – Давненько я этого не делал.
Поженимся! С Захрой! Эта мысль была одновременно смехотворной и отчаянно манящей. Конечно, именно так должна закончиться эта история. Мы снимем проклятие, оба станем героями и потом поженимся. Мысль была настолько нелепа, что не укладывалась у меня в голове, но в то же время столь притягательна, что мне хотелось этого всем сердцем. Я украдкой взглянул на Захру. Она медленно шила, следуя указаниям Арвы. Видимо, она сосредоточенно хмурила брови – ее платок сполз на лоб.
Она стала думать об этом раньше меня, я знал это. Она с самого начала про это думала. Только если раньше она видела изящную и великолепную сказку, то теперь – тихое, странным образом правдоподобное будущее. Это все еще была мечта, но она была уже ближе, чем когда мы жили в горах, и гораздо ближе, чем когда я забрался в окно ее башни. Если мы сделаем это, если нам удастся воплотить свой план, мы поженимся. Это будет не любовь в разлуке, как у моих родителей. И не брак по расчету, случайно оказавшийся счастливым, как у ее родителей. Это будет наша собственная история, и мы сотворим ее сами.