Креуза вместе шла со мною
За нами тут же в стороне.
Свои как помню лета детски
Не видел робости такой;
А тут дрожал по-молодецки
Как будто на снегу зимой.
Не о себе я опасался,
Но ношу потерять боялся
В той суетливой тесноте.
За мной которые бежали,
Кричал им, чтобы не отстали
И не пропали в темноте.
Отшедши несколько саженей
Из дворниц на широкий двор,
И уж спустившись со ступеней
Хотел подлазить под забор.
Но вдруг Анхиз вскричал: Ай! Греки!
Я струся пролил слезны реки,
Прибавя шагу, ну бежать;
Тащил мальчишку за собою,
Но отбежавши, глядь, за мною
Моей Креузы не видать.
Вздурился я и взбеленился,
И сбросил с плеч Анхиза прочь;
Тем следом взад бежать пустился,
Как добра лошадь во всю мочь;
По всем углам везде совался,
Как угорелый кот метался,
Не мог ее нигде найти.
Но потерявши уж Креузу,
Оставшу чтоб сыскать обузу
Хотел уже назад идти.
Как лед холодною рукою
Не знаю кто меня схватил;
Ни зги не видя пред собою,
Не мог подумать, кто б то был;
На мне поднялся дыбом волос,
Но вдруг услышал томный голос:
«Не бось! не бось! ведь это я!
«Окончились мои все лета,
«Пришла к тебе с того я света;
«Мертва Креуза уж твоя.»
По голосу тотчас узнавши,
Что то была моя жена,
Мнил удержать ее обнявши,
Чтоб не ушла опять она
И не умножила мне муки.
Но только лишь расставил руки,
Чтобы ее схватить скорей;
О пень ногою спотыкнулся;
И в грязь так рожею клюнулся,
Что мне уж стало не до ней.
Потом вскочил, и отряхнувшись
К Анхизу я назад побрел;
Щекою на руку корнувшись
Унывну песенку запел;
Однако же не так как бабы,
На вой и слезы кои слабы;
Но потихохоньку ворчал,
Как жил с Креузою согласно;
Но после вздумал, что напрасно
О ней я столько горевал.
Не только места, что в лукошке
В себе я после размышлял
Не только света, что в окошке
И белый свет у нас не мал.
Хотя с женою и расстался,
Но я в живых еще остался.
Неужто не найду другой?
Была бы только лишь охота,
Найдешь, пожалуй, доброхота
Весь ныне свет уж стал такой.
Потом к своей пришедши шайке,
Всю грусть и скуку я забыл
И севши в роще на лужайке
Стаканчик водочки хватил.
Тут стал я несколько смелее,
Пошло по сердцу веселее.
«Пойдем, робята! я сказал
«Оставим здешнее мы горе
«И пустимся мы в сине море,
«Лишь бы попутный ветер стал.
«Куда вас поведу с собою
«Не будете уж там тужить;
«Найдем мы там другую Трою
«И припевая будем жить.
«Венера то мне обещала,
«Она ж ни разу ведь не лгала,
«Моя хоть и родная мать.
«Построим крепкие мы стены,
«Там будет пиво, мед и жены
«И станем жить да поживать.»
«Пойдем с тобою! - все кричали
«И не отстанем ни на час;
«Забудем наши все печали
«Лишь ты люби пожалуй нас.
«Теперь, сказал я, вы устали
«И больно все оголодали,
«Не худо ль нам перехватить,
«Чтобы на брюхе не ворчало;
«Говели вы и так немало
«Начнем зубами молотить!
«К тому ж и в темноте не видно
«О важном деле рассуждать;
«Чтоб после не было нам стыдно
«Свою ошибку поправлять.
«По утру будет веселее,
«Ведь утро ночи мудренее,
«Дождемся-ка мы лучше дня.
«Теперь пока сие оставим:
«Ко сну глаза наши направим,
«А клонит сон давно меня.»
Песнь 3-яЕней продолжает рассказывать Ливийской царице повествование о разорении Трои; и каким образом все слушатели при том заснули
Лишь только ночь та миновалась,
И чуть лишь брежжиться стал день,
Из наших глаз вся Троя скралась ,
Пропала, сгибла так как тень.
Огромны храмы где стояли,
Там головешки лишь торчали;
А где Приамов был дворец,
Дымок над пепелом курился.
Троянец всяк тут прослезился,
Зря Трои таковой конец.
Что было делать нам в то время,
Не знали сами мы тогда.
Свалило нас несчастно бремя,
Как кочка сшибла с ног беда;
Придумать ничего не знали,
Как угорелые стояли
Без памяти разинув рот.
Кто самый бойкий был детина,
Но и того тогда кручина
Весь корчила совсем живот.
Гляденьем брюха не наполнишь;
Не кормят басней соловья;
Крушеньем горести не сломишь;
Тогда в себе так думал я.
Начнем о том теперь стараться,
Чтоб как-нибудь отсель убраться,
И сохранить Троянску честь
По разрушенью невредимо.
Пословица идет не мимо:
Научит нужда сайки есть.
Ум и в скоте беда рождает;
От нужды всяк замысловат;
Тут часто и дурак бывает
Умнее мудреца стократ.
Троянско все остатне племя
Послал я не теряя время
На иду гору лес рубить,
И как-нибудь на скору руку
Свою там разгоняя скуку
Суда к походу смастерить.
Довольно было нам работы,
Пока сплотили мы суда;
Тут было нам не без заботы,
Не мало также и труда;
Однако ж кое-как успели,
Что скоро лодки нам поспели,
И мы в них ехать уж могли.
Тотчас проворно в низ садились,
От берегов прочь торопились,
Взвились, пустились и пошли.
Куда ж мы бы тогда хотели
От Трои отваля идти?
О том и думать мы не смели;
Не знали никуда пути.
Туда, сюда, везде шатались,
Нигде к земле не приближались,
Готовились уж умереть;
Запасы все свои поели;
Голодну смерть в глазах мы зрели;
Пришло невмочь уж нам терпеть!
Бросаемы волнами моря
Не мало видели чудес;
Довольно натерпелись горя;
Потратили не мало слез.
Однако ж небо милосердо
Троянцев зря всех сердце твердо
Над нами сжалилось тогда;
И бурю утиша безпутну
Дало погоду нам попутну;
Пристали к берегу суда.
Земля где мы тогда пристали,
В союзе с Троею была.
Тотчас мы там запировали;
Тотчас попойка вдруг пошла.
Фракийцы, что в земле той жили,
По нашему ж попить любили,
И скоро стали нам друзья.
Забыли грусти мы и скуки,
И подхватя стаканы в руки
Дружились песенки поя.
Для славы я Троянска племя
У них там нанял уголок,
И в самое коротко время
Сварганил кой-как городок;
А имя чтоб свое прославить,
На память по себе оставить
Великим подвигам моим,
Была б чтоб всем известна Троя;
То город тот совсем устроя
Я назвал именем своим.
Во всяком месте не без чуда,
Нельзя чтоб не было проказ;
Узнал я, что вблизи оттуда
Какой-то чудный жил пролаз;
Нечистым духом всем являлся
До смерти всяк его боялся,
Считая сильным колдуном,
Иль дьявольской ворожеею.
С неустрашимостью ж моею
Хотел узнать я сам о том.
От самого малейша детства
Всегда я любопытным был,
И на все вздоры с малолетства
Смотреть с охотою любил;
То нечему и здесь дивиться,
Желанье что могло родиться
Увидеть чудо то, во мне.
Меня все в том остерегали,
Идти туда все отвращали,
Стращали, что сгорю в огне.
Но я никак не устрашаясь
Считал все то за пустоту;
И бабьим басням насмехаясь,
За вздор их клал и за мечту.
А чтобы в том их всех уверить,
И правду ту собой проверить,
Задумал сам туда идти;
И все молвы пренебрегая,
И любопытствовать желая
Велел себя туда вести.
Но для запасу и примера
Двух удальцов с собою взял,
Чтоб не ровна пора и мера
Без обороны не пропал.
Я ободряя их собою,
Вооружил как будто к бою
От самой головы до ног;
Чтоб если будет трудновато,
И с духом спорить плоховато,
За них бы спрятаться я мог.
Раздувшись месяц как волынка
Светил нам выпучив глаза;
Не шевелилась ни пылинка,
И не страшна была гроза.
Пошли мы в лес тот к чародею,
По правде в том признаться смею
Как самы храбры смельчаки;
В себе боязни не имели,
Не трусили и не робели,
Не так как многи простаки.
Вошедши в лес, нам показался
Надгробный камень меж дерев;
И жалкий стон в лесу раздался,
Похожий на медвежий рев.
Я сколько тут ни харабрился:
Но пот с меня как град катился,
И дыбом волос поднялся;
Дрожащими ступал ногами,
Щелкал как мерзлый кот зубами,
И вправду трусить принялся.
Вокруг того лесного гроба
Березки были в два ряда.
Я и головорезы оба
Пошли со трепетом туда.
А для скорейшего прохода
К жилищу чудного урода
Ломать я сучья приказал;
Но только сук лишь отрывался,
Весь черным соком наполнялся,
Чернильну кровь ручьем пускал.
Кто только лишь ни прикоснется
Сучок чтоб с дерева сломить,
Тотчас от дерева начнется
Вой, плач и крик происходить.
Я струсил тут уж не на шутку;