Это было короткое занятие.
Когда Джейм появилась из Старого Тентира, на тренировочном квадрате десятки Яран и Эдирр всё ещё практиковались в фехтовании верхом на лошади. Тиммон облокотился о перила перед своей резиденцией, наблюдая за происходящим так, как будто это шоу было устроено специально для его развлечения.
Он поприветствовал Джейм улыбкой и мотнул подбородком в направлении окна соколятника на втором этаже.
— Вы там хорошо повеселились? Сначала сокол со змеёй в клюве, а потом Рандир с шаром из мух вокруг головы. Она почти утопила себя в лошадиной поилке, пытаясь от них избавиться.
— Я думаю, — с сожалением сказала Джейм, — что нажила себе ещё одного врага. Почему ты не на занятии?
— Ох, мне не нравится забивать гвозди.
Из-за его спины, из помещений Ардет раздавались звуки перебранки и шум ремонта, в котором, по-видимому, была занята десятка Тиммона (минус сам Тиммон).
— Я очень хочу, чтобы они побыстрее закончили, — сказал он. — С тех пор, как ты обрушила столовую в кухню, у нас не было горячей еды.
— Прости насчёт этого, но в этом не только моя вина. Я имею в виду, что здания не обязательно рушатся или сгорают всякий раз, когда я в них вхожу.
— А только в особых случаях, я полагаю. Кстати говоря, ты уже приказала, чтобы ту зияющую дыру в крыше твоей казармы заделами?
Джейм поморщилась. Ну вот опять: вопрос командования, когда ей даже не нравится говорить Руте, чтобы та почистила ей сапоги. Конечно, Рута сделает это в любом случае, в качестве помощи беспомощному.
— Мне нравится спать под открытым небом.
Тиммон ей усмехнулся. — Я тебя поддразнивал. Как главный рандон Норф, о любых строительных работах должен заботиться Харн Удав, поскольку было решено, что он останется в училище в качестве инструктора.
— Харн также станет командиром сотни Норф? — с надеждой спросила она.
— Нет, глупышка. В бараках Норф неофициально командуешь ты, как и я в своих — несмотря на то, — добавил он с ноткой самодовольства, — что у Ардетов вдвое больше кадетов, чем у тебя. Нет, Харн Удав вмешается, только если ты устроишь настоящий бардак.
Итак, это было своего рода испытанием. Чёрт, дьявол, провались всё в ад.
— Серьёзно, Тиммон, как ты справляешься с обязанностями главного десятника?
— Ха, я, разумеется, оставил всё на своего второго по рангу десятника. Так же сделал и Горбел, как я слышал. С какой стати нас, лорданов, должны беспокоить такие призёмлённые пустяки?
— Потому что мы тренируемся, чтобы стать рандонами офицерами и впоследствии возглавить наши дома?
Тиммон засмеялся. — Ты всерьёз думаешь, что мы все трое когда-нибудь получим власть лорда? Горбел в Тентире только из-за тебя. Почему здесь ты, знают только предки. Я пришёл, потому что люблю спортивные занятия и, честно говоря, чтобы доставить удовольствие своей матери, которая имеет на меня честолюбивые планы. Понимаешь, у меня могут быть более старшие полу-братья, но мои родители были на половину брат и сестра, что многое значит в нашем доме. — Он ухмыльнулся. — Ты шокирована? Разве у Норф не вступали в брак частенько даже близнецы?
— Нет, со времени Герридона и Джеймсиль Плетущей Мечты.
А что если Верховый Совет знает, что Тори и я близнецы, тревожно подумала она, что тогда? Они попробуют свести нас вместе или постараются убедиться, что мы никогда не встретимся снова? Говоря о них, Мастер и Плетущая Мечты породили Падение. Говоря о нас, что я и Тори можем создать?
— У тебя нет никаких собственных амбиций? — спросила она Тиммона.
— Главным образом, доставлять себе удовольствие. Я не против командовать Южным Воинством, как и мой отец, при условии, что всю работу будет делать мой штаб. Он был великий человек, мой отец. Но власть лорда звучит слишком похоже на тяжёлую работу. Пусть её получит кузен Дари, если он её хочет. Кроме того, дедушка вероятно может жить вечно, так что не о чём волноваться.
Перед ними столкнулись две лошади и всадники со смехом свалились на землю. Джейм вздрогнула и удивилась почему. Падение было пустяковым и давало им опыт и тренировку. Почему вообще лошади так её раздражают? Представляется, что её случайное столкновение прошлой осенью с кобылой раторн и её чёрепоголовым жеребёнком не является причиной такой неприязни, а это — назовем вещи своими именами: страх — исходило из её глубокого прошлого. Забытые события всё ещё таились, подобно убийцам, в мрачных и смутных карманах её детства. Призрак одного из них сейчас привстал — что-то вроде тёмно-серого жеребца в тёмных пятнах пота и с хлопьями белой пены на морде…
Она вспомнила. Это был отцовский боевой жеребец Железная Челюсть, который превратился в призрака. Переврат Мразиль[33] грозился скормить её ему.
На неё искоса смотрел Тиммон.
— Я спросил: почему ты в Тентире? Что ты хочешь?
— Место, которому подхожу, я полагаю. Ты не поймешь. Частенько я и сама этого не понимаю.
— Что за странный способ жизни. Ты не скучаешь по Женским Залам?
— Нет!
Он засмеялся. — Я кое-что слышал про твои похождения там. Они, без сомнения, по тебе тоже не скучают. Моя мать сказала, что девочки хайборны при взрослении часто проходят через этап сорвиголов. Очевидно ты достигла его позже, чем большинство. Она сказала, что твой дикий бег слишком затянулся, как у молодой, ещё необъезженной кобылы. Когда-нибудь ты успокоишься и поймёшь, чего на самом деле хочешь.
— Ну умоляю, скажи, чего же?
— Того, что хочет любая женщина: хорошего мужчину, конечно, или нескольких, предпочтительно по очереди.
Джейм ухмыльнулась, показав полузаполнившуюся дырку в её передних зубах. Шиповник была права и насчёт времени роста зуба, и насчёт зуда при его прорезывании. — Вроде тебя? Вроде твоего дедушки, который преклоняется перед традициями? Как Каинрон, чей единственный бог это власть? Как Тори, который не может принять кто или что он такое? Лучший мужчина, которого я знаю, это семи футов росту девяностопятилетний кендар по имени Маркарн, о котором, предки знают, я скучаю всем сердцем.
— Ты, — сказал Тиммон, — очаровательна. И, более того, немножко эксцентрична. Хотел бы я увидеть тебя нормально одетой или, ещё лучше, раздетой. Мы могли бы приятно провести время, ты и я.
Он намотал свободную прядь её волос на свой палец и использовал это как предлог, чтобы провести им по изгибам её шеи. Джейм вздрогнула и отпрянула.
— Ты будешь только разочарован, — сказала она через плечо, поворачиваясь, чтобы уйти. — Парни частенько заблуждаются на мой счёт.
Его голос, весёлый и смеющийся, последовал вслед за ней: И в чём же здесь шутка?
Шли дни, лето приближалось к середине. По всей длине Заречья стада раздражённого чёрного крупнорогатого скота отогнали вверх на горные пастбища для выпаса, а вместе с ними и длиннорогих овец, с которых сначала остригли их густую шерсть. Лён был посеян, вишня и земляника собраны. Урожай яблок был прорежен, чтобы оставшиеся фрукты выросли побольше и подсвинки пировали на отходах под свисающими сучьями. Трава выросла густой и могучей, приближалось время покоса, называемого Малой Жатвой, тогда как овёс, рожь и пшеницу, созревающие на затапливаемых равнинах в прибрежной зоне и заливных лугам, собирали во время Большой Жатвы в конце лета.
На данный момент, всё хорошо, рапортовали мастера-урожая. Несмотря на отсутствие должного внимания в прошлом году, когда Кенцирское Воинство отмаршировало на Юг для схватки с Ордой, а не осталось дома, чтобы возделывать поля, у Заречья был небольшой шанс провести следующую зиму без нехватки продуктов.
Тем временем, прошлогодние запасы начали иссякать. Овсянка, заплесневелый сыр и ржаной хлеб, достаточно твёрдый, чтобы забивать им гвозди, дополнялись любыми фруктами или дичью, которые могли обеспечить лес, поле или небо. Скоро должен был начаться сезон охоты на оленей. Во всех ручьях велась интенсивная рыбалка или ставились ловушки. Тем не менее, сама Серебряная была оставлена в покое: всё что ловилось там на крючок или обрывало леску или утаскивало рыбака в глубину, причём больше его никто не видел. Во всяком случае, как сказала Рута, зачем рисковать прогневать Речную Змею? Вант мог смеяться над этим сколько угодно, но он тоже не связывался с Серебряной.
Шторм Предвестий принёс в долину, по всей её длине от севера до юга, другую, странную дичь: чёрные лебеди и свирепые маленькие соколы с перьями жемчужного цвета с лазурным оттенком; жуткие лоси, чьи восьмифутовые перекрученные рога обычно запутывались в подлеске; комкообразные пустынные существа, которые подхватили простуду от свежего горного воздуха и раздирали ночи своим резким кашлем; летающие лягушки и некие создания наподобие чёрных кожаных воздушных змей, которые убивали, обматывая самих себя вокруг голов своих жертв.
И было что-то ещё.
Одним утром Джейм и её десятка отправились вместе с кривоногим мастером-лошадником, чтобы привести свежих верховых лошадей с высокогорного пастбища, где пасся табун Норф.
Это оказалось трудной задачей. Табун нервничал, легко пугался, но не хотел далеко отходить от нижнего ограждения своего загона.
— Где-то неподалёку есть хищник, — сказал мастер, вглядываясь из-под своих лохматых бровей вверх по склону и вытирая покрытую потом, лысую голову. Он принюхался, как будто пытаясь поймать запах, но это было бы удивительно, подумала Джейм, если бы он вообще мог что-то чуять, поскольку когда-то в прошлом его нос был практически размазан по лицу.
У верхней границы пастбища располагалось беспорядочное нагромождение громадных валунов, многие из которых совсем недавно упали с гор выше.
Джейм заметила среди них мерцание чего-то белого и сразу же подумала о призраке винохир Бел-Тайри. Однако, когда она подвинулась в сторону, чтобы получше приглядеться, лошади вокруг неё внезапно заволновались, кося дикими глазами и поворачиваясь боком.