Обернувшись, Джейм осмотрела путь, которым пришла. С этой высоты ей открывался вид через деревья-хозяева и рощицу сосен, вниз на луг, где каштановый мерин катался на спине, украшенные бахромой копыта пинали небо. Для него, это, должно быть, рай. Ни раторна, ни винохир видно не было, хотя приступы боли в связи, которой они были теперь объединены, говорили ей, что жеребёнок, хотя бы не ушёл далеко. Вдали за деревьями, растущими у нижней части луга, похоже был разлом, а за ним высокий крутой утёс, увенчанный зарослями деревьев. Она могла слышать отдалённый, глухой рёв воды, бегущей между скалистыми стенами. Могла ли это быть Серебряная? Солнечный свет блестел далеко вверх по её течению, там, где она сливалась с другим, меньшим, но стремительным потоком. Внутри их развилки поднимались нижние предгорья северных Снежных Пиков, униженные в местном диалекте до холмов. За ними виднелись более высокие, более зазубренные горы, включая одну, примерно на том же расстоянии, чьи вершины были укутаны дымом.
Просто замечательно, подумала Джейм. Землетрясения, штормы предвестий, наводнения, а теперь, возможно, вулкан.
Она собиралась спускаться, когда её внимание привлекло что-то на вершине противоположного утёса, лежащего по ту сторону реки. Хоть и почти скрытое листвой, это выглядело как остатки защитной стены, окружавшей разрушенную башню. Она никогда не видела её под таким углом, но всё это казалось тревожно похожим на руины Киторна — что абсолютно не имело смысла. Ближайшим замком на восточном берегу к северу от Тентира была Гора Албан, дом Общины Летописцев, но тогда, прямо здесь неподалеку, должна была располагаться западнобережная крепость Яран, Валантир, а тут не было никаких её признаков.
Затем она вспомнила, что укрепления Заречья изначально стояли парами, построенные древними королевствами Башти и Хатир, чтобы наблюдать друг за другом через Серебряную. С тех пор многие из них полностью исчезли, их разобрали до основания и использовали камни на восстановление и реконструкцию близлежащих замков кенцир. По крайней мере, так было с башней напротив Тентира. Вполне возможно, что это её руины, хотя тогда она находилась гораздо ближе к училищу, чем полагала. Однако, лучше уж это, чем оказаться напротив Киторна, на земле мерикит, всего за несколько дней до летнего солнцестояния.
— В любом случае, — сказала она Журу, когда они отправились вниз, назад в свой лагерь, — мы немного достигнем, если начнём бегать туда и сюда как ошпаренные, а я не смогу никуда деться, пока не решу все вопросы с этим чёртовым раторном.
Жур проигнорировал её, отдав предпочтение блестящему, золотистому жуку, который прогудел у него под носом. Он с треском проглотил его, а потом громко выразил своё отвращение. На вкус тот оказался ужасным. В эту ночь ни он, ни Джейм не испытывали никакой тяги к еде.
Несколько позже Джейм пробудило что-то, что возможно было недовольным урчанием её пустого желудка. Сейчас не может быть слишком поздно, думала она, только на половину проснувшись, глядя вверх, на вздувшуюся горбом луну, которая скоро станет полной. Точно ко времени солнцестояния. Странно. В Ратиллиене существовала некоторая взаимосвязь между полной луной и самым долгим днём? Нужно спросить Кирен или Индекса, сонно подумала она.
Однако, прежде чем она снова погрузилась в сон, какие-то лёгкие изменения в перезвоне ручья заставили её прищуриться.
В нём купался мужчина. Джейм сначала подумала, что это Киндри, но только из-за длинных белых волос — несомненно слишком длинных, свободно свисающих до талии, прилипших к плечам и спине незнакомца. Лунный свет превратил всё его тело в мерцающий алебастр, кроме тех мест, где синие тени прослеживали жгуты мышц и следы старых шрамов. Он зачерпнул воды и плеснул в лицо. Она, мерцая, потекла вниз, по твёрдым линиям его груди, живота и поясницы.
С каких это пор мне снятся голые мужчины? Подумала Джейм. Ну хорошо. С Тиммона. И Тори. Но кто это такой? Трое, я не сплю… так ведь?
Незнакомец побрёл к берегу. Он едва ли издал хоть звук, ни когда шёл по гальке на берегу, ни когда вытирал себя пучками травы, ни когда скользнул обратно в свой сильно поношенный охотничий кожаный костюм.
Его движения выдавали светящиеся жуки. Он играл с ними, подставляя под их полёт свои белые руки, растягивая свои жесты в широкие, светящиеся полосы. Они танцевали с ним, а он с ними, используя танцевальные приёмы Сенетара ветер-дует, в посеребренном луной поле. Временами, в полёте, его ноги едва касались поникшей правы. Так же танцевала и её мать Плетущая Мечты, свободная от земли, свободная от боли или сожалений, свободная, как порыв ветра. Джейм страстно желала присоединиться к нему, отбросить всё, что отягощало её — её прошлое, её обязанности, саму себя — но глупая, неуклюжая плоть связывала её, делала беспомощной. Вместо этого она наблюдала, пока не зашла луна и сон не увлёк её в грёзы о болезненной грации.
Поутру в поле рядом Дружком паслась странная кобыла. Сначала Джейм её вообще не заметила, столь великолепно она сливалась с игрой солнца и тени в траве. И даже потом Джейм сначала не поверила своим глазам. Из множества странных вещей, с которыми она случайно сталкивалась в своей жизни, зелёная лошадь занимала почти первую строчку списка. Кобыла поприветствовала её дружелюбным ржанием, длинный, мшисто зелёный хвост отмахивался от мух. При ближайшем рассмотрении, Джейм обнаружила, что хотя её глаза и были цвета свежей листвы, её шкура в действительности была жемчужно серой, искусно покрытой пятнами всех оттенков листвы и лишайников, деревьев и камней. По сути дела, подумала Джейм, отслеживая спускающиеся вниз линии на её плече — темное золото слегка подкрашенное румяной дымкой цвета созревшей пшеницы — она была прекрасна, истинное произведение искусства, а кроме того, отлично замаскирована.
На её шее была кожаная повязка. Из любопытства Джейм поддела её пальцем. В тот же момент по шеи кобылы потекла кровь, вытекая из небольшой аккуратной дырочки в её горле. Она остановилась, как только Джейм поспешно отпустила повязку, которая, как она теперь видела, имела маленькую затычку на внутренней поверхности. С кротким, вопрошающим взглядом кобыла подняла голову, но снова опустила её и продолжила пастись, когда увидела, что от неё больше ничего не требуют.
Как всё это очень странно. Лагерь с каменными фигурами в качестве компании, купающийся обнажённый мужчина, а теперь это. Кажется она вторглась на чью-то территорию, но вот чью?
Она грызла кусок твёрдого, как камень, хлеба, надеясь, что не сломает себе ещё один зуб, когда вернулся раторн, снова в сопровождении Бел. Он свернул, чтобы изучить пришелицу, которая взвизгнула и лягнула его в морду, когда он подошёл слишком близко. Джейм вздрогнула и поморщилась, чувствуя, как зазвенело в его голове под маской из слоновой кости. Он отступил назад, а затем начал гарцевать взад и вперёд, сшибая сорняки, сознательно игнорируя и Джейм, и странную кобылу.
Теперь, когда он не больше пытался её убить, у неё появилась возможность изучить его поближе. При всей его плавной походке и гордо поднятой голове, его шкура была блёклой, а шерсть неприглашенной, грива и хвост сбились в колтуны. Что же до рёбер, она могла пересчитать их как свои собственные.
Несмотря на это, он не был глупцом. Она чувствовала, что он прекрасно понимал как она сделала, что они оказались связанными вместе, и безуспешно бился над тем, как решить эту проблему. Разумеется, он был взбешен и обижен. Если бы всё это произошло наоборот, она бы вырвала себе все волосы — а ещё лучше, ему. Оказаться во власти своего злейшего врага… как с этим вообще можно жить? Как жила она, в течение всех этих потерянных лет в Тёмном Пороге? Но тогда, на некотором базовом уровне она была всё ещё свободной, всё ещё сама собой, благодаря тонкому искажению Тирандисом приказов его хозяина. Всё это должно было закончиться в украшенной лентами постели Герридона, где она должна была занять место своей матери, и больше чем в одном смысле. Вместо этого, кто-то (Бренди?) дал ей нож и она вернула обратно свою жизнь с помощью его острого лезвия.
Разорвать эту связь, должно быть, гораздо тяжелее, чем отрезать запястье Мастера. Если старые песни правы, она будет связана с раторном до самой смерти, а, возможно, и после неё. Ещё вернее она знала, что если слишком сильно надавит на жеребёнка, действуя против его воли, он будет огрызаться изо всёх сил, даже до своей гибели. Это должно было быть ловким и хитрым. Ухаживание. Даже обольщение.
И всё же, сейчас всё было не так плохо, как раньше. Их совместные переживания в сфере души, хотя и ужасающие, несколько притупили его гнев на неё. В конце концов, они, вероятно, спасли друг друга от жеребца-призрака Железная Челюсть и она вернулась за ним обратно, хотя покровительство Земляной Женщины и сделало это ненужным.
Более важно, у него теперь появилась компания из винохир Бел-Тайри. Какими бы разными во многих отношениях они не были — не самым малым отличием являлось то, что она была добычей, а он охотником — они оба были стадными животными. Большая часть его прошлого отчаянья и зарождающегося безумия была вызвана его изоляцией после смерти его матери от руки Джейм. Капитан Боярышник назвала жеребёнка выродком, черепоголовым, чья ярость не позволит ему к кому-нибудь присоединиться. Джейм задумалась, что если он попробовал и был отвергнут. Этот длинный, наполовину заживший шрам на его боку, рядом с защитной бронёй, предполагал работу носового бивня другого жеребца раторна. Размышляя об этом, можно было предположить, что он, возможно, притаился рядом с лошадьми Норф в поисках не мяса, а дружеской компании. В конце концов, он же не напал ни на одну из них. Бедный мальчик.
Мальчик. Когда они встретились впервые, она решила, что он совсем детёныш или однолетка, но что она в этом понимала? До этого её единственным реальным опытом общения с лошадь