Сикким
В последние два дня перед тибетским Новым годом в Румтеке прошли впечатляющие танцы лам, без масок. После бессонной ночи Кармапа и держатели линии давали благословение. На следующий день мы взяли на себя развлекательную программу. Спортивные прыжки и удары каратэ были всем понятны, а вот театр мимики одного психолога из Штарнберга тибетцам показался странным. Они предпочитают силу и напор, любят вестерны и боевики.
В последние два дня перед тибетским Новым годом в Румтеке прошли впечатляющие танцы лам, без масок.
За празднествами последовали сущностные поучения. Сам Кармапа учил о природе ума. Почти каждый день он давал церемонии Короны и иногда посвящения. При этом он засевал в подсознание важные семена, позволяющие в будущем воспринимать Учителя и Защитника Черный Плащ неотделимыми друг от друга. Это главный опыт, который я передаю, когда благословляю.
Шамарпа учил о Девачене, сфере Высшей радости. Гьялцаб Ринпоче объяснял «Поведение Бодхисаттвы». Этот древний индийский текст может произвести ограничивающее и безрадостное впечатление, и его надо держать подальше от людей, уже имеющих склонность к нравоучениям. Сангдже Ньенпа Ринпоче и Пёнлоп Ринпоче, тогда еще совсем дети, объясняли то, что сами только что выучили в школе. И даже самые маленькие, такие как Гарванг Ринпоче и Гьялтрул Ринпоче, читали нам свои школьные тексты вслух, чтобы создать дхармическую связь с группой. Мы, кстати, были в Непале и Сиккиме с Кармапой в 1969 году, когда он узнал их обоих.
С визитом у Кармапы
Это было великолепно – провести столько времени с самыми близкими друзьями в атмосфере Румтека. Мы слишком редко встречаемся. Конечно, мы всегда взаимосвязаны и сегодня сцеплены друг с другом, как шестеренки в немецком двигателе, но все же такие встречи драгоценнее всего.
Однажды секретарь Румтека принес нам документ. В нем Кармапа официально объявлял нас своими западными учениками. Мы были единственными, кому он присвоил этот титул. Текст был очень трогательным, теплым, без лишних формальностей; Кармапа назвал нас прямыми держателями его активности. Ханна увидела письмо и засомневалась: «Тогда не будет больше оснований посылать Ринпоче». Она предложила добавить: «В отсутствие учителей, имеющих полное образование». Кармапа очень удивился, но не отказал. Мне надо было послушаться своего внутреннего чувства и не допустить «улучшения» документа Кармапы. Эта вставка впоследствии стала оружием в руках тех, кому не нравился мой йогический стиль.
Месяц закончился прекрасной вечеринкой на плоской крыше гостиницы. На следующее утро, когда все садились в автобус, нас с Нильсом позвали обратно. Он и другие сведущие в медицине члены группы за время пребывания здесь вылечили полдеревни и принесли Румтеку много пользы. Нас отвели в дом бутанской королевской семьи, расположенный на высоте около ста метров над монастырем. Люди там выглядели очень озабоченными. Гьялъюм, статная вдова предыдущего короля, сидела на стуле, схватившись за голову. Из носа у нее текла кровь. Эта была месть чая из масла и соли – тяжелое кровоизлияние в мозг, которое Нильс считал смертельным. Кармапа воспринимал это не так серьезно. Он ходил вокруг нее, шутил и сыпал травы ей на голову. Затем он сказал Акчи Пеме Дечен, красивой молодой королеве, что, когда группа уедет домой, надо пригласить нас в Бутан. Как Кармапа спас Гьялъюм, мы не знаем, но позже, приезжая в эти края, мы часто встречали ее в добром здравии. Она относилась к нам по-матерински.
Бутан
После Румтека последовали несколько чудесных недель в Непале с Лопёном Цечу Ринпоче. Потом группа улетела домой, а мы отправились в Бутан. В 1970 году мы дважды нелегально пробирались в эту страну, сначала одни, а потом спрятавшись в багаже Кармапы. Теперь подарок лежал прямо на столе: самое настоящее разрешение на въезд.
После Румтека последовали несколько чудесных недель в Непале с Лопёном Цечу Ринпоче.
В новеньком джипе мы выехали из приграничного Пунтшолинга в горы. С узкой извилистой дороги открывались великолепные виды. Перед Тхимпху возвышался замок министра – сына королевы Пемы Дечен, который пригласил нас к себе. У него все было подготовлено к тому, чтобы обеспечить белым гостям комфортную жизнь, но получилось по-другому. Вместо того чтобы нас обслуживать, четверо наших солидных личных слуг, оба водителя и множество поваров посмотрели вместе с нами храмы их страны. Каждый день мы часами ходили по горам. Мы были в таких местах, где до нас никогда не ступала нога белого человека и куда сегодня снова не попасть. Мы получили в подарок самые благословенные места в долинах Тхимпху и Паро, и с тех пор их сила всегда с нами. Монастыри назывались Чири, Таго и Джово. Я упоминаю их здесь, потому что эти названия пробуждают хорошую энергию.
С Лопёном Цечу Ринпоче и Буддой Лаксими
В конце апреля 1979 года мы попрощались в Калькутте. Ханна поехала в Непал к Нильсу и Шамарпе. Она собиралась переводить первый курс Шамара Ринпоче за пределами Румтека. Я, как всегда, горел желанием вернуться в Европу, ко всем друзьям и возможностям. Одно было совершенно ясно: второе паломничество принесло всем пользу и не должно стать последним. Мы построили очень важный мост.
Первую остановку я сделал в норвежском Ставангере, а затем поехал по Европе на подержанных, но быстрых машинах с немецкими номерами. Мы и по сей день так передвигаемся – из-за все более острой нехватки времени и невозможно высоких налогов в Дании. Мы очень благодарны фирме «Питцнер» – но сейчас нам нужны автомобили, которыми можно полностью распоряжаться.
Кьябдже Дилго Кхьенце (1910–1991) – один из величайших совершенных буддийских мастеров школы Ньингма XX века. Он был признанным автором, выдающимся поэтом, ученым и мастером Дзогчена, держателем линии Дзогчен Лонгчен Ньинг-тхиг.
Дилго Кхьенце – один из последних представителей поколения великих мастеров, завершивших образование в Тибете. Многие высокопоставленные тибетские ламы, в том числе Четырнадцатый Далай-лама, считали его своим учителем. У Ринпоче было очень много учеников на Западе.
В стране безграничных возможностей
1980
• Первая ирано-иракская война в Персидском заливе начинается с расторжения «Договора о границах» 1975 года и иракских налетов на иранские нефтяные центры.
• После сильных беспорядков и волны забастовок в Польше основан независимый профсоюз «Солидарность».
• В Китае власть захватывают реформаторы-прагматики во главе с Дэн Сяопином.
• Власти СССР отправляют диссидента-физика Андрея Сахарова в ссылку, в город Горький. В Москве происходят Олимпийские игры, бойкотируемые 45 государствами.
• В Болонье праворадикальные итальянские экстремисты взрывают бомбу в зале ожидания центрального вокзала. 80 человек погибают при взрыве, еще 220 ранены.
В июле 1979 года мы организовали первый летний курс с Тенгой Ринпоче в Родбю – огромное событие для всех нас. Ханна переводила, я учил по вечерам. Затем пришло время снова покинуть Европу. Вытащив джип доктора Шена из леса к северу от Нью-Йорка, я пообещал ему вернуться. Теперь он прислал мне билет на самолет. Ханна осталась с Тенгой Ринпоче, который успешно вылечился от костного туберкулеза и уже учил в Копенгагене по нескольку часов в день. К нему приходило все больше людей из наших европейских центров. Все шло по плану, и я с радостью воспользовался возможностью пробудить обширные кармические связи в восхитительной Северной Америке.
Тенга Ринпоче в Родбю
Земля, которую доктор Шен приготовил для тибетцев под городом Кармель, была для них слишком маленькой. Тогда он подарил им большой старый отель в часе езды на север от Нью-Йорка. Он стоял на склоне горы с потрясающим видом, неподалеку от знаменитого Вудстока 60-х годов. Первый участок, который не пришелся по вкусу тибетцам, вполне устроил китайцев, и доктор Шен хотел возвести там храмы для Будды Безграничного Света и Гуань Инь, китайской Освободительницы. Я, как «свирепый воин» с севера, должен был очистить эту землю от деревьев. В моем распоряжении были две совершенно новые бензопилы, дом, джип и бульдозер, все остальное я закупал за его счет. Дополнительным преимуществом был телефон, с помощью которого я мог планировать дальнейшую поездку по Америке. Вручив мне все эти богатства, доктор Шен уехал в Нью-Джерси, где налоги были гораздо ниже, чем в Нью-Йорке. Чудесное место на Лонг-Айленде он продал.
Какая свобода! Я наслаждался работой, целый день спиливая деревья низкого качества. К счастью, на моем пути не было буков и дубов. Никто не давал никаких советов, и некому было пугаться, когда я хотел испробовать интересную новую технологию. Если одна бензопила застревала, я всегда мог ее высвободить второй пилой – в Швеции такая роскошь была нам недоступна. Когда становилось слишком темно, чтобы работать, я ехал на джипе в Нью-Йорк и давал поучения в центрах Кхенпо Катара или Ламы Норлы. За поучениями следовала дискотека, и где бы я ни просыпался утром – ровно в восемь я скатывался по всем этажам к джипу. Этому быстро учишься. Если в Нью-Йорке машину отгоняли на штрафстоянку, ее освобождение стоило 130 долларов и отнимало массу времени.
Лекс опять предоставил мне пару часов в своей радиопрограмме, и после эфира в центр Кхенпо Катара пришло много новеньких. Я день и ночь дарил этому городу все самое лучшее, что мог, – но несмотря на все мои усилия веселые люди уходили, а те, кто оставался в центре, год от года становились все чопорнее. Это было похоже на неизлечимую болезнь. Предполагаю, что за этим стояло протокольное влияние «Дхармадхату», организации Трунгпы Тулку.
Когда земля была очищена – а выкорчевывать пни бульдозером было особым удовольствием, – приехал доктор Шен и сказал: «Спасибо за твой вклад, но ты слишком хорош для этой работы. Вот немного денег, поезжай послезавтра в Бронкс, прочти лекцию в нашем храме».