…Пока человек не расслаблялся хотя бы на секунду
В Америке мне не давало покоя отсутствие роста. И перенасыщенность рынка духовных предложений была не единственной тому причиной. Свободолюбивым йогинам Кагью, нам не к лицу привлекать новых людей самовосхвалениями, заманивать обещаниями быстрых результатов и превращать их в винтики некой организации. Желая делать их независимыми, мы никого не связывали жесткими обязательствами. Это против нашего хорошего стиля. Американцы легко поддаются сектантским влияниям, и пользоваться этой слабостью было бы неприемлемо. Потому тибетцы других линий легко пристраивались к Кармапе и в его «кильватере» основывали свои собственные группы. Особенно поднаторел в этом один Ринпоче, который жил в Англии и в 1993 году прославился, издав бестселлер. Он дополнительно облегчал свою задачу тем, что выдавал себя за близкого родственника Кармапы. Этого оказалось достаточно, чтобы у жителей Запада, вечно мечтающих об идеальном мире, совсем отключилась способность различать. Они радостно подписывали любые бумаги, отзывались на предложения всяческих курсов других школ и забывали о подлинном источнике благословения.
Свободолюбивым йогинам Кагью, нам не к лицу привлекать новых людей самовосхвалениями, заманивать обещаниями быстрых результатов и превращать их в винтики некой организации.
Когда калифорнийцы выбирали более престижные школы, проблем не ощущалось. Но когда они теряли доверие или переставали медитировать – что было действительно печально, – приходилось разбираться, какую роль в этом играли мы сами. Не было сомнений в том, что многие тибетские ламы, которых отправили учить, мыслили чересчур иерархично и узко. Им недоставало доверия к западным людям, которые, собственно, оплачивали все их расходы. Из-за неуверенности в наших способностях ламы слишком редко принимали помощь и почти ничему не учились у нового для них мира. Они неуважительно относились к той зрелости, какую способна принести полноценная жизнь, и не старались делиться высшими идеалами. И хотя Кармапа часто говорил, что наполовину хороший учитель лучше, чем никакого, и что, обучая, учишься сам, если сохраняешь с ним связь, – тем не менее, от Калу Ринпоче мы получили «священную корову», которая до недавнего времени препятствовала признанию некоторых действительно хороших учителей. Калу Ринпоче настаивал на групповых трехгодичных ретритах с соблюдением полного безбрачия. А это крайне редко привлекает людей, в которых нуждается наша традиция: сильных и самостоятельных, способных вдохновлять своей радостью. Если бы трехгодичный ретрит преподносился как одна возможность из многих, все выглядело бы куда более живым. Тогда совместная работа учителей-мирян, имеющих жизненный опыт, и лам с традиционным монашеским образованием пошла бы на пользу всем.
Европа
Весной 1981-го в Европу в первый раз приехал Кюнзиг Шамарпа, главный держатель линии преемственности. Его изящный стиль открывал многим доступ к Великой печати, и Кармапа отправил его в Европу вместо себя. Сначала Шамарпа три недели учил в Шотландии, где заодно углубил знание английского языка. Остальную часть его поездки организовала Ханна. Шамарпа показал себя настолько честным и прямолинейным, что ей часто приходилось делать невозможное, чтобы защитить его от религиозных фанатиков. Безбоязненно высказывая все, что думает, он часто вынуждал людей пересматривать свои убеждения. Кюнзиг Шамарпа до сих пор не участвует ни в каких политических играх. Кармапа и Лопён Цечу Ринпоче на все сто процентов доверяли нам с Ханной, даже когда менее успешные ламы жаловались на нас. И Шамарпа, и Лопён Цечу поддерживали с нами близкую связь, с чем не всегда мирились некоторые другие тибетцы. Очень освежающе действуют поучения, в которых Шамарпа предостерегает жителей Запада от слепой веры в высоких сановников и их титулы. Сегодня его совет проверять каждого учителя и становиться самостоятельными остается краеугольным камнем нашей работы.
Кюнзиг Шамар Ринпоче
В Копенгагене людям в центре пришлось узнать много нового о политике и прессе. Одна брюзгливо-интеллектуальная газета опубликовала такое интервью, из-за которого десятки недовольных коммунистов и гомосексуалистов пытались прервать лекцию Кюнзига Шамарпы. Я слышал, что это стало для него незабываемым событием. В остальном его поездка по Европе в сопровождении Ханны прошла очень хорошо.
В 1981 году Кармапа писал нам чаще, чем когда-либо. Прочие новости с Востока звучали туманно. То мы слышали, что он совершенно болен, что только его желание помогать другим удерживает его ум в этом теле. Другие утверждали, что совсем недавно Кармапа несколько дней подряд давал благословение и выглядел ослепительно. Мы не очень беспокоились. Кармапа знал, что делает, да и уже полтора года назад он назвал месяц и день нашей следующей встречи. Каждый час приближал нас к ней. Нильс разослал по центрам приглашения к поездке, и 1 октября, снова собрав 108 друзей, мы вылетели.
Индия
Индия соответствовала своей репутации, и путешествие началось всеобщим поносом. Скальные пещеры в горах у озера Цо Пема не утратили своей силы, а камышовые острова снова двигались в нашу сторону. Мы с радостью посодействовали хорошим вибрациям места, отсоединив провода у громкоговорителей, которые с недавнего времени стали разносить индуистский шум над гладью некогда тихого озера. Я часто серьезно задаюсь вопросом: когда же буддисты Востока разовьют достаточно мужества, чтобы проделывать подобные вещи самостоятельно?
Группа пару дней отдохнула в «Tourist Camp» – самой лучшей гостинице Дели. Мы слышали, что Кармапа находится в больнице в Гонконге, хотя, покидая Румтек, он шутил и выглядел вполне сильным и здоровым.
Мы слышали, что Кармапа находится в больнице в Гонконге, хотя, покидая Румтек, он шутил и выглядел вполне сильным и здоровым.
После посещения Тадж-Махала при лунном свете – Нильс опять был нашим гидом – мы посмотрели Сарнатх, где Будда Шакьямуни учил «Четырем благородным истинам». Один профессор на пенсии, которого мы шутки ради наняли экскурсоводом, поведал нам неожиданные откровения: Будда родился и умер индуистом. В Сарнатх он заглянул с друзьями просто по пути, обходя паломником индуистские святыни.
Потом мы отправились в Раджгир, где Будда пробуждал у своих учеников мудрость и сочувствие, а оттуда – к развалинам Наланды, древнего буддийского университета. Поскольку охрана не хотела открывать ворота, 108 рослых северных европейцев стали первыми, кто за последнюю тысячу лет взял их штурмом.
Паломничество
Мы достигли Бодхгаи в полнолуние. Как и раньше, мы собирались практиковать «умирание в сознании» под древом Просветления Будды. Между тем вокруг ступы появился высокий забор – нам, впрочем, это нисколько не помешало. На пути к Просветлению, однако, тоже появилась бюрократия: когда мы уже практически находились в Чистых странах, непонятно откуда выскочил монах какой-то южной школы и потребовал показать бумагу, разрешающую нам здесь сидеть. Он был очень настойчив и привел еще несколько монахов. Поэтому закончили мы немного раньше, чем планировали.
На следующий день добрые жители Бодхгаи наблюдали необычную картину: мы копали воодоотводную канаву к новому монастырю Беру Кхьенце Ринпоче. Наши европейцы за четыре-пять часов проделали работу, на которую такому же количеству индийцев потребовалось бы несколько дней или недель – в зависимости от строгости надсмотрщиков. Их почти по-европейски тяжелые кирки с хорошими длинными черенками были настоящим удовольствием. Наши девушки быстро вжились в роль, которую играют дамы в теплых странах, и уносили лишнюю землю.
Бодхгая
Во время взмаха киркой
Вдруг прямо во время взмаха киркой у меня порвалась сандалия, что-то резко заболело в спине, а из шатра Кхьенце Ринпоче вышла плачущая Ханна. Она сказала, что Кармапа наверняка умрет. Это известие всех потрясло. Хотя наши ученики были молоды и небогаты, они тут же решили сброситься на наши с Ханной билеты в Гонконг. Но не успели мы решить, следует ли принять эти деньги, пришла следующая новость: Кармапу переправили на самолете в Америку.
Он был в какой-то больнице. Было ясно, что мы не должны лететь к нему. Ханна потом часто сожалела, что мы с ним тогда не повидались. Но я знаю точно: все произошло именно так, потому что Кармапа хотел, чтобы нас в тот момент не было рядом. Вид его болезни наверняка повредил бы нашей работе. Кармапа, которого я помню и впечатление от которого передаю, – это золотой Будда безграничной силы, заставляющий все происходить. Это открывает наших людей больше, чем образ умирающего святого.
Кармапа, которого я помню и впечатление от которого передаю, – это золотой Будда безграничной силы, заставляющий все происходить.
Золотистый Будда, полный бесконечной мощи
Нашей следующей целью были Восточные Гималаи. Мы по– ехали дальше в Дарджилинг и остановились в отеле «Бельвю». Как обычно, из Дели до сих пор не прислали визу в Сикким, хотя индийцы нам клятвенно пообещали сделать ее после того, как мы со всеми 108 друзьями засели у них в офисе. Они либо не хотели, либо не могли ее сделать. Но у нас было верное средство добиться своего: каждый прихватил с собой по бутылке виски из аэропорта. После того как мы в течение недели поддерживали в приподнятом настроении всех высокопоставленных чиновников, они сделали для нас то, на что не имели никакого права: выдали разрешение на въезд в Сикким.
Пока мы ждали, из Сиккима приехал Далай-лама. И хотя люди в восточных Гималаях не очень жалуют линию Гелуг, к нему пришли многие. Во время разговора он притронулся к моим четкам и сказал: «Эта мала меньше, чем та, которую я благословил тебе в аэропорту Копенгагена в 1973 году». Вот это осознанность! С тех пор он, должно быть, держал в руках тысячи четок. Очень впечатленный, я ответил: «Большая сейчас бережет мою маму». На следующий день Далай-лама встречался с нашей группой. На этот раз все надели свои лучшие наряды.