Лекция в Беркли вскоре появилась в виде брошюры «Основы Дхармы».
В те годы пример суфиев показал высокую эффективность длительных курсов. Такие мероприятия соединяют людей, создают репутацию учителям и приносят деньги организациям. Несколько участников старой мюнхенской группы, имевших связь с Ламой Чиме из Англии, хотели осуществить нечто подобное на юге Германии. Они анонсировали приезд двух известных учителей, даже не спросив их согласия, и оказались в очень неприятном положении. Кюнзига Шамарпу, который должен был стать главной фигурой курса, они вообще не предупредили – и, конечно, он не приехал. А Тенгу Ринпоче только нам с Ханной удалось уговорить отложить дела в Непале. У него совсем не было времени, к тому же он уже пообещал дать поучения в Родбю. То, что мы таким образом спасли программу оппонентов, было скорее дружеским жестом, чем полезным делом. Я мимоходом заглянул на курс, но мне не понравились многочисленные программы Нью-Эйдж и йоги. Все было непрозрачным и наводило на мысли о Бхагаване.
Хороший буддист
Испания
Эдита, Сис и я использовали эти дни, чтобы ненадолго съездить на южное побережье Испании. Одна знатная дама из Штуттгарта пригласила нас в Мотриль, заверив, что тамошние состоятельные люди хотят поддерживать наши центры. К сожалению, как это часто бывает у такого типа людей, богачи быстро передумали, поэтому мы предпочли навестить радушных тибетских эрудитов из местного центра Гелуг. Во время моей лекции о неразделимости пространства и радости (Великой печати) все сидели, замерев. Ничего подобного даже образованные геше раньше не изучали. Гелугпинцы штудируют в основном философию «срединного пути» – материал, от которого голова становися чугунной.
В Испании тогда жили родители ребенка, история которого позже обошла все газеты мира. Он считался реинкарнацией Ламы Йеше, умершего за несколько лет до этого в Калифорнии. В той местности была превосходная обстановка для ретритов, и я сделал сильные пожелания, чтобы там появился центр Кармапы. Именно там, неподалеку от Малаги, Педро и Доррит Гомес через несколько лет купили деревушку и подарили ее нам в качестве ретритного центра Карма Гён. Сегодня это западный краеугольный камень нашей работы в Южной Европе.
Америка
Осенью 1984 года вновь сложились все условия для кругосветного турне. Мы договорились в январе встретиться с Нильсом и еще сотней друзей в Калькутте. Шестеро из нас полетели вначале в Нью-Йорк. Ханна вновь была рядом, и это было чудесно. Предстояло наверстать то, что пришлось отложить зимой, – прежде всего, устроить лекции в Нью-Йорке и Олбани. Там один друг, художник, подарил мне медвежий зуб и посвятил в ритуалы индейцев. Все проходило в их священном месте, в лесу. Это был чистый природный мистицизм, полный добрых устремлений, но неосвобождающий: много переживаний, но ни слова о том, кто это переживает.
Осенью 1984 года вновь сложились все условия для кругосветного турне.
В этот раз я не работал у Барри. Я уже мог зарабатывать на все необходимое своими лекциями, и теперь моей важнейшей задачей было дать людям доступ к Кармапе. На двух машинах мы пропахивали себе по снежным заносам путь на запад, к тем центрам, где я побывал годом раньше. Мы впервые увидели долину Седона, расположенную на юге от Флагстаффа, и познакомились с группой из Финикса. Новым был для нас и полет к священным местам индейских племен в пустыне Аризоны, где мы помедитировали под гигантскими древними кактусами. Друзья попросили меня приезжать как можно чаще. Я делал это до 1992 года, пока Вудсток со своими американскими центрами не поддержал китайского коммунистического кандидата на трон Семнадцатого Кармапы, – тогда сотрудничество стало невозможным.
В Дель-Маре, на севере от Сан-Диего, жили Вэн и Кэролин Хадсон. Наша дружба с ними крепла день ото дня. Без их щедрости мне не так много удалось бы сделать между Мексикой и Ванкувером. У них мы всегда чувствовали себя как дома – сколько бы нас ни было, когда бы мы ни приехали и как бы ни валились с ног от усталости. Год за годом мы объезжали западное побережье на машинах, взятых у них напрокат. На этот раз мы поехали оттуда на север, читая лекции по пути. В Сан-Франциско я провел лекцию у теософов – опять радость для интеллекта. Ими руководил Джо Миллер – классический гений в своей области знания, с белой козлиной бородкой. Время от времени он прерывался на громогласное пение неизвестных мантр. По воскресеньям он водил приверженцев духовных течений Сан-Франциско на экскурсии по ботаническому саду, и все его очень любили.
На одну из лекций приехала Кэрол Аронофф, и здесь я ее впервые заметил. В последующие годы она оказала большое влияние на многих уровнях. У нее были именно те качества, которые позволяли усилить работу Кармапы в этих краях. В 60-е годы Кэрол жила в Лондоне. Теперь она была профессором гуманитарных наук и преподавала предмет, называемый «Холистическое здоровье: восточный подход» в университете Сан-Франциско. Благодаря своему идеализму и мастерству Кэрол помогла сохранять передачу в чистоте.
Она поехала с нами в Невада-Сити, и там, на границе с Калифорнией, мы решили издавать мои книги на английском. Это стало началом издательства Blue Dolphin, созданного Полом Клеменсом. Эти книги уже принесли так много пользы, привлекая в наши европейские центры замечательных людей, что наверняка будут полезными и в Америке. Кэрол начала с редакции книги «Каким все является» и не отпускала меня, пока работа не была завершена. Мы вернули машины Вэну и Кэролин и вдобавок успели съездить в гости в Лос-Анджелес к нашим киношным друзьям, прежде чем сесть в самолет на Гавайи.
Благодаря своему идеализму и мастерству Кэрол помогла сохранять передачу в чистоте.
Гавайи
Сначала я прочел лекции на острове Кауай – самом старом из Гавайских островов. На Мауи, где мы остановились у Ламы Тензинга, нам с Ханной приснились яркие сны о Кармапе. Возможно, это было именно то место, куда он хотел отправить нас десять лет назад. На Оаху, где живет большинство обитателей Гавайев, нас приютила Нэнси – моя подруга из Портленда. Там я перестал нюхать табак. Несмотря на то что эту «передачу» я получил от самого Кармапы, такое ограничение было теперь необходимым. Американцы часто любопытствовали, что же все-таки является причиной моего всегда хорошего настроения – этот коричневый порошок или благословение линии преемственности. Это было не дело. Кстати, если кто-то сомневается, что никотин вызывает привыкание, – посмотрите видеозапись лекции, которую я прочел сразу после отказа от табака. На протяжении двух часов я извиваюсь ужом, а руки все время тянутся то к нагрудному карману, уже пустому, то к носу, ожидающему новой «дозы». Но на ясность изложения это не повлияло.
Япония
Следующей остановкой была Япония. Для ее буржуазного стиля наша путешествующая группа оказалась слишком большой. Уже в аэропорту Токио все пошло вкривь и вкось. Поскольку в изящной «Тойоте» мексиканского посольства было слишком мало места для наших матросских чемоданов, я сел на крышку багажника, что для европейских машин вполне приемлемо. Но эта была японской, и на ней сразу же образовалась огромная вмятина. Мои попытки выпрямить кузов только ухудшили повреждение. Затем один парень из нашей группы чересчур поспешно сблизился с местной дамой добродетельной репутации, а другой не оценил важности посещения Замка древних императоров, национальной святыни, а предпочел вместо этого отправиться по магазинам. Это переполнило чашу. К счастью, у меня нашлось время подготовить интеллигентную мать Йошико к смерти и таким образом создать с ней прочную связь. Позднее Цезарь и Йошико провели несколько лет в Бангкоке, где щедро продолжали принимать нас у себя, и их дом был родным для Лопёна Цечу Ринпоче, пока он не скончался в 2003 году. Затем они вернулись в Мексику. Сегодня их неоценимая мудрость и опыт помогают группе Алмазного пути в мексиканской столице, и мы такие же близкие друзья, как всегда.
Слишком большая группа в Японии
Корея
В отличие от Японии Корея была свежей – настоящее облегчение. Помимо корейцев, кхампов из восточного Тибета и российских калмыков, я больше не встречал представителей монголоидной расы, которые вели бы себя прямо. С китайцами и японцами, живущими в своей среде, никогда не знаешь, что скрывается под ровной поверхностью, а выходцы из Центрального и Западного Тибета также довольно неискренни в своих проявлениях – у них и между собой, и в масштабе страны идут бесконечные игры. В Корее люди смотрели нам в глаза и открыто выражали свои чувства. Их реакции были непринужденными, и это радовало – хотя не все происходило на уровне высочайшей поэзии.
В Корее люди смотрели нам в глаза и открыто выражали свои чувства.
Мы не хотели сразу отправляться в Сеул, поэтому сели в ночной поезд, следовавший вдоль побережья до Пусана. Мы провели несколько дней в огромных монастырях, которые, кстати, имеют скорее национальную, нежели буддийскую окраску. На протяжении столетий японцы, с неудовольствием обнаруживая в тех краях истоки своей собственной культуры, сжигали корейские храмы и запрещали язык. После каждого освобождения корейцы отстраивали все заново, и сегодня там найдутся впечатляющие памятники величия этой страны. Правда, в прекрасных залах почти нет медитирующих.
В Корее было видно, как закон спроса и предложения работает в духовной сфере. Когда покончено с тяжелейшими страданиями и обретены важнейшие свободы, мы, люди Запада, ищем пути к независимости и раскрытию собственной силы. Напротив, в несвободных странах, где у людей плохо идут дела, большинство предпочитает следовать внешним примерам, заряженным эмоциями. Они желают спасителя, который страдал бы за них, им хочется слушаться назидающих богов и пророков.