Я изобразил на лице недоумение.
– Теряюсь в догадках!
Яна скорчила презрительную гримасу.
– Он Олеське лекцию прочитал: «Мама хочет богатую жену, на бедную даже не взглянет. Заработаешь миллион долларов, приходи». Супер?
– Может, Олеся не так поняла кавалера? – предположил я.
– Так, так, – закивала Яна, – ох и жадный у нас Валечка! Им с Олеськой реально негде встречаться было. У нее раскладушка в одной комнатенке с сестрой и мамой стояла. Машка – стерва, только о себе и думает, а Елена Константиновна парализованная. Славное место для траханья, ты бы в такое пошел?
– Нет, – искренне ответил я.
– А как бы ты поступил, если у тебя дома мать с бабкой, любопытные макаки? – прищурилась Яна.
– Снял бы квартиру или номер в гостинице.
– О! – подняла вверх палец Яна. – Вот и Валентин решил жилплощадь найти, но, прикинь, по его мнению, платить за нее следовало Олесе. Жлоб!
– Не мужское поведение, – согласился я, – но, может, у Валентина маленький заработок?
– Да все у него в порядке, – фыркнула Яна, – видела я, в каком костюмчике ходит, часы шикарные… Просто он не желал на Олеську тратиться, она ему безразлична была.
– Если мужчина ухаживает за женщиной, он испытывает к ней некие чувства, – менторски заявил я, – ладно бы Олеся и правда была богатая невеста, дочь олигарха! Но ведь Беркутова – церковная мышь, какой смысл связываться с такой из корыстных целей?
Яна засмеялась.
– А то не ясно, зачем? Потрахаться! Завсегда лучше постоянную бабу иметь, стрема меньше, для здоровья спокойнее, чем б… брать. Я, промежду прочим, подружку от него отвадить хотела и кой-чего про этих Олежко поразузнала! Вруны они!
– Простите, не понимаю!
Яна вскочила и забегала по кухне.
– У меня сейчас две квартиры есть! Отец с матерью, когда развелись, большие хоромы поделили и получилось у них «двушка» и «однушка». Папа у меня нормальный, нам с мамой что получше отдал, себе поменьше взял. Ну а потом родители поумирали и обе хатки мне достались, других наследников нет. Я сначала хотела их снова соединить, а потом сказала себе: не фига! В «двушке» жила – там и останусь, а папкину берлогу сдам за тугрики. Че так глядите? Место сладкое, центр, метро в двух шагах. Не одну сотню баксов дадут. В общем, прибегает сюда Олеська, в ноги мне бухается, ревет: «Янка, спаси! Пусти на квартиру! Любовь рушится».
– И как вы поступили?
Яна махнула рукой.
– А че делать-то? В тот момент жильцов не было, ну я ее и пожалела, отдала ключи. Олеська, правда, сказала: «Вот разбогатею и отблагодарю». Мне прям смешно стало! Какое богатство, ну откуда? Разве что замуж за этого хмыря сопливого выйдет, но он ей и тогда денег не даст! Бабка его кормит, одевает. Знаешь, он Олеське ваще ничего не дарил, а в кино и кафе она за двоих платила. Один раз, правда, Валечка раскошелился, Олеська сумку посеяла! Вернее, сперли ее, пошла в туалет, на рукомойник поставила, ну не дура ли! Утянули кошелку, пришлось Вальке самому рассчитываться. Уж как он злился! Сказал Олесе: «Если я начну так лихо средства транжирить, мама заподозрит, что у меня женщина есть». Ой, цирк! Ща расскажу в подробностях. Слушаешь?
– Весь внимание, – кивнул я.
– Мы в тот раз втроем ходили, – затараторила Яна, – вернее, они вдвоем пошли, а я на секундочку заскочила, ключи Олеське вернуть, – в моей квартире, где она жила, балконы снаружи чинили, домоуправление велело хозяевам дома сидеть. Да чтоб только те были, на кого площадь оформлена, бумагу подписать потом надо, типа «о ремонте». Сечешь?
– Секу, – ответил я.
– Ну, я звякнула ей потом, – многословно объясняла Яна, – а Олеся и говорит: «Приходи, мы тут неподалеку, в кафешке». Валентин весь аж передернулся, когда меня увидел, а я, чтоб ему досадить, села за столик и жрачки назаказала! Не знала же, что Олеська платит. Потом ее сумку сперли, этот гондон мою подругу к администратору послал, велел жалобу накатать, ну типа – ворье пускаете, с вас ужин бесплатно! Ничегошеньки не вышло, пришлось ему рублики отслюнивать, меня в долю взять хотел, но вышел облом! Я ему фигу показала, и тут он про маму выдал! Олеська сидит, молча дерьмо глотает, но я-то не такая. Встала и говорю: «Может, тебе еще рано с девочками целоваться? С мамой надо вечера проводить, она кашей тебя накормит, спать уложит, колыбельную споет!»
Яна на секунду замолчала, затем зачастила:
– Ха! Тут его прямо переколбасило! Позеленел весь, про воспитание забыл! Вскочил, деньги на столик швырнул и, словно мышь ошпаренная, вон полетел. Олеська за ним кинулась, кричит: «Милый, ты куда?!» А нянькин сыночек чесанул быстрее таракана!
– О какой няньке вы упоминаете? – изумился я.
– О мамочке Валентина, этой, как ее… блин, забыла! Имя Танька, а отчество заковыристое… э… э…
– Карловна, – подсказал я и, сам не понимая почему, добавил: – Как у Буратино.
– Че? – распахнула глаза Яна.
Я улыбнулся.
– Ерунда, глупая шутка. Но почему Татьяна Карловна ассоциируется у вас с няней?
– Че она делает? – жалобно переспросила Яна.
– Татьяна Карловна не работает с детьми, она в прошлом певица, – объяснил я, – а теперь собирательница сказок, исследователь народного творчества.
– Кто вам эту ерунду наболтал? – скривила рот Яна.
– Ангелина Степановна, бабушка Валентина.
– Понятненько! Во народ! Олеська им не ко двору, бедная, работа у нее не престижная! А сама-то! Певица, блин! Да она детей нянчит! Актриса хренова! Видать, хорошо поет, раз со сцены турнули и больше туда не пустили! Ща все кому не лень в микрофон дудят, а Валькиной матери не слышно!
– Татьяна Карловна – женщина не первой молодости, учитывая возраст Валентина, думаю, ей, по крайней мере, лет пятьдесят пять, для эстрады она не подходит. И потом, Олежко собирает сказания, частушки, ездит по деревням в командировки…
– Гонялово, – рявкнула Яна, – стопудовые враки! Они там в семье, куда Олеська рвалась, фальшивые, ну как… елочные игрушки, навроде блестят, красивые, а сожми покрепче – и треснут в хлам. Танька с младенцами возится, только в лом ей признаться, западло считает другим прислуживать, вот и брешет. Знаю я таких! У нас в поликлинику одна ходит, бывшая медсестра, а теперь жена крутого. Ой, мамочки! Пока не заставит языком пол в кабинете вылизать, не успокоится! Я про Таньку точнехонько знаю!
– Откуда? – заинтересовался я.
Яна начала хрустеть пальцами рук.
– Мне уколы с перевязками делать надоело, вот я и надумала в няньки податься. А че? Медицинское образование есть, возраст подходящий, детей я люблю…
Я откинулся на спинку стула. Информация о Татьяне Карловне абсолютно мне не нужна, я пришел, чтобы выяснить некоторые подробности про Олесю, но Макс, обучавший в свое время меня технике допроса, не уставал повторять:
– Ваня, никогда не перебивай человека, если его тащит по кочкам, пусть несет, что пожелает, всякую чушь. Иногда в массе ерунды проскакивает нужная деталь. И еще, начав болтать, многие заговариваются, и тогда из них можно легко вытянуть любую информацию. Если человек несет, на твой взгляд, полную чушь, внимательно слушай – и в навозной куче попадаются жемчужины.
Я не один раз убеждался в правоте друга, поэтому сейчас кивал в такт словам Яны, а ту, как говорит Макс, понесло.
Решив стать няней, Яна отправилась в агентство. Может, медсестра и любит детей, но только деньги ей тоже по душе, поэтому Яночка не стала давать объявление в газету или опрашивать знакомых. Девушка очень хорошо знала: богатые и знаменитые, те, кто способен платить отличный оклад, никогда не станут подбирать прислугу на улице, обратятся к профессиональным посредникам.
Изучив список, Яна выбрала место под дурацким названием «Солнечное танго»[5].
– Ваще-то, я не с бодуна туда пошла, ща этих контор, как чипсов, ну просто лом. Фраернуться страшно. У Олеськи сестра есть, знаешь? – вдруг спросила собеседница.
Я кивнул.
– Машкой зовут, – неслась дальше Яна, – противная девка! С ней дружить нельзя, может дерьма насыпать. Вот я ей и позвонила, совета спросить.
– Нелогично обращаться за помощью к человеку, который, по вашим словам, «может дерьма насыпать», – удивился я.
Яна визгливо хихикнула.
– Не, нормально! Машка близким любит говна налить, а с посторонними вежливая, даже приветливая. А я ей кто? Два раза в год видимся. Машка все на хорошую работу устроиться пыталась, и в агентстве этом на рецепшен администратором сидела. Звякнула я ей, ну, туда-сюда, скажи, стоит ли в няньки идти? А Машка и говорит: «Вали в „Солнечное танго“, деньги суперские заграбастаешь, если кастинг пройдешь». Ваще, Машка хоть и падла, но мне тогда помогла, посоветовала, че на себя надеть и как на вопросы отвечать правильно. Понимаешь?
Я вынул сигареты.
– Сейчас почти во всех фирмах при найме на работу приходится проходить тестирование. Вот только я не знаю, насколько оно точно раскрывает сущность претендента, умный человек мигом увидит расставленные ловушки.
Яна не испугалась предстоящего экзамена, вошла в кабинет к менеджеру, где ей объяснили ситуацию: среднее медицинское образование для элитной няньки является необходимым, но его одного мало. Женщина, которую охотно возьмут к детям, должна обладать правильной речью, знать обучающие игры, владеть некими психологическими приемами. А еще обязательны отличные характеристики с места прежней службы и без опыта работы нянькой нечего даже думать о сладком местечке в загородном коттедже или в столичном пентхаусе.
– Понимаете, – чирикала менеджер, – в любой профессии существуют чернорабочие и элитные специалисты. Мы работаем лишь с профессионалами.
– Понятненько, – уныло кивнула Яна, – значитца, я пошла вон.
– Постой, – улыбнулась менеджер, – ты мне понравилась, анкета хорошая, медицинское образование, есть возможность к нам пристроиться. Вот полистай.
Яна взяла тяжелый альбом и начала переворачивать страницы, на которых были наклеены фото улыбчивых женщин не первой молодости.