уацией, да, дети получают имущество родителей, но ребенок может быть богат, и он способен скончаться в раннем возрасте, тогда его деньги перекочевывают к маме и папе.
– Она убила их! – воскликнул я.
– Ну да, – кивнула Нора, – без особой жалости, даже с радостью. Рита и Настя были всего лишь ступенями на пути к богатству. Эдуард хотел облегчить дочери жизнь, побоялся сделать наследницей Риту, решил, пусть лучше мать просит у дочери копеечку, а не наоборот, и тем самым погубил Настю. Ася Михайловна не маньяк, сам процесс физического устранения жертв не принес ей никакого удовольствия, лишние трупы ей были не нужны. Не обладай Настя состоянием, осталась бы жива, уехала б в детдом, а так пришлось лишить ребенка жизни. Ася Михайловна была хитра и крайне осторожна, убийство Риты она спланировала тщательно, отмела сразу всякие ДТП, падение из окна и самоубийство. Дело следовало обставить так, чтобы комар носа не подточил. И в конце концов Асе Михайловне повезло – она вышла на фирму «Солнечное танго», где работала Татьяна Карловна Олежко.
– Она тут при чем? – изумился я.
– Кто подсказал Асе Михайловне адрес фирмы? – ожил Максим.
– Она говорит, что это чистая случайность, – вздохнул Евгений, – якобы отправилась с Настей в детскую поликлинику и невольно подслушала откровенный разговор двух женщин, одной из которых была Татьяна Карловна, обещавшая собеседнице устранение ребенка нетрадиционным путем.
– Не верится мне в подобный поворот сюжета, – вздохнул Воронов, – думаю, их свели специально.
– Пока я не готов в деталях осветить проблему, – сказал Евгений, – но для нас главное – не кто привел Асю Михайловну к Татьяне Карловне, нам важно другое: они познакомились, договорились и начали действовать сообща.
– При чем тут Олежко? – твердил я.
– Эх, Ваня, Ваня, – вздохнула Нора, – смотри, какая закономерность интересная. Олеся умерла с телефоном в руке, Маша тоже перед смертью с кем-то говорила, ей звонили из телефона-автомата.
– Мы знаем, она общалась с Галей! – сказал я.
– Нет, – живо возразил Евгений, – вернее, да, Галя звонила Маше, но потом девушке еще кто-то сделал звонок, этот неизвестный воспользовался автоматом, установленным в людном универмаге.
– Замечательно, – скривился я, – вот только каким образом можно лишить человека жизни при помощи трубки? Выстрелить из нее? Капнуть ядом? Вам самим не смешно?
Нора закурила папиросу.
– Вот тебе еще информация к размышлению. Татьяна Карловна работает няней в агентстве. Почему не под своей фамилией?
– Ну это просто! Стесняется малопрестижной работы.
– Мы подняли кое-какие документы, и выяснилась странная закономерность, – сказал Евгений, – Татьяна Карловна нанялась к бизнесмену Рогачеву, у того был восьмилетний сын от первого брака и новая жена-красавица. Через три месяца ребенок умер от инсульта. Рогачевы тут же уехали за границу, где проживают и поныне. После столь печального факта, как кончина малыша, агентство должно было уволить няню, внести ее в черный список.
– Мальчик погиб от болезни, а не от недосмотра, – возразил я.
– Верно, – согласилась Нора, – но фирмы пекутся о добром имени и предпочитают более не связываться с «неблагонадежными» служащими.
Однако в случае с Татьяной Карловной карательных санкций не последовало, она поступила в новое место, но уже под другим именем. Ее пригласила богатая бизнесвумен Майя Порывай, у той была дочь-школьница, которая принесла в подоле младенца. Майя ребеночка в роддоме не оставила, тринадцатилетку отправили учиться от греха подальше в закрытый колледж за границу, а к внучке приставила Татьяну Карловну. Через три месяца крошка скончалась от инсульта. Интересно?
– Очень, – кивнул я, – а что же сказал патологоанатом?
– Много правильных слов, – с сарказмом ответил Евгений, – беременность протекала в экстремальных условиях, девочка прятала от всех живот, утягивала его, в результате голова плода пострадала. Внешне ребенок выглядел нормально, но под черепную коробку-то не заглянуть, вот и случился инсульт. Мораль: не заводите детей в школьном возрасте.
– Татьяну Карловну опять оставили на работе, – протянула Нора, – не стану тебя утомлять. Милая няня устраивалась на службу под разными именами и через три, максимум четыре месяца ее подопечные уходили в мир иной от инсульта, следствие ни разу не затевалось. Все дети были из обеспеченных семей, их не били, не морили голодом, наоборот, ребятишки имели все, о чем можно мечтать, включая ласковую нянюшку.
Настя Альварес тоже оказалась в руках тетушки.
– Как же она убивала несчастных малышей, – ахнул я, – чем? Лекарствами?
Евгений и Нора переглянулись.
– Говорите, пожалуйста, – взмолился я.
Следователь потянулся к пепельнице.
– Можно? – спросил он у Норы.
– Валяй, – кивнула хозяйка, – объясни Ване все по порядку.
– Кто по профессии Татьяна Карловна? – повернулся ко мне Женя.
– Бывшая певица, после замужества увлеклась народным творчеством, ездила по деревням, собирала напевы, частушки. Но теперь я понимаю – это ложь, отмазка для Ангелины Степановны, свекрови. Татьяна Карловна не хотела сообщать той о своей службе в агентстве, но как объяснить длительные, на несколько месяцев отлучки? Вот и нашелся замечательный предлог – очередная экспедиция за фольклором. Так?
– Не совсем, – поморщился Евгений.
– Татьяна Карловна на самом деле увлекалась народным творчеством, много ездила, записывала всякие песни: свадебные, величальные, плакательные. Особняком среди них стоят заговоры. В каждой деревне раньше непременно жила старушка, к которой селяне бежали исцелиться от болезни. Бабушки умели многое: пошепчут над грыжей – и нет ее, исполнят некий напев, – и зубная боль отступит, от ласковой мелодии придет сон, да такой крепкий, что операцию сделать можно без обезболивания. До ближайшего города – сто километров, по весенней распутице завязнет и телега, и автомобиль в непролазной грязи, одна надежда на бабулю-шептуху. Берегли этих старушек односельчане пуще самых любимых родственников, всем миром кормили их, потому что денег те от людей не брали. От продуктов, свечей, газет, короче, любых подарков не отказывались, но на купюры даже не смотрели.
Советская власть отчаянно боролась, как говорили в те времена, с «мракобесием», но хорошо известны случаи, когда большие партийные бонзы, от которых отказались врачи, ехали к такой бабуле с просьбой о помощи – и ведь выздоравливали!
А еще старушки могли помочь бесплодной паре обрести ребенка и избавить девушку от последствий греховной связи, но этим занимались не все.
И уж совсем редко находились особые знахарки, в народе их называли «нянечки», пугали ими непослушных малышей.
– Ох, гляди, неслух, позову нянечку, она тебя живо к лавке прикует, – говорила иногда в сердцах мать и тут же кидалась к иконе, отмаливать грех.
С одной из таких «нянечек» и столкнулась Татьяна Карловна, когда у нее заболел Валентин.
– Что-то я припоминаю! – воскликнул я, – Ангелина Степановна говорила про знахарку, которая поставила ее внука на ноги.
– Вот-вот, – закивал Евгений, – это и была «нянечка», знаешь, на чем они специализировались?
– Нет, – ответил я.
– Знали и читали особые, смертные, наговоры, – подхватила Нора, – не всякий ребенок в семье подарок, иногда малыш докука, лишний рот, у матери рука не поднимается его придушить, а тут «нянечка» споет свою колыбельную, и несут гробик на погост.
– Бред сумасшедшего, – не выдержал я. – Ничего глупее не слышал.
– Ох, Ваня, – вздохнула Нора, – серьезные ученые о таких казусах писали. Татьяна Карловна сумела подружиться со знахаркой, и та сообщила ей тексты напевов. Олежко не думала использовать их на практике, записала из исследовательского интереса, но потом увидела, как ее любимая Ангелина Степановна «лабает» в метро на скрипке, исполняет «Мурку», и поклялась заработать денег для семьи. Сейчас Татьяна Карловна молчит, не говорит, кто привел ее в агентство, но это скоро выяснится. Впрочем, к нашему делу данная информация не относится. Для нас важно иное: мадам Олежко заговаривала детей на смерть, а Настя стала ее очередной жертвой.
– Что-то мне тут не нравится, – признался я, – простите, это по-идиотски звучит!
Евгений взглянул на Макса, тот встал, прошелся по комнате и сказал:
– Давайте подведем промежуточный итог.
Глава 33
– Итак, что мы имеем на данном этапе? – говорил Макс, шагая взад-вперед по кабинету. – Ася Михайловна и Юрий хотят денег, ради них они убивают Риту и крохотную Настю, старший сын Шульгиной получает наследство. Но сестра и брат Риты не верят в естественность ее смерти, Наташа во что бы то ни стало желает выяснить правду и начинает решительно действовать. Ната придумывает план: она сделает все возможное и невозможное, чтобы стать женой Юрия, проникнет в дом, подружится с матерью Шульгина, его братом, невесткой и раскопает правду, отомстит за Риту. Федор попытался отговорить от безумной затеи сестру, но та категорично заявила:
– Значит, ты жил в свое время на деньги, которые Рита, подкладываясь под Эдика, зарабатывала, и ничего, тебя это не коробило. И потом, когда она состояние получила, кто тебе машину купил? Гад ты, Федька.
– Разве я отказываюсь, – мигом дал задний ход брат, – просто дело может затянуться.
– Ничего, – «утешила» его Ната, – нам торопиться некуда, я отомщу за сестру и племянницу, их точно убили.
План удался, но не до конца. Юрий влюбился в Наташу, но вот Ася Михайловна не испытывала к невестке никаких симпатий. Свекровь попыталась ее шпынять, но Юрий неожиданно встал на сторону супруги.
– Мама, – сказал он, – оставь нас в покое.
– Она тебе не пара, – отрезала Ася Михайловна, – я видела, как она тайком в столе роется, бумажки перебирает, чего ищет?
– Оставь нас в покое, – повторил Юра, – кстати, все деньги мои, помни об этом.
Ася Михайловна захлебнулась от злобы, но язык прикусила, а Юра сказал жене: