«Только, Крис, у нас нету денег», – сказал я, попытавшись пересказать эпизод с ментами на пл. Победы. «Йес, шур», – сказал Крис и дал какую-то купюру. Сигарет у нас тоже не было, и мы курили сигареты Криса. Он курил тонкие. «Крис, кури здесь, прямо на кухне», – предложил я, подумав, что это компенсирует отсутствие горячей воды.
У нас не было определённого лингва франка, но все мы как-то друг друга понимали. Крис знал французский и английский, которые мы с грехом пополам учили в школах, Катя кое-как говорила по-русски, плюс разнообразные жесты нам всем очень помогали.
Из разговора стало понятно, что это за Катя, которая не вайф. Оказывается, как только Криса бросила жена, он бросился топить своё горе в интернете как умел: беседуя с девушками по айсикью. Ближайшей к Минску собеседницей была девушка из Вильнюса, имя которой поразительно напоминало Крису имя его жены. Крис был человек открытой души, за один разговор он выкладывал про свою личную и публичную жизнь всё. Вскоре Катя из Вильнюса знала счастливую историю несчастной любви Криса, а также то, что он успешный музыкант, гастролировавший однажды по Японии. Кстати, а не умеет ли Катя из Вильнюса петь? Ну так, немножко. Спой, пожалуйста! И тут оказывается, что Катин голос подходит идеально. Я как раз собираю группу, у меня в Минске есть на примете хороший музыкант, давай съездим, я плачу, заодно узнаем, чем занимается моя жена. Да, конечно, почему бы и нет, отвечает Катя из Вильнюса.
Из «Престона» принесли вино и пельмени. Крис спросил: «Что это?» Ему ответили. «Пельменья? О, грэйт, традишнл фуд».
И вот мы едим традишнл фуд, пьём вино, курим тонкие сигареты. Но чего-то не хватает – музыки! Мы достаём гитары, баян и бубен, Крис приносит из машины фендер и портостудию, напоминающую гигантский микшер. Мы подключаемся и начинаем играть. Отлично, заводится Крис, вот оно! Это моя группа! Катя, пой. Но Катя стесняется и не поёт. Я прошу играть тише, потому что свеж ещё в памяти визит бабки. Давайте, говорит Крис, давайте разучим песню, которую я посвятил Катсе, мы смотрим на Катю, но Крис говорит: о нет, не ей, шыз май фрэнд, я посвятил эту песню май вайф. Подыгрывать не сложно. Ах, как жаль, что она не слышит, расстраивается Крис, давайте её позовём.
Крис, но ведь уже поздно, говорю я. Ничего страшного, отвечает Крис и протягивает мне номер.
23
Когда очередную песню Криса прерывает звонок в дверь, я сижу и гадаю, кто бы это мог быть: бабка в красном берете или жена Криса? Но это пришёл папа.
– Знакомься, папа, это Крис из Брюсселя, а это Катя из Вильнюса.
– Добрый вечер, Крис, – они пожимают руки, – красивая у вас жена.
Крис не понимает.
– Жена красивая, вайф.
– О, ноу, это не моя вайф, шыз май френд, – уточняет Крис, объясняет, что вайф уже в пути, но папа его не понимает.
– О, пельмешки, разрешите?
Ему накладывают пельмени, Крис наливает вина. Папа просит сигарету.
– Пап, у Криса только тонкие.
– Не страшно.
– Пап, ты помнишь, о чём я тебе сегодня говорил?
– Помню-помню, вот поем и пойду дальше, ну и дети у меня. Крис, у тебя есть дети?
У папы с Крисом разные языки, но один и тот же возраст, наверное, это помогает им что-то понять, они говорят достаточно долго. Поев, папа говорит:
– Окей, Крис, можно ещё сигаретку? Отличная у вас жена. Ну я пойду, до встречи.
Он задевает плечом холодильник, потом в коридоре долго возится с замком.
– Пашка, давай поможем, – предлагает Лёха.
Помогаем папе спуститься с лестницы. Он уходит, а мы с Лёхой остаёмся курить у подъезда. Лунный свет падает на треугольные крыши хрущёвок, на вентиляционные трубы, торчащие, как парижские дымоходы. Минский Пляс дэ вож, вот что бы это могло мне напомнить.
– Пашка, я влюбился, – сообщает Лёха.
– В кого?
– В Катю.
– А Крис тебя не смущает?
– Всё нормально, он женат.
Лёха часто влюблялся, и, если избранница отвечала ему взаимностью, он либо забивал на неё, либо трагически признавался, что он-де пропащий человек, у их любви нет будущего, как жаль.
Подъехало такси, из которого вышла девушка. Она постояла немного, потом направилась к машине Криса и стала что-то высматривать в салоне.
– Что вы забыли в машине моего друга? – спросил Лёха.
– А, так это к тебе Крис приехал?
– Нет, он приехал к нему, – указал на меня, – но это всё равно что ко мне, – гордо сказал Лёха.
– Какая у тебя стрижка смешная.
Лёха сразу рассказал, кто был парикмахером. Катя – а это была жена Криса – сказала, что это поправимо, Лёха может приехать к ней завтра в парикмахерскую «Рагнеда», мы должны знать, где это. Лёха ответил, что у него нет денег на парикмахерские, всё ушло на вино.
– И на пельмени, – добавил я.
– Разве можно брать деньги с такого красавчика? – Катя потрепала Лёху по щеке.
– Как это вы разглядели, – засмущался Лёха.
Катя спросила, где её муж. Лёха сказал, что должен предупредить об одном обстоятельстве. Что такое? Её муж приехал с подругой. А, ну так даже интереснее, идём.
Кате досталось несколько холодных пельменей и горячая песня Криса. Мы снова играем, Лёха остервенело дёргает струны басухи, в паузах смотрит на жену Криса. Когда мы заканчиваем, Крис в тишине произносит: «Иитс фо ю». Катя смеётся и, обращаясь к Лёхе, говорит: «Он мне уже целый альбом этих песен написал, что мне с ними делать? А где моё обещанное вино?»
Но вина больше нет. «Я сбегаю?» – подрывается Лёха, неловко прислоняя басуху к плите. Басуха сползает по ручке духовки и бьёт грифом по колену Кати из Вильнюса. Катся смеётся и предупреждает, что нужно всегда быть готовой к неприятностям, если ты гёрлфренд Криса. Шыз нот э гёрлфрэнд, шыз май френд. Катя из Вильнюса потирает свою ногу и не знает, что сказать.
– Крис, а что, если Лёхе такси вызвать? – интересуется Шурик. – Так гораздо быстрее.
– Никаких такси, – говорит Катя. – Парни, Крис не такой богатый человек, как вы подумали, он бедный музыкант, жена которого должна экономить каждую копейку.
Она предлагает свозить Лёху на машине Криса. Она даже ключи из сумочки не выкладывала, как знала.
Катя и Лёха уходят.
Крис говорит, что Лёха – плохой басист, он не попадает в ритм. Настаивает, чтоб на басу играл Вадим. Вадим берёт басуху, Шурик с Крисом на гитарах, я бью в бубен, просто потому что не очень верю в эту идею с группой, Андрей с Женькой – наши преданные слушатели.
Мы запишем альбом, обещает Крис. С этой портостудией можно сделать всё что угодно. Кстати, обращается он ко мне, я хотел бы её продать, ты не знаешь, как это сделать?
Знакомим Криса с песнями молодости нашей. «Чиж», «Чайф», Борзов, Limpkin Park, Link Bizkit, верхом на звезде, бутылка кефира полбатона, танцы минус, верхом на звезде, кони на балконе, курим тонкие сигареты.
Долго так продолжаться не может, вот уже кто-то жмёт кнопку звонка. Мы бросаемся открывать Лёхе и Кате, но на пороге, конечно, не они. Дуба.
– Дуууба! – орём мы. – Предатель!
Дуба делает страшные глаза и шипит на нас, чтоб мы замолчали.
– Заткнитесь, идиоты, на вас милицию вызвали.
Мордатый с напарником остались внизу, Дуба убедил их, что разберётся сам, потому что знает нашу квартиру. Мы шёпотом предлагаем ему зайти выпить. Он оглядывается и заходит. Но вина нет, мы забыли, есть только остатки пельменей.
– Эх вы, оболтусы, – Дуба в один присест доедает пельмени и торопится, чтоб мордатый чего не заподозрил.
На лестнице он встречает Лёху с Катей.
– А, герой-любовник и его новая пассия, смотрите не шумите там, а то вернусь, – бросает им Дуба и оставляет в растерянности перед дверью.
Мы разливаем вино. Лёха берёт басуху. Я говорю, что мы больше не играем и не поём – соседям не нравится наша музыка. А Крис добавляет, что Лёха больше не член группы. Лёха огорчается. Его успокаивает Катя: моделью быть лучше, чем басистом, поверь жене бедного музыканта. Она ещё раз зовёт Лёху на стрижку, завтра с утра и приходи, какой-то там у них будет конкурс. Она говорит это, потом приобнимает Лёху и чмокает в щёку. Крис тогда обнимает Катю из Вильнюса и чмокает в щёку её. Так они и застывают, эти пары друг напротив друга, Крис с Катей смотрят друг другу в глаза, а Лёха с Катей из Вильнюса смотрят в стол.
24
Вечеринка закончилась. Крис с Катей из Вильнюса заперлись в маленькой комнате, Андрей, Костя и Женька ушли, Шурик с Вадимом – на кухне, а мы с Лёхой курим на балконе.
– Пашка, я влюбился.
Луна, сверчки, комары.
– Да, я помню.
– Да нет, в жену Криса.
– А как же Крис?
– Она его не любит.
– А тебя?
Лёха быстро вырубился, спал крепко. Шурик, Вадим и я от нечего делать разрисовали лицо Лёхи чёрным маркером. Усы, борода, синяк под глазом – фантазии было немного. Утром Лёха проснулся, посмотрел на часы, понял, что опаздывает, и, не глянув в зеркало, побежал в парикмахерскую.
25
Текут мои реки по трубам, улицы окольцованы арками многоэтажек. Недавно я обнаружил вторую Немигу. Вот же она – рядом с моим домом. Вытекает из комаровского болота дружбы народов, мимо трубы котельной, омывает берег, на котором стоит мой дом на набережной, дальше на её пути фарфоровая фабрика, архив из красного кирпича, общежитие иняза, резкий поворот, трамвайные пути – и вот она уже впадает в Свислочь.
Когда берега, оставшиеся от реки, заносило снегом, мы использовали их как снежные горки. Мы карабкались по ним вверх с санками и спускались вниз на санках каждый зимний день. Летними ночами, когда мы не могли спать из-за комариного звона, то включали свет и охотились за ними с газетами и тряпками, оставляя на белом потолке красные полосы и пятна нашей крови. И тогда мама или папа обязательно говорили, мол, конечно, построили дом на болоте, построили дом у реки. И тогда почему-то не приходило в голову спросить, что за болото, что за река? Ну а если даже и спросишь, то они ответят, ну как что за болото, старожилы вон говорят, болото, значит было что-то, а комары, по-твоему, откуда?