— Теперь можешь ставить капельницу, — бормочу я, подходя к изножью кровати. Я расстегиваю молнии на ее сапогах и снимаю их, а затем ставлю на пол.
Как только Жасмин заканчивает ставить капельницу, она проверяет жизненные показатели Кассии. Пока она делает пометки в карте у изножья кровати, я поправляю простынь на Кассии. Когда я накрываю ее одеялом и подтыкаю его по бокам, ее глаза открываются.
Не замечая, что Кассия пришла в себя, Жасмин выходит из палаты.
Я проверяю ее предплечье, дабы убедиться, что капельница введена правильно, а затем встречаюсь взглядом с Кассией.
Она бросает на меня вопросительный взгляд, который я игнорирую. Я подхожу к окну, выходящему в коридор, и заглядываю в палату, где раньше лежала Элени. Кровать застелена свежими простынями.
— Почему ты не уходишь? — Спрашивает она.
— Я уже ответил тебе.
Я поднимаю руку и провожу подушечками пальцев по щетине на подбородке.
— Хорошо, — бормочет она. Через несколько секунд она спрашивает: — Почему ты хочешь защитить меня?
Я хмурюсь.
На самом деле я не знаю. Какая-то странная сила притягивает меня к ней, и я знаю, что пожалею, если уйду, а ее убьют.
А может, это потому, что у меня наконец-то появился шанс спасти кого-то.
Я быстро понял, что Кассия – чертовски упрямая женщина, и я знаю, что должен дать ей ответ.
Вздохнув, я разворачиваюсь и подхожу к краю кровати. Я встречаюсь с ней взглядом и смотрю до тех пор, пока ее радужки не начинают темнеть.
— Ты знаешь, что твои глаза темнеют, когда ты боишься?
Она хмурится и отводит взгляд.
— Ты дурачишь всех остальных, притворяясь крутой, но я вижу тебя насквозь. Ты чертовски напугана и чувствуешь себя не в своей тарелке.
Ее взгляд возвращается ко мне, и черты ее лица искажаются от гнева.
Прежде чем она успевает разозлиться, я продолжаю:
— Я не говорю, что ты не храбрая. У тебя чертовски много мужества. Отдаю тебе должное.
— Я не боюсь, — огрызается она.
Прежде чем успеваю остановить себя, я кладу руки по обе стороны от ее головы и наклоняюсь так близко, что чувствую ее дыхание на своих губах.
— Братва хочет твоей смерти. Ты знаешь, что они не перестанут преследовать тебя. Как думаешь, сколько еще пуль ты сможешь пережить?
Образ Кассии, лежащей на земле, покрытой кровью, проносится у меня в голове, и я рычу:
— Я нужен тебе.
Я слышу, как в ее голос закрадывается страх, когда она говорит:
— У меня есть свои люди.
— Где они? — Я выпрямляюсь и обвожу рукой пустую комнату. — Где они, блять, были, пока ты спасалась бегством? Где они были, когда ты получила пулю в спину?
Гнев начинает закипать в моей груди, и я снова наклоняюсь к ней, ловя ее взгляд.
— Я спас тебя на фабрике. Я уничтожил армию русских. — Наклоняясь еще ближе, я говорю низким и опасным тоном: — Твои люди либо мертвы, либо прячутся, в то время как я был единственным, кто сражался за тебя.
Она отворачивает от меня лицо, ее подбородок дрожит, когда на нее обрушивается суровая реальность.
— Никто не был предан тебе, Кассия, потому что ты не глава греческой мафии. — Я наблюдаю, как она с трудом сглатывает, а затем добавляю: — Пока.
Потянувшись к ее лицу, я беру ее за подбородок и поворачиваю ее голову, чтобы она посмотрела на меня.
— Я сохраню тебе жизнь и убью того, кого ты прикажешь мне убить. — Отпустив ее подбородок, я убираю руку от ее лица. — Я буду защищать тебя, пока ты будешь бороться за свое законное место главы греческой мафии.
Ее взгляд скользит по моему лицу, и я наблюдаю, как она переваривает все, что я только что сказал.
Ее губы приоткрываются, и в ее словах слышится осторожность, когда она спрашивает:
— А потом?
Я пожимаю плечами.
— А потом ничего.
— Что ты хочешь взамен?
Сделав глубокий вдох, я сажусь в кресло, прежде чем ответить:
— Ничего. Я буду убивать злобных ублюдков. Вот почему я присоединился к Сантьяго.
— Чтобы убивать? — Спрашивает она, приподнимая брови. — И это все, чего ты хочешь?
Это не то, чего я хочу. Это то, что мне нужно.
Глава 11

Найт
Когда я киваю, то вижу, что Кассия мне не верит.
Я не могу ее винить. В этом мире ничто не дается даром.
Я смотрю на ее бледное лицо и бормочу:
— Просто для ясности. Я не буду вмешиваться в твою жизнь, если ты не наделаешь глупостей, как сегодня. Тебе не следовало покидать больницу, но я понимаю, почему ты это сделала.
— И почему, по-твоему, я это сделала? — Спрашивает она.
— Тебе нужно было показать другим, насколько ты сильна. Мы все это прекрасно поняли, поэтому сосредоточься на выздоровлении.
— Господи, я никогда не слышал, чтобы он так много говорил, — внезапно произносит Сантьяго с порога.
Я оглядываюсь через плечо, но ничего не отвечаю.
— Но он прав, — соглашается он со мной. — Тебе следует уделять больше внимания своему здоровью, иначе ничего полезного ты нам не принесешь.
— Ладно, — бормочет Кассия, а затем спрашивает: — Ты здесь, чтобы забрать Элени?
Сантьяго кивает. Он смотрит то на меня, то на нее, а затем спрашивает:
— Вы двое все уладили?
Я смотрю на Кассию и спрашиваю:
— Мы все уладили?
Она делает глубокий вдох и медленно выдыхает, прежде чем ответить:
— Да.
Сантьяго усмехается, глядя мне в глаза.
— Береги ее.
— Ты же знаешь, что я сохраню ей жизнь, — бормочу я.
Он похлопывает меня по плечу и бросает взгляд на Кассию.
— Я обязательно навещу тебя позже на этой неделе.
— Спасибо, — отвечает она. — Я ценю все.
Я слышу, как Сантьяго выходит из палаты, а Кассия со вздохом ложится обратно.
Я не свожу с нее глаз, и это заставляет ее посмотреть на меня в ответ.
— Как давно ты знаешь Сантьяго?
— Чуть больше двух лет.
Я наблюдаю, как она поудобнее устраивается на подушках, и ее голос становится мягче.
— Ты киллер?
— Нет.
Ее глаза начинают закрываться, когда она спрашивает:
— Тогда чем именно ты занимаешься?
— Убиваю злобных ублюдков, — честно отвечаю я.
— Хм... звучит так, будто ты и правда киллер, — сонно бормочет она, прежде чем задремать.
Я выжидаю несколько минут, прежде чем признаться:
— Нет, я просто старший брат, у которого вырвали сердце, и единственное облегчение, которое я получаю от невыносимой боли из-за потери моей сестры, – это убийство таких подонков, как те, кто уничтожил ее.
Когда я закрываю глаза, Кассия шепчет:
— Мне очень жаль, что ты так тяжело переживаешь утрату.
Я резко открываю глаза и вижу, что она поворачивается ко мне спиной.
— Они убили мою младшую сестру прямо у меня на глазах. Элени держала Кики за руку, когда пуля попала Кики в затылок.
Блять. А потом они застрелили и Элени прямо у нее на глазах.
У меня нет слов, чтобы утешить ее, когда ее плечи начинают вздрагивать. Ее дыхание становится прерывистым, что свидетельствует о том, что она плачет.
Никакое количество слез не уменьшит ее боль от потери семьи. На месте вырванного кусочка из ее сердца могут появиться шрамы, но сама рана никогда не заживет.
Мои глаза прикованы к женщине, которая обладает необъяснимой властью надо мной. Из нее вырывается всхлип, и она утыкается лицом в подушки.
Большинство людей, которые меня встречают, думают, что я бесчувственный робот, но это не так. Я поднимаюсь на ноги и закрываю дверь. Задернув жалюзи, я возвращаюсь и сажусь на край кровати.
Взяв Кассию за плечи, я притягиваю ее к себе. Она качает головой, но когда я прижимаю ее лицо к своей груди и заключаю в объятия, из нее вырывается сдавленный крик.
— Жаль, что у меня нет возможности защитить тебя от боли, — шепчу я, начиная поглаживать ее волосы цвета карамели. — Но я могу сделать так, чтобы никто больше не увидел тебя такой.
Она кивает, и я удивляюсь, когда она обнимает меня.
Кассия плачет, ее крики эхом отдаются в моем сердце, и все, что я могу сделать, – это закрыть свои горящие глаза.
Я ни разу не плакал из-за Ронни, но, Боже, как бы мне хотелось. Думаю, это помогло бы.
Минуты текут незаметно, и, обнимая Кассию, пока она оплакивает свою семью, я чувствую, как в трещины моей души просачиваются чужие эмоции.
От этого моя защитная сторона, которая и так уже вышла из-под контроля, растет еще больше. Ее влияние на меня становится все сильнее, и в моей голове появляются тревожные звоночки.
Блять.
Убрав руки от Кассии, я встаю и иду к двери. Не говоря ни слова, я выхожу из палаты и снова закрываю дверь.
Стоя в коридоре, я качаю головой. Я не могу привязаться к Кассии Димитриу.
Я снова качаю головой и отхожу в сторону, чтобы прислониться спиной к стене. Скрестив руки на груди, я заглушаю все эмоции, которые вызывает во мне Кассия.
Забота о ком-то в конечном итоге перерастает в любовь, а затем, когда этот человек уходит из твоей жизни, ты испытываешь сильную боль.
Это всего лишь временная договоренность.
Мне просто нужно убедиться, что Кассия переживет Братву и станет главой греческой мафии, а потом я вернусь к помощи Сантьяго.
Жасмин идет по коридору и кивает мне, в ее глазах появляется настороженность, когда она говорит:
— Вам следует уйти, чтобы Кассия могла отдохнуть.
Игнорируя ее слова, я разворачиваюсь и иду в туалет. Я опорожняю мочевой пузырь и мою руки.
Меня не было всего несколько минут, но, подойдя к палате Кассии, я замечаю, что дверь открыта. Я ускоряю шаг и, войдя внутрь, вижу, как Жасмин трясет Кассию за плечо, чтобы разбудить ее.
— Какого хрена ты делаешь? — Рявкаю я.
Жасмин поворачивает ко мне голову, и ее глаза расширяются.
— Ей пора есть.
— Вон, — приказываю я сквозь стиснутые зубы. — Живо.
Жасмин выбегает в коридор, и я закрываю за собой дверь, после чего бросаю на нее предупреждающий взгляд.
— Если эта дверь закрыта, то без веской причины ты туда не войдешь. Это понятно?