Талант литератора и инстинктивное понимание женской психологии, по ходу, оказался у мой Доченьки.
Вот, что-то новенькое:
«…Ники, ты разве забыл что под давлением и под руководством в.к. Николая Николаевича старшего был разработан план раздела России на округа? На четыре части. Кавказ предполагалось отдать ему самому, Малороссию — Михаилу Александровичу, а Сибирь — одному из Константиновичей. И лишь нищею центральную Россию оставить нам. И он же должен был провозгласить гогенцоллернскую систему!»
Это ещё, что за…?! Про «заговор великих князей» информация в моём «послезнании» отсутствует.
Должно быть, у моей благоверной один из видов пост-травматической горячки. Да чтоб, эти то слизняки — да реальный заговор против меня мутили! Да, я скорее поверю, что сушёная лошадь Петра Великого в Кунсткамере, загутарит на державной мове! Хотя возможно, разговоры какие-то меж собой они вели.
Были ещё полные восхищения письма от Наследника престола Алексея — рвущемуся к развоевавшемуся папе и, от почти уже взрослых дочерей… Пишут, что сильно соскучились по любимому папочке и ждут не дождутся, когда могут с ним встретиться.
Понятно…
— Родомила! — сказал я, когда прочитал их «выжимку», — Алексей и дочери, должны сильно захотеть поплавать по морю на большом пароходе, повидать всякие-разные заморские страны и посмотреть на невиданных людей… И регулярно клевать своей матушке печень по этому поводу — как наш древнекавказский горный орёл, их древнегреческому герою Тесею!
Пожертвовал часом своего времени и, подсказал ей несколько «современных» психологических приёмов.
Самая же большая угроза с этой стороны, на мой взгляд, возникла когда Мордвинов, рано утром сказал мне чуть дрогнувшим голосом:
— Ваше Величество! Личной аудиенции просит Григорий Новых…
«Что за хрен, по полю скачет?» — сразу не дошло.
— …Цель, поговорить с Императором по поручению Императрицы Александры Фёдоровны.
Ах, вот оно что!
— Распутин, что ли? Так бы и, сказали… Запишите его на завтра после обеда, господин генерал… Скажем, на двадцать тридцать.
Мордвинов, перейдя на громкий шёпот:
— Генерал Алексеев, Ваше Величество, велел ни в коем случае не пускать Распутина на территорию Ставки.
— Ну, так и пускай не пущает! А здесь территория Свиты ЕИВ — здесь я распоряжаюсь.
Твою ж, мать… Сбежал-таки, из-под великокняжеского надзора, прохвост! В своей инструкции Николаю Николаевичу я чётко прописал как надо поступить со Старцем: «упаковать» и отправить в дальний круиз вместе с Императрицей… При противодействии, применить силу — но сильно не бить, особенно по его мужскому «достоинству». Кто-то ж должен, жёнкиных фрейлин во время «круиза» ублажать?
Однако, видать действительно — у Распутина имеются какие-то сверхъестественные способности.
И, стало быть, мои чисто дружеские увещевания в письме — переданного ему через капитана I ранга Саблина: тихо-мирно сесть с Александрой Фёдоровной и детьми на поезд и, отправиться в увлекательное и главное — БЕЗОПАСНОЕ(!!!) путешествие по миру, на «нашего друга» не подействовали.
Ещё один головняк! Мало мне заморочек с «забастовавшими» министрами, пустопрожних тёрок с либераллистами из Думы — «крышующими» промышленников-коррупционеров, да тупившими — при попытке любых реформ управления армией, генералами…
Ну и, что будем делать? Если верно, что Распутин обладает какими-то «паранормальными» способностями — он раскусит меня в момент. После чего доложит Гемофилии, дойдёт до Гневной и…
Последствия непредсказуемы!
Так, что? Пристрелить его? С превеликим удовольствием бы — но это должно быть, как-то спровоцировано им самим. Гришка, он далеко не дурак и, такого повода скорее всего не даст. Но, даже пристрелив его собственноручно или поручив это сделать кому-нибудь другому, я создам новую — неразрешаемую проблему. Без понятия — каким образом, но он останавливает кровь у Алексея… Возможно, тем же самым — «паранормальным», экстрасекс фуев!
Если, после убийства мной Распутина, Наследник Престола умрёт от случайной царапины или ушиба — то его смерть, несмываемым ничем кровавым пятном ляжет на мою совесть… Как там у Пушкина в «Борисе Годунове»? «…И мальчики кровавые в глазах!».
Спать то, хоть спокойно буду?
Не говоря уже про реакцию матери Алексея — Александры Фёдоровны, которая неизбежно будет считать меня виновным в его смерти.
А ОНО, МНЕ НАДО?!
К тому же, я отчётливо помню, что в «реальной» истории — после убийства Гришки, Империя вскоре пала. Я тоже — живой человек, немного суеверный, со всевозможными мелкими предрассудками и фобиями и, мне слегка очково…
Что делать, что делать, что делать…
Может, болт на него забить? После моего-то подвига, после которого — я национальный герой, без всяких кавычек?! Однако, тогда вся моя задумка про «Великое посольство» — удалить подальше всех, мне мешающих — накрывается большой, лохматой… Медным тазом.
Ещё, как представлю Распутина, с горящими глазами фанатика, выходящего на площадь и вопящего всему народу:
— ЦАРЬ, ТО — НЕНАСТОЯЩИЙ!!! К ТОМУ Ж, БЕСОМ ОДЕРЖИМЫЙ!!!
Аж, какая то душевная дрожь!
Распутин, насколько я про него знаю, на полном серьёзе считал себя неким «мессией» — призванного самим Господом спасти династию и саму Россию с ней… Он, почуяв неладное, не промолчит! Да, он первое время будет в одиночестве — возможно, презираемым большинством, но… Если я буду выполнять всё, что задумал — мой «рейтинг» с неизбежностью краха империализма, будет понижаться и, тогда… С этого, обычно все «великие потрясения» и начинаются: один взбесившийся, заразит бешенством сонм легионов!
Так, что?
Я же из двадцать первого века, чёрт меня возьми! А главным принципом моего времени было: «Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу».
Сперва проанализируем: какое «непобедимое явление», мы наблюдаем?
Если не принимать в расчёт «паранормальность», в которой я всё равно — как лесной ёжик в компьютерном программировании, Григорий Распутин, двигающийся в последнее время под фамилией «Новых» — врождённый психолог и гипнотизёр[181]. «Приручить» такого, действительно — большая удача!
А как можно приручить «врождённого психолога и гипнотизёра»?
«Как, как»… Психологией и гипнозом: я ведь, вроде тоже — психолог и гипнотизёр! Правда, не врождённый — а «благоприобретённый».
На его стороне — сильные врождённые способности и звериное чутьё.
На моей — «современная» наука: у меня «жар холодных чисел», у него — «дар божественных видений».
Я — Сальери: «Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию…». Он — «безумец, гуляка праздный… О Моцарт, Моцарт»!
КТО КОГО?!
Как это, «кто»? Конечно, при любом раскладе — коварный и злой Сальери загеноцидит «безумца»-добряка Моцарта!
Короче, когда Григорий Распутин (Новых) зашёл в мой купе-кабинет поздним вечерком, я был психологически готов к «битве экстрасексов»…
Старец Григорий, наслышавшись разного про враз изменившегося — буквально во всём, Императора, должно быть сильно удивился — застав того стоящим на коленях перед образами в углу и неистово молящимся, с битием «земных» поклонов. Будем считать, полдела уже сделано: удивить — значит победить!
Стоит, молчит, образно говоря «репу чешет» — не решаясь прервать Царя за таким важным занятием, как молитва…
Уверен, у Распутина отлегло от души: на поверку, «Папа» всё тот же — сдвинутый на православии. А, что рожей брит и одет как-то чудно… Ну, видать, шибко сильно «сдвинулся»! Боковым зрением заметил, как тот с лёгким вздохом облегчением перекрестился… Типа, не всё потеряно!
Сразу «берём быка за рога» — перехватываем инициативу: я не сторонник «глухой» обороны — я адепт яростной атаки!
— Григорий! Разве ты не хочешь помолиться Господу нашему, вместе со своим Государем?! — прервавшись на ненадолго, не глядя в его сторону, спрашиваю постным голосом протестантского проповедника.
Беспрекословно, встал рядом со мной на колени, кланяется и крестится на святые образа, под мой бубнёж… Постепенно, наши с ним движения стали синхронными.
Пора переходить к следующему шагу.
— Когда я молюсь ЕМУ(!!!), Он приходит и становится мною…, — говорю «потусторонним» голосом.
— К-к-к-т-т-то…, — заикается в крайнем испуге, — кто, п-п-приходит, Г-г-государь?
— А ты кому молишься, старец Григорий?
— Г-г-господу нашему…
— Ну, хоть одно радует — что не Лукавому врагу человеческому… Вот, он — Господь наш и, приходит и становится мною. Вселяется в моё тело и говорит моим голосом.
Молчит, сцука!
— Ты мне не веришь, друг мой? — замогильным голосом — не предвещающим ничего хорошего, спрашиваю, — не веришь в силу и всемогущество Господа нашего?!
— В-в-в-верю, Батюшка… В-в-в-верю, Милостивец ты н-н-наш…
Залязгал зубами с перепуга — значит, мы с ним на верном пути. Продолжаем…
Единственная молитва, мне знакомая была: «Отче наш, иже еси на небеси…». Прочитав её монотонным голосом раз десять, я стал читать из Пушкина: «У лукоморья дуб срубили, златую цепь с него стащили, кота на мясо зарубили…». Распутин, даже не заметил этого, продолжая синхронно со мной бить «земные» поклоны, креститься и что-то бубнить…
Кажется, «работает»!
Вдруг прекратив молиться, я встал и подошёл к окну. Проигнорировав это, Распутин, продолжает «бодать» лбом пол. «Клиент» созрел, причём — без особых усилий с моей стороны! Впрочем, это всегда так — когда что-то умеешь, это кажется делом лёгким и делается как бы само собой.
— Тот, кто называет себя «старцем Григорием»… Ты слышишь меня?
Замерев сперва, тот как-то глухо — как из погреба, ответил: