сились к ней формально — как к скучной формальности. Хотя, циркуляром Главного Штаба — ещё от 4 ноября 1910 года, в войсках должны были заниматься утренней зарядкой по «Наставлению для обучения войск гимнастике» и легкой атлетикой — по брошюре Н. Я. Гердта «Легкая атлетика и атлетические игры для войск», но в большинстве строевых частей — физкультурой занимались чисто «для отбытия номера». Это ещё в лучшем случае!
Накануне войны, в столичной Гвардии, вошла было в моду «Сокольская гимнастика»: вся войсковая часть, под музыку, под команду выполняет всяческие упражнения — как юные спортсменки в день открытия Олимпиады-80… Однако, это тоже самое — зрелищная показуха, никоем образом не способствующая развитию ловкости, силовой выносливости и волевых качеств у военнослужащих.
Кой-где, солдаты играли в «городки», а офицеры занимались конным спортом, фехтованием или стрельбой… Вот и, всё!
Ещё «там», частенько удивлялся некоторым человеческим особям — сочетавших в себе, казалось бы несочетаемые качества! Вот, этот Воейков… Казалось бы — барыга, делец. Живи — не хочу! Однако, при этом (мой 75-ти летний жизненный опыт не обманешь), искренне переживает за физическое состояние русской армии… Феномен, блин — иначе не скажешь! Задаю наводящий вопрос:
— В Действующей армии, безусловно, вводить занятия спортом уже бесполезно… А как Вы находите физическую подготовку призывников, господин генерал?
— Как отвратительную, Ваше Императорское Величество! — возмущённо ответил тот и, выдал самую длительную за время нашего знакомства тираду, — помнится, я Вам уже писал — что укомплектования, прибывают в Действующую армию совершенно физически не подготовленными… Это сказывается негативным образом и, на общую подготовку — на внешний вялый вид, на неуверенность в своих действиях и на весьма плачевное нравственное состояние духа. Несомненно, без этих качеств, трудно добиться победы в бою!
— Что-то не припомню… Про что, Вы писали, господин генерал?
— Я писал в Штаб: предлагал ввести допризывную физическую подготовку — так как срок подготовки уже призванных новобранцев, чрезвычайно короток! Цель: усвоение молодёжью — ещё до призыва, специальных знаний и навыков для выполнение требований современной военно-походной жизни.
Ну, «Пан Спортсмен», удивил — так удивил. Никак, он мне «Всеобуч» мутит! Так, так, так…
— И с каких пор и, на какой срок будет проходить ваша «допризывная подготовка»?
— Не следует смущаться никакими «сроками», Ваше Величество! Так как, всякий нормально физически развитый новобранец, гораздо лучше усваивает и общий подготовительный воинский курс — уже после призыва…
«Кажется, я знаю — куда тебя пристроить, голубчик! Причём, с пользой для дела», — подумал я, вслух же сказал:
— Дело новое, дело хлопотное — требующего немалого времени и громадного вложения средств! Я без понятия — кого, на него поставить… Здесь, требуется именно энтузиаст — просто чиновнику, с таким делом не справиться.
Пристально смотрю Воейкову в глаза:
— Господин генерал! Вы готовы добровольно оставить пост Дворцового коменданта и полностью посвятить себя делу физической подготовки в войсках, возглавив соответствующий Главк в Военном Ведомстве?
Вижу мнётся и, закидываю «приманку» ещё привлекательней:
— А после войны, встать во главе Министерства физической культуры России? Или, Вы — лишь, чисто лясы точить горазды? А как за дело — так, сразу в кусты?!
Вижу «олимпийский огонь» в глазах:
— Всегда готов, Ваше Императорское Величество! Скажите только — когда…
— Такие дела, с кондачка не решаются, господин генерал! Мы ещё вернёмся к этому разговору, хорошенько подумав… Ну и, Вы — ещё хорошенько подумайте, составьте соответствующий проект и, где-то — через месяц, потрудитесь мне его предоставить.
Если конечно к тому времени, мне — мою «лебединую шейку», набок не свернут…
Глава 4. Блеск и нищета Самодержца
«Неверность его ужасна. Он, при всем самообладании и привычке, не делает ни одного спокойного движения, ни одного спокойного жеста… Когда говорит, то выбирает расплывчатые, неточные слова и с большим трудом, нервно запинаясь, как-то выжимая из себя слова всем корпусом, головой, плечами, руками, даже переступая… Точно какая-то непосильная ноша легла на хилого работника, и он неуверенно, шатко её несёт…
…Я думаю, что царя органически нельзя вразумить. Он хуже, чем бездарен! Он — прости меня Боже — полное ничтожество».
Когда вернулись обратно к Царскому поезду, я несколько задержался возле своего «Фюрермобиля» — оставшись практически наедине с моим шофёром Кегрессом. Тот, сразу как приехали, заглушил двигатель и залез под капот, что-то непонятно лопоча. Потом, подняв голову в кепке и водительских очках, что-то сказал мне на своём родном языке… И, тут я обмер…
Мать, твою!
Ведь, мой реципиент владел в совершенстве тремя языками — английским, французским и немецким! Причём, гувернёр в детстве у царя был англичанином и, общаясь на английском — он практически не отличался от его коренного носителя…
Я же, хоть в советской школе учил этот язык и пытался серьёзно учить его в зрелом возрасте, но нет у меня способностей к языкам. Поэтому, «под занавес» владел английским лишь на уровне завсегдатая Интернета… Немецкий же я знал, вообще — в основном по советским фильмам «про войну», да по группе «Раммштайн» (Ду хаст!), ну а французский и, того хуже!
Ну, чё тут делать?
Сделав понимающую мину на морде царского лица, я утвердительно кивнул и, улыбаясь во Ивановскую, произнёс: «Уи!», разом сократив свой словарный запас языка великого Джо Дассена[31], как минимум — процентов на десять. Тот, как-то озадаченно глянув на меня, снова с головой залез под капот.
Тут невольно подумалось: иностранный подданный работает личным шофёром у Императора России… Что, это?
«Глупость или измена»?!
Это — Россия, деточки, это — Россия… Пока ещё хрустящая «французской булкой»[32], Россия. Здесь одно из двух: или этот чел с типично французским именем «Адольф», работает на свою отечественную разведку, или её — разведки, у великой Франции вообще нет… Последнее предположение, на мой взгляд — маловероятнее всего.
Ну и, что будем делать: удалим эту вражину от своей царственной особы?
Вы что, Ваше Царское Величество? Или, Вы ни разу не из двадцать первого века?! Наоборот — держать его «поближе к сердцу» надо! Это же — просто чистейшее «золото»: вычисленный, но ещё не арестованный или высланный, иностранный шпион! Но, сначала надо как-то удостовериться поконкретнее…
Тут, подошёл Мордвинов в новеньких генеральских погонах и, сияя как новенький же двугривенник, предложил мой царственной особе продефилировать в вагон-ресторан для чаепития… Перед тем, как уйти, достаточно громко сказал обращаясь к своему «флигелю»:
— Как Вы считаете, господин генерал… А, не предложить ли нам всем воюющим странам прекратить войну и вернуться к «статусу-кво»? К миру без аннексий и контрибуций?
«Генсек» явно «потерялся» — не зная, что ответить, а шофёрская кепка — торчащая из-под капота, заметно дёрнулась… Определённо, услышал! Ну, теперь подождём «официальной» реакции: надеюсь, сразу — не разобравшись, убивать меня не будут.
— Ладно, пойдёмте пить чай — такие дела в России, без рюмки чая не решаются…
Отойдя подальше, провожаемый взглядом Кегресса, я ответил на вопрошающий взгляд Мордвинова:
— Не берите в голову, господин генерал! Укачало на автомобиле видно, или уши просквозило — вот и, ляпнул невпопад глупость…
Попив чаю, я решил погулять да поближе познакомится с Царским поездом. Как бы случайно, прогуливаясь в компании со своим Генсеком и Паном Спортсменом по перрону, я останавливал всех попавшихся, ненавязчиво расспрашивал — задав пару-тройку, как бы ничего не значащих вопросов и отпускал. И, хотя у меня сложилось убеждение, что члены Свиты посматривают на меня как-то… Как-то не так, как должны они посматривать на «настоящего» Николая — тем не менее, результатами я был доволен!
Я вёл себя уверенно, вполне естественно, прямого неприятия не вызывал и, потихоньку осваивался — сам уже чувствуя себя частью всего этого…
Поезд, что напротив моего — оказался как две капли воды внешне похожим, «двойником» Царского. Его пускали спереди или сзади настоящего — для отвлечения внимания потенциальных злодеев-террористов. Конспираторы фуевы… Лучше б, «оригинал» бронированным сделали!
Не удержался и хоть на сердце тоскливо заныло, посетил вагон-салон — где Николай-Недержанец подписал акт о капитуляции… Извиняюсь — отречение от Престола!
В принципе — это одно и, тоже… Даже, посидел за тем столиком и представил себя жалким, растерявшимся, в обосцаных шароварах с лампасами…
Тьфу!
Разозлившись на весь этот Божий Мир, отправился дальше обследовать территорию. После нашего с Императрицей спально-бытового вагона, шёл такой же «детский» — для всего моего немалого «выводка». Такая же — безумная роскошь, только присутствовали больше светлые тона, а мебель вообще — белая.
Следующий вагон был разделён на отдельные купе, с визитной карточкой на двери каждого — здесь размещалась Свита. В двойном купе посередине расположился заплаканный экс-министр двора — граф Фредерикс.
— Вы ещё здесь, Ваш Светлость?
Напомнил ему об необходимости в течении трёх дней подыскать себе приемника и освободить помещение и, с несколько поднявшимся настроением отправился «прогуливаться» дальше.
Встретив подле этого вагона какого-то увешанного орденами жирноватенького клоуна в кавказкой папахе, при генеральских эполетах и плутовской физиономией удачливого казнокрада, я сначала подумал, что это кто-то из интендантов-тыловиков. Однако, премило поболтав с ним — «прокачав» его «на косвенных», я понял что это начальник Собственного Его Императорского Величества Конвоя Свиты — генерал-майор Свиты Граббе