— Есть! — отвечаю, в азарте вертя штурвальчик вертикальной наводки.
Снова:
— Дистанция… Шрапнелью… Трубка…
Лязг патрона об казённик орудия:
— Готово!
— Орудие… ОГОНЬ!!!
ГАХХХ!!! БУМММ!!!
Облачко «ваты» вспухло как раз чуть выше мишеней — поливая их градом круглых свинцовых пуль.
— Накрытие! Беглый огонь!
ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ…
Расстреляв весь зарядный ящик — четырнадцать патронов, я стоял идиот-идиотом и счастливо улыбался — немного оглохший (рот открывать, я всё же иногда забывал), но довольный и удовлетворённый…
— Отличная пушечка! — заметил капитан, видя и понимая моё состояние и, добавил видимо желая показать истинную ценность этой арты, — к сожалению, это всего лишь — не более чем «игрушка».
— Без разговоров — отличная! …«Игрушка»? Ну, не скажите: кому — игрушка, а для немцев — её на вооружение принявших, орудие непосредственной поддержки пехоты…
— Ваше Величество? — не понял капитан.
— А что тут «понимать», капитан? Наши генералы сдали немцам многие крепости в Польше со многими «вкусностями» — в том числе и, с этими «противоштурмовыми» орудиями. А те — не будь дураки, после небольшой переделки, приняли их на вооружение как пехотные орудия поддержки штурмовых батальонов[79].
— Извините, как Вы сказали, Ваше…, — озадаченно переспросил, уже немолодой капитан, — «орудия поддержки»?
Лет ему, где-то немного за тридцать. Навряд ли, он был командиром этого орудия — «не по чину», как говорится! Скорее всего, просто никого более знающего из офицеров рядом не оказалось — не передовая, всё же… Довольно-таки, глубокий тыл! И, чтоб найти грамотного командира орудия, есаулу надо было сильно постараться.
— Видите ли, господин капитан…, — я не самый умный, я просто «послезнанием» хорошо владею! — полевая артиллерия «классического» образца вынуждена прекращать огонь, когда своя пехота сблизится с противником на расстояние триста-четыреста метр…
Блин… У них же здесь и меры длины и веса свои. Вот это я попал!
— …Шагов.
— Да, это так…, — подтвердил офицер.
Он, видно был повоевавшим — на груди его висело пару орденов, один из них солдатский «Георгий» — вручался офицерам за личную храбрость в бою.
Кажется так, да?!
— Но, ведь «триста-четыреста шагов» — как раз дистанция самого действенного ружейно-пулемётного огня! В тот момент, когда наши пехотинцы — как никогда нуждаются в помощи наших артиллеристов, она вдруг прекращается!
— Ну, а как иначе, Ваше Величество, — развёл руками тот, — ведь своих же побьём!
— Значит, пехоте нужна своя артиллерия — «орудия непосредственной поддержки», находящиеся в её боевых порядках и добивающая те цели — которые уцелеют после основной артподготовки. Они должны быть достаточно лёгкими — чтоб, расчёт мог перекатывать их вручную и, в то же время — с достаточно мощным снарядом. Наша «противоштурмовая» пушка, как раз этим требованиям соответствует!
Подумав, капитан разом отмёл все мои соображения:
— Нет, не «соответствует», Ваше Величество! Орудийный щит у этой пушки, конечно, имеется — но, весь расчёт он прикрыть не в состоянии и, тот будет тут же выбит противником из стрелкового оружия.
— Кто б, спорил! Тогда надо предусмотреть возможность пехотных орудий стрелять с закрытых позиций… Немцы же тоже — не в «чистом» виде их собрались использовать! Они, даже свои боеприпасы — осколочно-фугасные гранаты под эти орудия выпускают, выкинув наши «шрапнели» на помойку.
— Нет, не получится стрелять с закрытых позиций! Угол возвышения ствола всего 28 градусов. Хотя, у путиловской полевой трёхдюймовки мы подкапывали «хобот» — чтоб, увеличить угол возвышения и стрелять дальше… Но, делать это на поле боя — под огнём противника… Нет, не получится, Ваше Величество!
На меня нашёл азарт заядлого спорщика:
— Долго, что ли, в заводских условиях увеличить угол вертикальной наводки, господин капитан?!
— Может и недолго — но тогда возрастёт нагрузка на боевую ось: придётся её и колёса усилить, следовательно — утяжелить всю систему в целом! Значит, пехота вручную уже её не перекатит, Ваше…
— Да, всё это — фигня, капитан! — горячился я, — вот здесь вот — спереди, присобачим дополнительную складную опору — которая воспримет часть отдачи… Да, вес возрастёт! Но, ненамного.
— Всё равно угол возвышения значительно не увеличить — градусов до тридцати семи, не более! Иначе — при откате, казённик будет бить по станине. Не получиться навесной стрельбы, Ваше Величество! Надо новую систему разрабатывать…
— А у нас есть время на «новую систему», господин капитан?! Мы должны в следующем году войну выиграть — иначе рассыпимся прахом…
Последние мои слова офицер пропустил мимо ушей — его очень увлекла сама идея:
— Тогда, только раздельно заряжание с переменными зарядами! Но, это снизит скорострельность вдвое и, главное — потребует серьёзной переделки казённой части и введения нового боеприпаса…
— На «скорострельность» можно забить — не пулемёт всё же! Да и, запас снарядов — вручную «перекатываемых» вместе с орудием, достаточно ограничен. Так что, воюем по принципу: «стреляй редко, но метко»! А вот всяких «серьёзных переделок», надо постараться избежать, капитан! Особенно, введение нового боеприпаса…
Мы с ним оба примолкли, мучительно ища выход из создавшегося технологического тупика.
— ЭВРИКА!!! — воскликнул я, — «газоотводный краник»! Система выпуска части пороховых газов в атмосферу!
— Извините, что…?
Я подобрал веточку и, усевшись на корточки, тут же нарисовал на земле схему регулирования давления в канале ствола польского миномёта «VZ 36»[80] — попалась мне как-то на глаза на одном из сайтов «там».
Присев рядом со мной, офицер долго изучал схему, слушал мои объяснения и, наконец, выдал «резюме»:
— Ну, а что? Может получиться!
— ДОЛЖНО(!!!) получиться, господин капитан! Сразу скажу самый существенный недостаток: при интенсивной стрельбе, отверстие в стволе и сам «краник» будут забиваться пороховым нагаром и дальность стрельбы, соответственно — падать.
— Ничего страшного, Ваше величество! — уверенно отмахнулся от моих «предупреждений» капитан, — расчёт будет корректировать огонь и вносить поправки в прицеливание — дело для артиллерии привычное.
Мы разом встали с корточек и посмотрели друг другу в глаза, видимо подумав об одном и том же.
— Надо собрать все эти орудия — пока генералы их немцам не успели «передать» и, переделав, включить в штат стрелковых батальонов или полков…
— И, восстановить их производство в модернизированном виде, Ваше Величество, — дополнил меня офицер, — на данный момент, эти системы с производства сняты.
Вот, как? Вот же тупые ублюдки!
— Что заканчивали, капитан?
— Михайловское артиллерийское училище, Ваше Величество!
Слышал, а как же!
— Вы, не «фазан»[81], часом? — хотя, по отсутствую соответствующего аксельбанта, можно было самому догадаться.
— Никак нет! Пока Бог миловал, — лихо, но чуть печально ответил тот.
— Ничего! Колесо, порох и компас — тоже не нобелевские лауреаты придумали! — как мог, утешил, — Вы желаете стать богатым и знаменитым генералом? Или, Вы предпочитаете оставаться бедным и никому не интересным капитаном?!
Офицер, встал «во фрунт» и вытянувшись, гаркнул:
— Никаких трудов и самой жизни, не пожалею — чтоб, во славу России и…, — тут он от волнения сбился и покраснев замолчал.
Я его прекрасно понимаю! Перед ним, молниеносно пролетая, мелькнула своей роскошной шевелюрой сама Фортуна и, он решил ухватить её за длинные волосы…
— Как Вас, говорите? — пока из пушки стрелял, всё из головы вылетело!
— Капитан артиллерии Смыслов Александр Яковлевич, честь имею! — он отработанным движением ловко приложил ладонь к фуражке, — после излечения в госпитале, прибыл в Ставку Верховного Главнокомандования для нового назначения.
— Так вот, господин капитан… Слушайте мой приказ — приказ Императора России и Верховного Главнокомандующего. Первое: Вы поступаете в моё распоряжение. Второе: езжайте в Петроград на Путиловский завод и, за одну-две недели… Хорошо — за месяц, выполнить чертежи переделки трёхдюймовой противоштурмовой пушки образца 1910 года в батальонное орудие поддержки пехоты и предоставить их мне… Если потребуется, прибегните к помощи заводских специалистов или ещё кого. Задача ясна?
— Так точно!
— К исполнению приступить немедленно.
Капитан, рванул было с пробуксовкой, но я:
— СТОЙ!!! После оформления соответствующего приказа и, получения Вами сопроводительных документов — где я буду настоятельно рекомендовать всем инстанциям всемерно Вам способствовать. Иначе, забюрократят Вас… Есаул!
— Слушаю, Ваше…
— Пушку и расчёт я пока оставляю в своём распоряжении… Позаботьтесь об прикомандировании господина капитана к Свите: всё оформите грамотно через Имперскую Канцелярию — чтоб, у его начальства вопросов не возникло.
— Слушаюсь!
Перед тем, как перейти в следующий раздел, я поинтересовался у Мисустова:
— Ручных гранат не заготовили, часом, господин есаул?
— Никак нет, Ваше Величество!
В глазах есаула, вместо «чёртиков» — лёгкая обеспокоенность. Как можно строже спрашиваю, сдвинув брови:
— Почему? Ведь тоже «артиллерия» — хотя и, «ручная». В следующий раз, потрудитесь исправить это упущение — позаботившись об мерах безопасности, конечно. Ровики там, мешки с песком — чтоб задержать осколки.
Вижу, мой лихой есаул запаниковал внутренне — боится, как бы я не подорвался, естественно. Ну, крутись теперь как хочешь — ты первым начал!
— Будет исполнено, Ваше…
— Я намерен упражняться в стрельбе не реже чем раз в неделю — из оружия, которое выберу после этих стрельб. Задача ясна?