Подошедший деревянным строевым шагом, бородатый, трясущейся от страха перед высоким начальством старичок — помнивший, думаю, ещё осаду Плевны — если не Трои, отрапортовал блистая обильной испариной на лбу:
— Н-ской стрелковый полк, по приказу Вашего Императорского Величества, построен! Начальник полка, подполковник Иванов!
— Благодарю за службу, господин подполковник!
— Рад стараться, Ваше…
— Поздравляю Вас с почётной отставкой и заслуженной пенсией «с мундиром»! — прервал его.
Штаб-офицеры полка, выглядели как провинциальные чиновники — пойманные за взятки и, отравленные в наказание служить на дальнюю периферию. Обер-офицеры и прапорщики напоминали засидевшихся в старших классах гимназистов-балбесов, приехавшие на пикничок с шашлычком, водочкой и девками… Короче, «порохом» и не пахло!
Отставной подполковник стояли и глазами хлопал.
— Что-то непонятно?
— Кому сдать дела, Ваше…, — на удивление быстро просёк ситуацию и, по-моему, даже обрадовался.
— Минутку, полковник… Среди господ офицеров, есть уже повоевавшие? Хотя бы в Японскую? …Выйти из строя! Ко мне!
Чётким строевым шагом — хотя и слегка прихрамывая, ко мне, придерживая громоздкую шашку на боку подошёл довольно молодой ещё офицер:
— Начальник пулемётной команды, штабс-капитан Кудрявцев!
Его я давно заприметил — при построении этой орды, сей офицер действовал наиболее осмысленно и его более-менее слушались солдаты. Вообще, эта «пулемётная команда», хоть как-то напоминала воинскую часть, а не — то ли плохо вооружённую банду, то ли — группу разоружающихся военнопленных. Хотя, в его «команде» имелось всего четыре станковых «Максима» — вместо положенных по штату в стрелковом полку восьми.
— Что и когда закончили, господин офицер?
— Казанское пехотное училище, в тысяча девятьсот четвёртом году, Ваше Императорское Величество! — бодро и чётко отвечает.
Кадровый офицер! Большая редкость в строю по нынешним временам.
— Где и когда довелось воевать, господин штабс-капитан?
— В Японскую и уже в… В эту, Ваше Императорское Величество!
Кадровик, что ещё сказать! Одна выправка чего стоит.
— И, до сих пор штабс-капитан?! — удивляюсь.
— Недолго в строю был — вот и, званием начальство обносило: под Мукденом в первый же месяц ранили, в Восточной Пруссии — недели не провоевал и, это весной в Галиции — полтора месяца и в лазарет!
Сказано было с такой лихостью, с таким бахвальством — что я не на шутку разозлился:
— Ну, везунок…
— Простите, Ваше…?
Самое интересное — не дурак, сразу видно! Но, почему так по-дурацки, у него всё получается?!
— Я спрашиваю: как долго ещё, Вы намерены пули и шрапнели ловить своей тушкой, господин офицер?! Ваша доблесть, не в том должна быть — чтобы подставлять под пули лоб, или какие другие мягкие части вашего тела и, потом по полгода валяться по госпиталям!
— Не в обычае русского офицера, отсиживаться за спинами своих подчинённых! — довольно дерзко ответил на это штабс-капитан.
— ДУРАК!!! Дурак Вы, Ваше Благородие! — горячо, со всей убедительностью ему говорю, — эта война — война пулемётов и дальнобойных пушек, если ещё сами не поняли! Она косит всех и вся — кто «за спинами» и, тех — кто перед ними. Вы не спасёте ваших солдат своей грудью, а вот головой — обязаны! Вы должны так руководить своими подчинёнными, чтоб не Вы казённые бумаги матерям и жёнам своих подчинённых писали — а, противостоящий Вам офицер Кайзера. Именно, для этого Вас — за казённый счёт столько долго учили, господин штабс-капитан…
Вижу, задумался… Ну, да и то — хлеб!
Предлагаю сладкую «плюшку» — чтоб закрепить успех:
— Вы желаете военной карьеры, господин штабс-капитан? Хотите, ещё молодым, стать генералом?
— Хотелось бы…, — с безнадёгой, — так точно, Ваше Императорское Величество! «Плох тот солдат, который не носит в своём ранце маршальский жезл!»
— Тогда, Вы должны беречь жизнь каждого солдата в бою! От него, ваша карьера зависит. Переживший первый бой неумелый новичок, набирается опыта, научится бороться со своими страхами. Три-четыре боя и он уже опытный солдат! Три-четыре месяца и он — ветеран! А с солдатами-ветеранами, любой сможет стать не только маршалом… ИМПЕРАТОРОМ!!!
Спридович стоящий за моей спиной и вполголоса о чём-то разговаривающий с Воейковым, услышав такое, поперхнулся и раскашлялся…
— …Запомните, господин штабс-капитан — именно в вещмешке солдата-ветерана, находятся ваши генеральские погоны!
Вижу, задумался конкретно…
— Ладно… Сейчас мы проведём смотр вашим «войскам», затем ещё поговорим.
Идём вдоль строя. Одно радует: «ратники второго разряда» пока достаточно редко встречаются — в основном молодые «шалопаи», возрастом где-то до двадцати семи лет. Останавливаюсь возле такого защитника Отечества — в одной линялой гимнастёрке, фуражке и исподнем — с завязочками за щиколотках, но браво «евшего» меня глазами и крепко сжимающего в руках винтовку.
— Ну, молодец, солдат! Дай, винтовочку то…
Осматриваю со всех сторон винтовку с примкнутым штыком, открываю затвор и смотрю через дуло на Солнце.
Идеал!
На казённике, опять же — «1915» год, двуглавый орёл и клеймо Императорского тульского оружейного завода. Ну, молодцы туляки — второй год, как война, а они качество отделки ещё довоенное держат… Доберусь вот, я до вас!
— Что-то вроде не пехотный образец, а драгунский… Почему так?
Между пехотной и драгунской «мосинками» различий особых то, нет — ствол чуть короче, да штык — хоть и с трудом, но съёмный.
Объяснял штабс-капитан:
— Какие выдали, Ваше Величество…Учились то мы на старых японских винтовках — с ещё «тупыми» пулями. Перед самым фронтом эти выдали. Правда, патроны есть, а обойм нет — приходится по одному заряжать…
— Хреново… Совсем хреново…
— Как обычно! На Японской немногим лучше было, Ваше Величество…, — пожав плечами, отвечает штабс-капитан, — нашему полку ещё повезло — другие полки и одной винтовки на пятерых не имеют, а ополченцев вооружают «берданками».
— Согласен с Вами, господин штабс-капитан: хреново — как обычно.
— Из запасных, солдат? — опять спрашиваю у «защитника» в кальсонах.
— Никак нет! Из ратников первого разряда[164], Ваше…
— Стрелять то, хоть умеешь? — спрашиваю.
— Так точно! — бойко отвечает, «поедая» меня глазами, — но лучше — штыком!
— Понятно… Господин штабс-капитан! После прохождения торжественным маршем, десять самых лучших стрелков полка через полчаса — ко мне!
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество!
— За что воевать идёшь, солдат? — пытаю дальше служивого.
«Ратник первого разряда» мнётся, пытается что-то промычать…
— Да, ты не очкуй! — подбадриваю, — говори своими словами — как сам разумеешь.
— Ну, там это… Как, его…? Какой-то там эрц-герц-перц Фердинанд с бабой, были кем-то убиты — а потому австрияки захотели обидеть сербов…
Штабс-капитан, только крякнул… Ну, то тут скажешь?!
— Молодец, солдат!
— Рад стараться, Ваше…
Прошёлся вдоль строя… Ну и, банда! Однако, вслух я прокричал другое, вернувшись на своё место:
— Молодцы, стрелки!
В ответ нестройное:
— Рады стараться, Ваше Императорское Величество!
— Неужель — с такими то орлами, германцев не побьём?! — обращаюсь громко к унылого вида кучке офицеров.
Грянуло дружное солдатское:
— УРРРААА!!!
В принципе, почти всё действо «смотра», очень мне хорошо знакомо по Советской Армии: после моего обхода строя, торжественный марш под полковой оркестр и команда «Разойтись!»
Через полчаса штабс-капитан Кудрявцев, привёл десять самых лучших стрелков полка, за околицу полустанка — в небольшую рощицу… Стреляли в развешенные на деревьях, наспех сбитые из досок деревянные щиты с наклеенными листами бумаги, с различных расстояний — от тысяча двухсот шагов до ста. Как и, следовало ожидать все «лучшие стрелки», кроме одного — по мирной профессии егеря в каком-то лесном частном владении, стреляли весьма скверно… Даже, несмотря на то — что штабс-капитан, лично устанавливал им расстояния на прицелах винтовок.
— В бою Вы тоже — за каждым солдатом будете бегать и поправлять ему прицел?
— Ну, а что делать? — виновато оправдывался тот.
Так уж и быть, подскажу:
— Думать, господин штабс-капитан. Головой думать!
«Думал» офицер недолго: проверка показала, что более-менее уверено, «лучшие стрелки» полка — даже в ростовую мишень, попадали лишь с расстояния где-то в 450–500 шагов.
— Дам приказ всему полку, — отвечает, — установить прицелы всех винтовок на «постоянный» и, начинать стрельбу, только с этой дистанции…
— Молодец, господин штабс-капитан! Будем считать, что первый шаг к генеральскому чину, Вами уже сделан.
«Егерь» же, с восьмисот шагов вполне уверено поражал цель первым выстрелом, а с тысячи — вторым. При этом, он ещё жаловался, что его винтовка не пристреляна!
— Думаем дальше, господин штабс-капитан, хорошенько думаем…
Как и в первом случае, офицер думал недолго:
— Перебрать все винтовки в полку, выбрать этому «егерю» парочку винтовок с наибольшей кучностью и хорошенько их пристрелять… Я знаю, как это сделать!
— Правильно, правильно… Дальше, что? Поставите его в общую цепь?
— Никак нет! Буду держать его постоянно при себе — для поражения отдельных важных целей. Наводчиков пулемётов, корректировщиков артиллерии…
— Прежде всего — офицеров противника! Немец, он не так «железом» опасен — как своей организацией. Выбивая у них офицеров, Вы — хоть в чем-то одном, с ними сравниваетесь.
Вижу, это предложение ему несколько не понравилось. Каста!
— Я думаю…
— Правильно думаете, но не глубоко, господин штаб-капитан! Нужен не один «охотник» — а группа. Не может быть, чтоб в таком множестве народа — нет, хотя бы десятка солдат с задатками хороших стрелков! Их просто никто не искал. Вот и, поручите вашему «охотнику» найти таких и научить их меткой стрельбе. И, постарайтесь снабдить эту группу биноклями — хотя бы одним, на пару «охотников». Один стреляет — другой его корректирует. Деньги в полковой кассе есть? Значит, можно на крайний случай купить — трофеями стократно окупится, если полк будет воевать хорошо…