— Какова, кстати, эффективность такой защиты?
— «Эффективность»?! От стрелкового оружия и шрапнелей достаточно хорошо защищает, но от одной лишь лёгкой гранаты, бывает рушаться — калеча целые подразделения…
— Зачем же Вы тогда, их велели изготовить?! — вопрошаю в недоумении.
— Не я… Я бы в жизнь, так окопы и «проволоку» не расположил! Оборонительные сооружения я принял уже готовыми от «инженеров». С «козырьками», проволокой и прочим…
Полковник Свечин, на пару секунд оторвался от бинокля, посмотрел на меня — пытаясь в полусумраке узнать и, опять «прилип» к окошку, продолжая бухтеть:
— Сразу предупреждаю: на таких позициях мне немцев не удержать! Конечно, вам в штабах…
— Далеко ли до неприятеля, господин полковник? — прерываю поток его красноречия.
— Отсюда версты две будет…
Послышалось несколько отдалённых артиллерийских выстрелов, затем — столько же более близких взрывов, пришедшихся где-то за окраиной деревни. Я, поневоле поёжился…
Свечин, не поведя и бровью, как будто сам себе прокомментировал:
— Немцы нервничают и стреляют за пригорок в южной части деревни — видимо считая, что там у нас скапливается резерв.
— Нет ли близ вашего штаба, какого-либо укрытия от артиллерийского обстрела?
— Нет. Я не велел строить блиндаж! — излишне резко ответил полковник.
— Почему? Непонятная легкомысленность: а, если немцы засекут ваш штаб и, пристрелявшись, накроют? Дело то не в Вас, а в вашем полку — который после вашей «героической» гибели, останется обезглавленным.
— Не засекут! — начальник 6-го Финляндского полка, вновь ненадолго оторвался от наблюдения, — для этого и, был выставлен тот пост, что Вас остановил и спешил, господин…
Видимо, моя настойчивая назойливость, стала Свечину надоедать… Он ещё раз «оторвался» и пристально вгляделся в погоны на моём френче. Погоны я носил простые — полковничьи, без вензеля Свиты.
— Господин полковник… С чем к нам пожаловали, любопытно было бы узнать?
Однако, я решил оставаться «инкогнито» ещё некоторое время — поэтому, отвлёк от моей скромной, но августейшей особы, вопросом:
— А это, что за «хрен» — там у Вас, торчит? Наблюдатель, что ли?!
— Где? А, этот… В последнее время в войсках, среди нижних чинов в моде «самострелы»: стрельнет сам себе в палец и, в тыл!
— Ай, ай, ай… За это разве не наказывают? Как за умышленное членовредительство — сродни открытому дезертирству?
Повернувшись ко мне, Свечин досадливо, лишь махнул рукой:
— Врачи, сплошь либеральничают, но сами — вместо покрываемых ими солдат-самострелов, в окопы идти не хотят! У меня тоже — уже пять случаев было, но я быстро нашёл «лекарство»: я таких не отправляю в тыл, а после перевязки, заставляю вставать на бруствер и, прижав руки к глазам, изображать собой наблюдателя!
— Хахаха! «Лекарство», конечно действенное… Но ведь, убьют же!
— Да, нет! Дистанция великовата. Перед нами — «ландвер»: стрелки не намного лучше наших — хотя и, активно обстреливают «наблюдателей», навряд ли когда попадут…
За разговором, не заметил как все «мои» собрались и, в хате стало несколько тесновато… Кто-то обозвал меня «Вашим Величеством», «местный» народ замер в полнейшем и безоговорочном опупении, а Свечин повнимательнее присмотрелся… И:
— То-то, слышу голос знакомый — но смел ли я, лишь только подумать…
Произошедший дальнейший грандиознейший кипеж, не является целью этого повествования — поэтому, его можно смело опустить.
Когда, все более-менее успокоились, полковник Свечин, как бы извиняясь за то — что, своим «легкомысленным» отношением к инженерному оборудованию штаба и, по совместительству — наблюдательному пункта полка, поставил под угрозу жизнь Помазанника Божьего, Императора Российского, Верховного Главнокомандующего и, прочая, прочая, прочая, пояснил:
— Всё же, штаб полка в сравнительной отдалённости от неприятеля находится… Командные же пункты батальонов и рот — уже на второй день занятия нами этой позиции, не в пример лучше оборудованы!
Мне, только этого и надобно было!
— Вот, как?! Хотелось бы своими глазами посмотреть…
— Ваше Величество! — запротестовал было Спиридович, — стоит ли, так рисковать…
— СТОИТ!!! — резко оборвал я его, — всего один командный пункт батальона и, самый безопасный… Ну?!
Покрывшись вмиг «испариной» — как внесённый холодной зимой в тёплую казарму автомат, полковник Свечин решился:
— Хорошо, Государь! Я проведу Вас в штаб Второго батальона капитана Чернышенко. Но, только такой толпой по передовой ходить опасно: возьмём с собой вашего есаула, пару жандармов и двоих же моих пеших разведчиков из команды прапорщика Красовского.
— Нет! — взвился на дыбы Спиридович, — только со мной! Я отвечаю за безопасность Его Величества!
— Хорошо, господин генерал! Будь, по-вашему.
Штаб и командный пункт Второго батальона 6-го Финляндского полка, находился в неглубокой лощинке посреди небольшой рощицы и поражал воображение свой добротной благоустроенностью! Всё, было отлично замаскированно — даже от наблюдения с воздуха: сам штабной блиндаж, блиндажи для людей, стоянки для лошадей и патронных двуколок, полевые кухни…
— Хорошо замаскировались, слов нет! — восхищаюсь, — неприятель вас не видит, господин капитан… А, Вы — неприятеля? Где ваш наблюдательный пункт, господин капитан?
Тот, несколько зардевшись, ответил:
— Про обстановку мне докладывают прапорщики — командиры рот, Ваше Императорское Величество…
— Ну, что сказать? Тоже — подход…
Претензий не имею! Как мне было известно из «послезнания» — из мемуаров Свечина, капитан Чернышенко — «чёрный, широкий, приземистый хохол», был хорошим боевым офицером… Но, после полученных нескольких серьёзных ранений, стал «слишком осторожным».
— Хорошо! Пройдёмте на наблюдательный пункт роты…
Я поправил на поясе кобуру — расстегнув её и, несколько красноречиво посмотрел на «сопровождение», особенно на Спиридовича. Тот, весь пошёл красно-бурыми пятнами, но возражать не стал.
КП ближайшей роты, было практически на линии окопов… Осторожно понаблюдав за позициями немцев через бойницу блиндажа и, не заметив никакой видимой опасности, я спросил:
— Где-то с версту будет, да?
— Так, точно!
— Абсолютно безопасное расстояние! А траншеи во Втором батальоне, сделаны на совесть… Так, что? В окопы?!
Против такой моей «логики» аргументов не нашлось… Да и, привыкли уже мои сподвижники — что я всё равно, настою на своём. Что, один чёрт — всё будет по-моему!
В последний момент, Чернышенко опомнился и негромко рявкнул одному из своих зауряд-прапорщиков:
— Михеев! Бегом по траншее — предупреди нижних чинов, чтоб «ура» не орали!
Вот это — правильно! В ответ на «ура», может прилететь с десятка два снарядов — немцы подумают, что начинается атака…
В окопах пахло всем свежим: свежей землёй — от продолжающихся работ по улучшению оборонительных сооружений, свежесрубленным деревом — от «козырьков» и «накатов» и свежим же солдатским дерьмом — из «отхожего ровика»… Проходя мимо одного такого, я приостановился:
— Господа! Вынужден вас на пару минут оставить — по «зову природы». По «маленькому» зову…
И, гордо прошествовал, расстёгивая на ходу ширинку английских галифе, мимо опешивших подданных туда — куда, даже короли и цари пешком ходят…
Да… Солдатики наши имеют вид, далеко не притязательный. Плохо одеты, ещё хуже обуты, у многих даже подсумков нет и, патроны, они вынуждены тарить по карманам — как урки какие. Однако, не жаловались бодро «ели» меня глазами, их же пучили — вполголоса отвечая на кой-какие мои вопросы… Чаще всего «Не могу знать!», да «Рад стараться!»
Меня интересовало оружие… У многих солдат я брал винтовку и внимательно её рассматривал. Очень часто попадались трофейные — по большей части австрийские «Манлихеры». Обратил внимание, что редко у какой «австрийки» имелся штык:
— Австрийцы, что? Бросают винтовки и удирают с одними штыками?!
— Да, нет же…, — отвечает капитан Чернышенко, — нашим солдатам-мужикам, страсть как нравятся те штык-ножи! Вот они их собирают и, с оказией отправляют в свои деревни.
Вот, как? Возможно по этой причине, до самой Финской войны у наших солдат не было своего собственного холодняка, а штык на пехотной винтовке — был несъёмным и гранённым, какой в крестьянском хозяйстве и даром не нужен.
Замечаю, что у разных солдат разные пехотные лопатки, причём не у всех:
— Кажется, у части нижних чинов неуставной шанцевый инструмент…
— Эти — с заострённым концом, мы у австрийцев набрали, — с готовностью и, даже некоторой гордостью, отвечает начальник батальона, — русские же, вероятно могут сгодиться в домашнем хозяйстве, но ни коим образом — не в бою, для окапывания! По причине тупого конца — кроме царапины в дёрне, они ничего оставить не могут.
— Однако, я вижу — даже таких не хватает.
— Так точно, Ваше Величество! Те, кто хоть с какими-то лопатами — те «старики». А, «молодые» к нам не только без винтовок — без лопат приходят. И, в первом же бою гибнут почём зря, как мухи или слепые котята…
Взял каждую из лопат и повертел в руках, недоумевая: интересно, что в этой «железяке» с черенком из дерева, такого «высокотехнологичного» — что, хотя бы их в достатке наклепать не могут?!
Непонятно…
Попавшийся на глаза на правом фланге пулемёт, тоже был австрийским — старым знакомцем «Шварцлозе».
— Хватает ли патронов? — спрашиваю командира пулемётного расчёта.
— Так точно — хватает, Ваше Императорское Величество! На пулемёт ещё тысяч по десять осталось: австрияки нас, лучше интендантов патронами снабжали.
2-ая Финляндская дивизия, если забыл упомянуть, не так давно прибыла с Юго-Западного фронта… Естественно, она прибыла с трофеями.