В это же утро во внутреннем дворе замка к Тарену подошел седовласый крестьянин. То был Аэддан, с которым Тарен в своих странствиях подружился в кантрефе Смойта. Они тепло пожали друг другу руки, однако лицо крестьянина оставалось мрачным.
– Не время предаваться воспоминаниям. Я предлагаю тебе дружбу… и это. – Аэддан вытащил из ножен заржавленный меч. – Он когда-то славно послужил нам и может послужить еще раз. Скажи, куда ты едешь, и я отправлюсь с тобой.
– Я ценю твой меч, но еще больше ценю человека, который его носит, – сказал Тарен. – И все же твое место рядом с твоим королем. Следуй за ним, и, надеюсь, мы встретимся в более счастливый день.
Как и приказал Гвидион, Тарен и его спутники пробыли в замке Смойта еще день в надежде, что прилетит Карр с новыми известиями. Однако она так и не появилась, и они начали готовиться к отъезду. Вышивка Эйлонви не пострадала в битве. Принцесса осторожно развернула полотнище.
– Теперь ты военачальник, – гордо сказала она Тарену, – но я никогда не слышала о военачальнике без боевого стяга.
Узкими кожаными шнурками она привязала неоконченную вышивку к концу копья.
– Вот, – сказала Эйлонви. – Правда, Хен Вен не очень-то устрашающая эмблема. И все же для Помощника Сторожа Свиньи она в самый раз.
Они выехали из ворот замка. Гурги, трусивший на своем пони рядом с Тареном, высоко поднял копье, и ветер подхватил и распрямил знамя Белой Свиньи. Над задымленной крепостью и свежим могильным холмом, земля на котором была уже схвачена инеем, собирались тяжелые тучи. Вскоре должен был пойти снег.
Глава восьмаяВестники
Из Каер Даллбен Карр полетела прямиком в Аннуин. И хотя для птицы нет большей радости, чем свободно парить в поднебесье, над белыми овечьими стадами облаков, ворона забыла обо всех птичьих соблазнах и упорно держалась прямого курса. Далеко внизу извилистой серебряной полосой блестела Аврен. Вспаханные поля казались пестрым плащом, сшитым из разноцветных лоскутков. Деревья стояли черные и голые, по холмам зеленели сосновые леса. Карр летела на северо-запад и днем почти не отдыхала. Только на закате, когда острые вороньи глаза уже плохо видели в сгущающейся тьме, она спускалась и устраивалась на ветке.
В дневное время она летела высоко над облаками, отыскивая сильные воздушные потоки, которые несли ее, словно река – слабый листок в быстром течении. Однако за лесом Идрис, ближе к суровым голым вершинам Аннуина, Карр спустилась ближе к земле. Она внимательно высматривала любое движение на перевалах и вскоре заметила колонну тяжеловооруженных воинов, шагавших на север. Приблизившись, ворона узнала в них Охотников Аннуина. Некоторое время она следовала за ними и, когда они сделали привал среди кустов и чахлых деревьев, устроилась на нижней ветке. Сидя на корточках у костров, Охотники варили себе обед. Карр склонила голову и прислушалась. Вскоре до нее долетели слова «Каер Датил».
Карр перелетела еще ближе и замерла. Один из Охотников – грубый воин, одетый в медвежью шкуру, – заметил птицу. Усмехаясь в предвкушении забавы, он потянулся к своему луку, прицелился и выпустил стрелу. Но, как ни быстры были движения Охотника, ворона их заметила. Карр захлопала крыльями и легко увернулась от просвистевшей стрелы, которая глубоко вонзилась в толстый сук совсем рядом с ее головой. Охотник с проклятиями по поводу вороны и впустую пропавшей стрелы вновь натянул тетиву. Довольная собой, Карр с насмешливым карканьем взмыла в воздух, намереваясь опуститься в более безопасном месте и слушать дальше.
И тут появились гвитанты.
В первое мгновение, занятая Охотниками, Карр не заметила приближения трех огромных птиц. Они выскользнули из-за гряды облаков и ринулись вниз, хлопая черными крыльями. Радостное чувство собственной неуязвимости тут же покинуло ворону. Она вильнула в сторону и постаралась взлететь выше, чтобы гвитанты не могли напасть сверху.
Но гвитанты тоже быстро повернули. Один полетел за вороной; двое мощными ударами крыльев поднялись к облакам, чтобы возобновить атаку.
Карр взмывала все выше, и гвитант лишь ненамного сократил разрыв, но тут ворона пронзила марево тумана и вырвалась в залитую солнцем ширь, которая почти ослепила ее.
Два других гвитанта уже ждали здесь. С пронзительными криками они ринулись к ней. Третий гвитант, преследовавший ворону сзади, гнал ее прямо в разверстые клювы своих сотоварищей. Карр видела кроваво-красные глазки и костяные клещи клювов. Победные крики гвитантов пронзали небо. Ворона резко замедлила полет, как будто в растерянности, но, лишь только гвитанты оказались совсем рядом, собрала все силы в один стремительный рывок, уносящий ее прочь от острых, как кинжалы, когтей.
И все же невредимой вороне уйти не удалось. Один из гвитантов зацепил ее под крылом. Превозмогая боль, Карр оторвалась от преследователей. Ни высота, ни стремительность полета уже не были ей защитой, и она камнем спикировала к земле.
Но гвитантов перехитрить не удалось. Запах крови раздразнил их, и они уже ни за что не хотели упускать жертву. Они стремительно неслись за вороной, желая настичь ее прежде, чем она достигнет спасительного леса.
Высокие деревья летели навстречу Карр. Она нырнула ниже, в подлесок. Густое переплетение ветвей замедлило полет преследователей. Не теряя скорости, Карр заскользила над землей, все больше углубляясь в чащу. Огромные крылья гвитантов, которые так хорошо служили им в открытом небе, теперь не давали настигнуть жертву в густой чаще леса. Они с яростным клекотом носились над деревьями, не пытаясь ринуться вниз. Ворона, как лиса, лавировала между кустами у самой земли.
День начал угасать. Измученная Карр устроилась на ночлег. На рассвете она осторожно вспорхнула на верхушку дерева. Гвитанты исчезли, но ворона чувствовала, что отлетела от Аннуина далеко на восток. С трудом она оторвалась от ветки и тяжело захлопала крыльями. Далеко на юге лежал Каер Кадарн, до которого ей было уже точно не дотянуть. Требовалось быстро решить, куда направиться, пока силы и вовсе не оставили ее. Карр сделала небольшой круг над лесом и полетела в сторону своей новой цели и единственной надежды на спасение.
Теперь полет был для Карр нескончаемой мукой. Часто крылья отказывались служить ей, и она доверялась сильному потоку ветра, несшего ее по своей воле. Она больше не могла лететь весь день без передышки. Задолго до захода солнца рана принуждала ее укрыться в ветвях деревьев. Не могла она и подниматься высоко, потому держалась ближе к земле, почти задевая кроны. Местность под ней кишела пешими и конными воинами. Карр присела на голое дерево отдохнуть и послушать, куда направляются эти бесчисленные отряды. Как и Охотники, они двигались к крепости Сыновей Дон. Тревога пересилила боль, и Карр полетела дальше.
Наконец в оцепенелых от холода горах на северо-востоке от реки Истрад она различила то, к чему стремилась. Зеленая ладошка долины, окруженная отвесными стенами утесов, сверху казалась уютным гнездышком среди покрытых снегом вершин. Показалась маленькая хижина. Блеснуло под солнцем голубое пятно озера. С подветренной стороны невысокого холма виднелся покосившийся остов корабля, поросшие мхом шпангоуты древнего судна. Слабо хлопая крыльями, Карр камнем упала в долину.
Сквозь туман усталости и боли она смутно почувствовала, как чьи-то челюсти подняли ее с травы. Басовитый голос спросил:
– Ну, Бринах, что ты нам принес на сей раз?
Больше ворона ничего не слышала, не видела, не чувствовала.
Когда Карр опять открыла глаза, то обнаружила, что лежит в мягком гнездышке из тростника посреди залитой солнцем комнаты. Она была еще слаба, но боль ушла. Рану кто-то аккуратно перевязал. Когда ворона попыталась взмахнуть крыльями, ее обхватила пара сильных рук.
– Тихо, тихо, – успокоил ее басовитый голос. – Боюсь, на время тебе придется забыть о небе.
Лицо белобородого человека было морщинистым, бугристым и очень походило на кору древнего дуба в снежном сугробе. Белоснежные седые волосы ниспадали на широкие плечи; голубой драгоценный камень сиял на золотом обруче, охватывающем лоб. Карр без обычной для нее клокочущей болтовни скромно и послушно склонила голову. Никогда прежде не залетала она в эту долину, но сердце ее знало, что это спасительное убежище всегда открыто. Это тайное чувство, присущее всем живым существам Придайна, безошибочно вело ее все последние дни. Теперь ворона твердо знала, что она оказалась в жилище Медвина.
– Давай посмотрим, давай посмотрим, – приговаривал Медвин, сдвигая мохнатые брови и словно бы пытаясь что-то припомнить. – Ты… да… верно… ты Карр, дочь Кадвира. Да, конечно. Извини, что не узнал тебя сразу, но так много вороньих кланов, что я их иногда путаю. Я помню твоего отца еще долговязым птенцом. – Медвин улыбнулся давним воспоминаниям. – Плутишка частенько навещал меня. То починить сломанное крыло, то вправить вывихнутую ножку. У него одна неприятность набегала на другую.
Медвин притворно-строго поглядел на Карр и продолжил:
– Надеюсь, ты не так непоседлива, как он. Я уже много наслышан о твоей смелости, сметливости и… и некоторой склонности к излишнему озорству. Это дошло до моих ушей, как и то, что ты служишь Помощнику Сторожа Свиньи в Каер Даллбен. Мелинлас его имя, кажется… О нет, прости. Это его конь. Конечно же, Мелинлас, сын Мелингар. А имя Помощника Сторожа Свиньи ускользнуло из моей памяти. Но не важно. Служи ему верно, дочь Кадвира, потому что у него доброе сердце. Он из немногих среди рода человеческого, кому я позволил войти в мою долину. А ты, как я понимаю, встретилась с гвитантами. Впредь будь внимательнее. Небо в эти дни кишит вестниками Арауна. Ты сейчас в безопасности, скоро поправишься и полетишь дальше.
Огромный орел, усевшись на спинке тяжелого стула Медвина, внимательно изучал ворону. Рядом со стариком сидел волк Бринах. Тощий и серый, он вилял хвостом и улыбался вороне. Спустя мгновение в комнату вбежала волчица, поменьше ростом и с белым пятном на груди. Она распласталась на полу рядом со своим супругом.