При виде Аннуина Тарен почувствовал, как смертельный холод вползает в его сердце; голова закружилась; тени, казалось, легли ему прямо на глаза. Он вскарабкался еще немного выше. Теперь было видно, что бой идет во внутреннем дворе: до слуха долетали боевые крики и звон клинков. Люди взбирались по западной стене крепости, во Вратах Ночи зияла брешь, и Тарену показалось, что он различает белые бока и золотую гриву Мелингар, высокие фигуры Гвидиона и Талиесина.
Да, люди коммотов гибли не напрасно! Они задержали бессмертное войско Арауна, и Гвидион близок к победе! Но только лишь Тарен повернулся, чтобы прокричать товарищам радостную весть, как сердце его замерло. Он заметил надвигающуюся с юга армию Детей Котла. Их подбитые железом башмаки громко позвякивали о камни мощеной дороги, ведущей к Железным Воротам. Боевые рога прорезали воздух пронзительным призывом к бою.
Тарен спрыгнул с выступа, спеша присоединиться к спутникам. Камень зашатался под его ногами. Крик Эйлонви зазвенел в его ушах. Скалы закружились перед глазами. Тарен отчаянно хватался за них, пытаясь задержать падение. Изо всех сил он цеплялся за склон Драконьей горы; острые камни раздирали ладони, словно драконьи зубы. Меч, оторвавшись от пояса, со звоном полетел в ущелье.
Тарен увидел над собой испуганные лица спутников и понял, что им до него не добраться. Мышцы дрожали от напряжения, легкие разрывались. Он безуспешно пытался подтянуться и выбраться на тропу.
Нога его снова соскользнула; он повернулся, чтобы сохранить равновесие. И тогда увидел, что с вершины Драконьей горы на него несется гвитант.
Глава девятнадцатаяПовелитель Земли Смерти
Гвитант, такой громадный, каких Тарен еще не видел, падал на него, кричал и бил крыльями, поднимая ветер. Он несся, как буря смерти. Тарен увидел загнутый, широко раскрытый клюв и кроваво-красные глаза. В следующее мгновение когти гвитанта вонзились ему в плечи сквозь толстый плащ. Безжалостная птица приникла к нему так плотно, что в нос Тарену ударил отвратительный запах ее перьев. Голова гвитанта с глубоким шрамом от старой раны откинулась в страшном замахе, готовая ударить смертоносным клювом.
Тарен отвернулся и стал ждать, когда клюв разорвет ему горло. Но гвитант почему-то медлил. Вместо этого он с неодолимой силой тянул Тарена вверх. Гвитант больше не кричал, но издавал звуки, похожие на жуткое воркование. В глазах птицы не было злобы; она смотрела на Тарена, как будто узнала его.
Гигантский крылатый хищник словно просил его ослабить хватку. Неожиданное воспоминание из далекого отрочества нахлынуло на Тарена. Он как бы вновь увидел только что вылупившегося гвитанта в глубине колючего куста. Раненый птенец умирал. Не тот ли жалкий, еле дышащий пучок окровавленных перьев, который он выходил и вернул к жизни, теперь перед ним? Неужели грозная птица вернулась именно теперь, чтобы заплатить долг, который так долго держала в памяти? Тарен не смел еще надеяться и, слабея, хватался за склон Драконьей горы в последней попытке спастись от верной гибели. Но пальцы онемели, он разжал руки и отдался на волю птицы.
От неожиданно отяжелевшего в когтях тела гвитант дрогнул и начал падать. Под Тареном раскачивались острые утесы. Огромная птица изо всех сил била крыльями, и наконец Тарен почувствовал, как медленно поднимается, выше и выше, а ветер все сильней и яростней свистит в ушах. Черные крылья гвитанта вздымались и опадали. Он упорно поднимался к небу. Наконец когтистые лапы его раскрылись, и Тарен мягко упал на каменистую вершину Драконьей горы.
Акрен говорила правду. Впереди лежал короткий и пологий спуск прямо к Железным Воротам, которые теперь были распахнуты настежь, и сквозь них текли широким потоком Дети Котла. Бессмертные воины обнажили мечи. Внутри крепости раздались крики отчаяния. Сыновья Дон увидели страшного врага.
Дети Котла заметили на горной вершине одинокую фигуру Тарена и поднимающихся на гребень горы его спутников. Большой отряд отделился от главного войска и повернул к Драконьей горе. Потрясая мечами, они карабкались по склону.
Гвитант, кружась над скалами, издал боевой клич. Птица взмахнула черными крыльями, устремилась в самую гущу наступающих воинов и обрушилась на них, ударяя клювом, впиваясь острыми когтями. Под неожиданным яростным натиском гвитанта передовые Дети Котла попятились, однако один из немых воинов вскинул меч. Он разил снова и снова, пока гигантская птица не упала к его ногам. Огромные крылья затрепетали, затем поверженное тело дернулось в последний раз и замерло.
Трое Детей Котла вырвались вперед и устремились к Тарену, который прочел на их мертвенно-бледных лицах свою собственную смерть. Он тщетно озирался в поисках какого-нибудь оружия.
На самом пике драконьего гребня возвышался громадный камень. Время и стихии придали ему причудливую форму. Ветер, дующий сквозь дыры и трещины, зловеще завывал, и камень стенал, будто человек. Жуткий вой как будто манил Тарена, умолял его приблизиться. Да, здесь оставалось его единственное оружие. Он бросился к камню и налег на него всем телом, пытаясь сдвинуть с места. Дети Котла были уже почти рядом.
Каменный гребень вроде бы чуточку покачнулся. Тарен удвоил усилия. И внезапно камень сдвинулся. Из последних сил Тарен толкнул его, и камень с грохотом покатился на противника. Двое Детей Котла упали и выронили клинки, но третий воин не дрогнул и упорно продолжал подъем.
В отчаянии, словно человек, бросающий горсть песка в смертоносную молнию, Тарен схватил пригоршню камней, земли и даже сломанную веточку, чтобы запустить в немого воина, который приближался с поднятым мечом.
Углубление, из которого Тарен только что выкатил каменный гребень дракона, было выложено плоскими каменными плитами, и на них, словно в узкой могиле, лежал черный меч Дирнвин.
Тарен схватил его. В первое мгновение он не узнал меч. Но, поняв, что оказалось в его руках, он задохнулся. Когда-то давно он хотел обнажить Дирнвин и чуть не поплатился жизнью за свою дерзость. Теперь же, не думая о расплате, видя лишь оружие, он вырвал меч из ножен. Дирнвин вспыхнул белым ослепительным пламенем. И только тогда где-то в самой глубине сознания Тарен смутно понял, что Дирнвин пылает в его руке, но он сам все еще жив.
Ослепленный воин Котла зашатался и упал. Из давно онемевшего рта вырвался пронзительный вопль, который эхом отразился от крепости, словно усиленный воем сотен глоток. Тарен отшатнулся. Воин Котла лежал без движения.
Вдоль дороги и у самых Железных Ворот разом попадали на землю все Дети Котла. Внутри крепости немые воины, бившиеся с Сыновьями Дон, закричали и как один рухнули одновременно с поверженным врагом Тарена. Те, что защищали Врата Ночи, повалились как подкошенные к ногам солдат Гвидиона, а те, что рубились с отрядом у западной стены, грохнулись на камни, выронив мечи. Смерть наконец настигла бессмертных Детей Котла.
Призывая к себе друзей, Тарен припустил вниз по склону Драконьей горы. Всадники коммотов вскочили в седла и галопом устремились за Тареном в гущу сражения.
Тарен вихрем пронесся по внутреннему двору. Многие смертные воины Арауна, видя гибель Детей Котла, бросили оружие и попытались вырваться из крепости. Другие бились с остервенением обреченных. Оставшиеся Охотники, которые обретали силу павших под мечами товарищей, все еще с боевыми кличами наступали на воинов Гвидиона. Один из их командиров попытался ударить Тарена копьем, но при виде пылающего меча взвыл от ужаса и обратился в бегство.
Тарен пробился сквозь сомкнувшуюся в кровавой бойне толпу и побежал к Главному залу. И тут он наконец увидел Гвидиона. Тарен ворвался в двери, и в этот самый миг на него накатили страх и отвращение. Вдоль темных коридоров мерцали факелы. Тарену показалось, будто черная волна накрыла его с головой. Гвидион решительным шагом направился к нему из дальнего конца коридора. Тарен бросился ему навстречу, радостно крича, что Дирнвин нашелся.
– Спрячь клинок в ножны! – закричал Гвидион, прикрывая глаза рукой. – Спрячь его в ножны, или это будет стоить тебе жизни!
Тарен повиновался.
Лицо Гвидиона было осунувшимся и бледным, зеленые глаза лихорадочно горели.
– Как ты добыл это клинок, скотник? – сурово вопрошал Гвидион. – Только моя рука осмеливалась дотрагиваться до него. Дай мне меч.
Голос Гвидиона звучал хрипло и непререкаемо. И все же что-то остановило Тарена. Он колебался. Сердце его было объято странным и необъяснимым страхом.
– Быстро! – приказал Гвидион. – Ты хочешь разрушить то, за что я бьюсь? Тайные сокровищницы Арауна распахнуты. Сила и власть, бо́льшая, чем может мечтать любой из людей, ждет нас. Ты разделишь ее со мной, скотник. Я больше никому не доверяю.
Тарен медлил.
– Неужели эти сокровища достанутся какому-нибудь жалкому воину-мужлану? – вскричал Гвидион. – Араун бежал, Придери убит, армия его рассеялась. Ни у кого нет сил нам противостоять. Дай мне меч, скотник. Половина королевства у тебя в руках. Бери ее, пока не поздно.
Гвидион протянул руку.
Тарен отскочил назад, глаза его расширились от ужаса.
– Лорд Гвидион, это вовсе не дружеский совет. Это предательство…
И только сейчас, пристально взглянув на человека, которого чтил с детства, он разгадал уловку.
В следующее мгновение Тарен вырвал Дирнвин из ножен и поднял пылающий клинок.
– Араун! – выдохнул Тарен и опустил пламя клинка на голову оборотня.
Но прежде чем клинок достиг цели, фигура повелителя Земли Смерти внезапно затуманилась и исчезла. Тень скользнула вдоль коридора и растаяла.
Спутники Тарена толпой ворвались в зал. Он заспешил к ним, крича, что Араун жив и сбежал.
Глаза Акрен зажглись ненавистью.
– Сбежал от тебя, скотник, но не от моей мести. Тайные ходы и убежища Арауна не тайна для меня. Я найду его, где бы он ни укрылся.
Не ожидая остальных, Акрен устремилась по извивающимся коридорам. Она распахнула тяжелые, утыканные железными бляшками двери, на которых была выжжена зловещая печать Арауна. В дальнем конце длинного зала Тарен увидел сгорбленную, похожую на большого паука фигуру, спешащую к высокому трону в форме черепа.