и. Но это действительно не мешало.
Цепи, опускающие нашу платформу, начали мерно раскручиваться.
Опустив глаза, я увидел между стальными прутьями решетки платформы обманчиво-черный провал, созданный светорожками. И ощутил, как на меня накатывает знакомая волна эйфории, предвкушения, хорошего настроения. Вот сейчас…
— Трехсекундная готовность к запуску. Три. Два. Один. Пуск.
Цепи резко раскрутились на остаток длины, и платформа нырнула в провал.
Уф, Свистопляс в своем описании был прав — это как сквозь тонкую занавеску прорваться!
Впервые я увидел разноцветные облака Междумирья и перламутровую «землю» — то бишь поверхность Кромки — не на видео, а своими глазами. К моему удивлению, это все оказалось совсем не похоже, на то, что описывали очевидцы! И даже не похоже на то, что я видел на видео, снятых закрепленными на шлемах камерами!
— Ой… — сказала Марина пораженно в общем канале связи. — Какое все вокруг… Золотистое.
— Ты видишь что-то необычное? — тут же отреагировал Аркадий. — Угрожающее?
— Не думаю, что это непосредственная угроза. По-моему, оно… стационарное. А вы ничего не видите? Кирилл? Саня?
— Я наблюдаю облака газа и поверхность Кромки, — напряженно сказал Аркадий. — Ну и нас всех, разумеется.
— Аналогично, — сказала Ксантиппа.
— А вот я вижу то, чего на видео не было, — сказал я. — Очень, очень много потоков магической энергии вокруг нас! Я имею в виду, сформированных потоков, типа жгутов. Толще, тоньше, разных! Они буквально повсюду!
Возникло такое ощущение, будто я оказался в темном зале музея с включенной сигнализацией — ну знаете, когда в фильмах показывают, как какой-нибудь гимнастически подготовленный вор (чаще воровка) должен добраться до старинной вазы или другого приза, не коснувшись лазерных лучей. Только в данном случае ни одному вору, даже самому гибкому, ничего не светило бы: магических щупов было столько и располагались они так часто, что, будь они плотными, можно было бы улечься, как в гамаке!
Но плотными они не были. Они вообще не ощущались. Когда я установил связь с девочками, мне нужно было только протянуть руку, и магическая нить, напитанная моей собственной энергией, сама легла в ладонь. Здесь же я мог махать конечностями сколько угодно: ноль реакции! И сам я кожей ничего не ощущал.
А вот с Кромкой эти нити взаимодействовали: я четко видел, что там, где они лежат на гладкой поверхности, в толще перламутра разбегается фрактальный световой узор, похожий на следы от молний. Интересно, эта магия вредит Кромке или… Укрепляет?
Тонкие энергетические «нити» и более толстые «канаты» формировали своего рода решетку, или, скорее, что-то вроде декоративного элемента, когда на раму натягивают в разных направлениях и на разных уровнях, чтобы те не путались. Все это выглядело сложно, красиво и не вызывало никакого сомнения: перед нами рукотворный феномен.
Так и я закончил свой доклад.
— Пользуясь словечком Резака, плюсую, — подтвердила Марина. — По-моему, мы нашли Проклятье… Или хотя бы его часть.
— Надо проследить за направлением нитей, — согласился Аркадий. — Вы говорите, есть несколько пучков или потоков?
— Да, — сказал я, — лично я вижу три… Нет, четыре направления. Тут как бы пересекаются четыре шины в процессоре! Один с условного юго-запада на северо-запад, другая с юго-востока на северо-восток, третья почти точно с севера на юг, и четвертая… Почти точно с востока на запад.
Под сторонами света я имел в виду не настоящие стороны света — их нельзя было определить в Междумирье за полным отсутствием Солнца или магнитного полюса! — а обозначения из нашей инерциальной системы координат (мы все носили на запястьях трекеры, чтобы не потеряться).
Хризостом, командир спецназа, спросил на общем канале:
— Ну что, Жнец, меняем план миссии? Проследим за одним из потоков нитей?
Да, на брифинге Аркадий подчеркнул, что твердого плана у миссии нет. Но приблизительный, конечно, все-таки имелся. Согласно ему мы должны были, осмотревшись, подняться до ближайшего прозрачного слоя и продолжить облет планеты, насколько у нас хватит времени за три часа. С учетом, что внешняя поверхность перламутрового шарика, который в Междумирье соответствовал нашей Терре, значительно меньше, чем поверхность планеты в физическом мире, был даже шанс, что мы в самом деле заметим что-нибудь интересное с первого пролета.
Кто ж знал, что это интересное буквально бросится нам в глаза!
Все-таки я был прав, прав! Если бы мы отправили меня в первый же полет, у нас уже сейчас было бы куда больше информации!
— Да, — сказал Аркадий. — Следуем в направлении на юго-запад.
— Предлагаю подняться на высоту хотя бы двести метров для этой цели, — добавил Хризостом. — Будет лучше видно.
— Согласен.
— Выдвигаемся! Как планировали. Тюнин, ты вперед, Фалеев в середине, я прикрываю.
— Есть!
— Понял! — отозвались «наш» Фалеев и Тюнин, командир ССО-шников с третьей платформы.
Пока наша платформа довольно неспешно набирала высоту, плавно двигаясь под углом к светящейся плетенке, у меня было время внутренне позубоскалить над структурой командования нашей экспедиции и интересным распределением ролей в ней — на мой взгляд, слишком сложным, если учитывать численность всего в пятьдесят с небольшим человек! Но что поделать, если иначе не получалось.
Вообще-то общим начальником считался — и был, разумеется — Аркадий, как координатор всего проекта, лидер Теней и наиболее опытный маг. Правда, сам Аркадий со смешком заметил, что его тринадцать лет опыта в магии на больничной койке немного стоят, но в теории — уж какой ни есть — он явно разбирался лучше нас с Мариной. Хотя бы потому, что сам эту теорию создал и прожил.
При этом ССО-шники ему подчинялись постольку-поскольку, у них был свой командир — командор четвертого ранга Хризостом со второй платформы. А еще у каждого взвода имелся свой лидер, это понятно. На нашей, первой платформе, капитан Фалеев, на третьей — капитан Тюнин. У Теней формальной структуры подчинения не было вовсе, но Герцог и Свистопляс однозначно признавали за Аркадием право отдавать приказы. Когда Вальтрен Кресайн к нам только присоединился, я ожидал сложностей в этом плане: как-никак, парню хорошо за триста, он реально старейший, может, попытается командовать — но быстро убедился, что Аркадий не зря назвал его лентяем. Нет, целеустремленности новому Тени на самом деле хватало с лихвой, упорства тоже, но, в отличие от Аркадия, он предпочитал достигать цели с минимумом усилий. А вековой опыт диктовал не лезть в уже сложившуюся цепь командования.
Мы с Мариной вообще стояли наособицу, как гражданские лица (еще и несовершеннолетние!), подписавшие особые контракты со Службой. То есть у нас командира в армейском смысле вообще быть не могло, но нашим работодателем официально числилась — барабанная дробь — докторша Весёлова! А следовательно, Аркадий, который как бы исполнял ее должностные обязанности по доверенности.
И наконец, все остальные. У детей-волшебников в принципе не может быть официального подчинения, так что единственное, что как-то организовывало эту толпу — двухмесячные (а для кого-то всего четырехнедельные!) тренировки, плюс «призыв» Тени. А мои девочки внезапно в этот призыв не попали из-за нашей сердечной связи: слот оказался занят. Так что я оказался функционально как бы четвертым Тенем — в смысле, лидером еще одной группы, маленькой, да удаленькой.
В предыдущие несколько вылазок дети-волшебники успели убедиться, что в газовой атмосфере Междумирья можно летать ничуть не хуже, чем в воздухе Терры. Однако правило безопасности, по которому все, кто находится на платформе, должны быть пристегнуты, Аркадий отменять не стал. Поэтому мы могли отправиться только в той разбивке, которую тренировали. Как я уже упоминал, упражнения с тросами были самыми сложными! Нельзя просто взять и поменяться местами: это сбивало все заученные алгоритмы.
Изначально предполагалось, что мы с Мариной будем на той же платформе, что Аркадий и девочки. Когда это обсуждалось, Кузнецов этак задумчиво спросил, не будет ли это складыванием всех яиц в одну корзину, но Аркадий только головой мотнул: мол, все правильно, эта платформа пойдет в центре и остальные будут ее защищать. При этом рожа у него была довольно кислая (ну, если знать, куда смотреть: так-то он, как всегда, слегка улыбался). Оказаться в позиции «ослов и ученых» теневому магу не слишком-то нравилось.
Поэтому состав на платформах остался прежний, и даже двух оставшихся ребят, которые должны были пойти в нашем отряде — Вектора и Резака — распределять по другим платформам не стали. Аркадий, поразмыслив, все-таки подчинил их себе «по праву Тени», решив, что это может пригодиться.
В общем, без поллитры не разберешься, кто у нас кем командует и на каком основании! Особенно на нашей, первой платформе. Смешно!
Я начал тихонько хихикать про себя, и тут поймал себя на том, что такая радость из-за бюрократических заморочек мне совершенно не свойственна. Скорее уж, наоборот. А настроение у меня, и так приподнятое из-за магической эйфории, достигло прямо-таки невероятных высот! Что-то похожее было только когда…
— Кто-нибудь чувствует рост эйфории? — спросил Аркадий. — Как будто давление магической силы становится больше.
— Да! — сказал Вектор. — Только странное ощущение, как будто при этом в крови магии больше не становится.
— Думаю, потому что в крови ее уже и так максимум, — кивнул Аркадий. — Но концентрация в окружающей среде явно растет… Интересно, почему? Высота же не меняется?
— Зато меняются магические нити, — сказал я. — Их становится меньше.
— Да, — подтвердила Марина, — и они теперь уходят круче вверх. Если мы хотим следовать за ними, нам тоже нужно набирать высоту.
Ситуация со светящимися нитями менялась постепенно и стала заметна не сразу. Нити, идущие в других направлениях, а не в том, в котором мы следовали, оказывались разделены все большими промежутками и постепенно вовсе сошли на нет. Теперь мы следовали вдоль единонаправленного пучка, который становился все туже и туже, при этом угол, под которым были натянуты нити, действительно увеличивался.