Похоже, она не уловила грань шутки. А может — уловила, да я это не понял.
— Хорошо, — кивнула она.
Выражение ее лица не изменилось. Оно так же несло печать глубокой усталости. Но не физической, а какой-то жизненной, духовной, эмоциональной. Усталости от жизни, что ли…
— Я пошутил, — спохватился я.
Не в моих правилах было спать с женщинами своих друзей. До добра это никогда не доведет. А потому — лучше исключить такой вариант поведения.
— Я тоже пошутила, — усмехнулась Верка, слегка скривив губы в улыбке.
Я улыбнулся — на её улыбку.
Она завернула себя в полотенце и влезла в тапочки. Её одежда была в другом помещении. Мы вышли из бани и через волейбольную площадку направились к жилому дому.
Пацаны и девчонки играли в мяч, встав в круг. Из бани мы вышли последними, и значительно позже. Боря встретил меня вопросительным взглядом, мол, что, драл ее там, что ли? Я отрицательно помотал головой. Он довольно кивнул. В глазах его никакая ревность не читалась. Или он умел скрывать свои чувства, или доверял мне, не знаю. Думаю, что первое было более реально…
— Лови! — кто-то кинул мне мяч, и я, не очень ловко, отбил его в сторону, делая несколько шагов в круг, туда, где было пореже с играющими. Включился тут же в игру.
Борис подскочил к Верке, и ухватил ее за висящий край полотенца, весело:
— Вставай в круг! Давай поиграем!
— Мне надо одеться, — Верка дернула плечом, стараясь вырваться из Бориного захвата.
Но Боря держал цепко. Верка демонстративно фыркнула:
— Ой, да ладно, я могу и так.
С этими словами она отпустила руку, державшую на груди полотенце, и это полотенце осталось в руках Бориса. Верка пошла дальше. Женственно, сексуально, весьма возбуждающе и просто — безумно красиво. Она шла, а на нее выперлись взглядами все, кто был в этот момент в пределах видимости. Кто-то из оперов получил пропущенным мячом в голову, даже не заметив этого удара.
— Верка! — крикнул Ребров. — Постыдилась бы!
— Ты сам меня раздел, — через плечо невозмутимо ответила Верка. — Сам и стыдись.
Это было очень по-женски. Так сказать могла в компании только Верка. Подруги, и те — рты пооткрывали в лютой зависти, что им не выпала такая эффектная возможность подать себя…
Молчание, длившееся несколько секунд, неожиданно было разбавлено звонкой оплеухой, раздавшейся со стороны пристройки, в которой жила обслуживающая территорию алкогольно-зависимая пара.
— Куда выперся, ублюдок! На меня бы так смотрел!
Подруга Витька продолжала хлестать своего милого по голове, а тот, неуклюже защищаясь руками, побежал куда-то за пристройку, на ходу продолжая оглядываться — цепляя глазами грациозно «плывущую» по тропинке нагую Верку. Подруга погналась за ним, схватив по пути какой-то прут, охаживая того по спине, прогоняя его прочь от зрелища, опускающего её личную привлекательность.
Это зрелище буквально выключило всех, кто это видел. Верка с улыбкой поднялась на крыльцо и скрылась за дверью, а все остальные уже даже не могли стоять — многие натурально, давясь от смеха, упали в траву. Я плакал до слез…
К слову сказать, мужичок этот, Витёк, зиму-то не пережил. В очередном пьяном угаре подруга зарезала его, когда тот лег спать. Воткнула нож в грудь — и попала в аорту. Прямо в постели, которую она делила с ним, Витёк и отошел. Потом она вытащила труп на мороз, и бросила за сараем. Там Витёк и пролежал до весны. Иногда приезжающей жене Реброва эта подруга говорила, что Витёк куда-то ушел, и вот-вот должен вернуться. И жена верила, исправно продолжая возить ей еду на двоих. Витька нашли только тогда, когда отпустил мороз, и разлагающееся тело начало вонять. Боря не стал заявлять об этом в органы, как никто другой понимая, что после них последуют всякие проверки, а большей части документов на базу у него еще не было, и поэтому он просто закопал труп метрах в ста от сарая. Он даже не знал фамилию своего работника. По весне и подруга куда-то исчезла. Я потом, много лет спустя, гостевал у Бори в Подмосковье, куда он переехал, и спрашивал, не он ли порешил эту подругу. Боря помотал головой и сказал, что через год на соседней базе нашли неопознанный женский труп — прибило к берегу. В тот кон и лодка у него на базе пропала. Вот и думай, как у нее сложилось — она это была, или нет. Хотя, какая разница. Рассказ ведь не о ней.
После увольнения из органов, Боря прибился к одному лесному воротиле, у которого имелись деньги, и в противовес им — имелись желающие их у него отобрать. С появлением Реброва, бизнес у лесного воротилы пошел на лад, да и вопросы в государственных органах власти Боря решал на ура — быстро и качественно. И все были довольны.
Верка к этому времени уже считала себя чрезмерно успешной деловой вумен — пока она была в связке с Борей, ей удалось немало заработать (вернее — отработать) — она купила своей матери квартиру — пока еще не хотела светить происхождение денег, и поэтому оформила квартиру на самого родного человека, который, по ее представлению, кинуть ее не мог. Но тут случилось непоправимое — Боря снял погоны и уехал за сто километров в другой городишко. Это не сулило ей больших прибылей, а оставаться только на одной прежней зарплате Верка не планировала. Свою планку месячных трат она подняла в соответствии с ранее имевшимися возможностями, привыкла к этому уровню, и возвращаться вниз ей, естественно, не хотелось. А работа прокормить так ее уже не могла.
Вначале она убедила Борю, что тому нужен хороший юрист, способный узреть в договорах предпосылки к вероятному «кидалову». Её приняли на работу. Здесь зарплата была немного выше, но не зарплата ей была нужна.
Боря было дернулся как и прежде спать с ней, но та запротивилась, мол мне уже о семье надо думать, а ты женат. Стала демонстративно встречаться с молодым студентом-программистом, который ездил к ней на последние копейки аж из краевого центра. И еще (Ребров так и не прознал до самого последнего момента), стала оказывать услуги интимного характера Бориному шефу. За полгода Боря навел в конторе своего шефа истинный порядок, отвадил всех бандитов, и его значимость стала теряться — ибо людям свойственно думать, что хорошо было всегда. Возобладали иллюзии, что бандитов и не было-то никогда. Шеф, по непонятным для Бори причинам, стал как-то неуловимо задвигать бывшего мента куда подальше от центральной кормушки. Пришло время создать лесопромышленный холдинг — и шеф даже пообещал взять Реброва в долю, но к своему великому прискорбию Ребров своей фамилии в числе акционеров новой компании не встретил. Но зато встретил в их числе Верку.
— Верка, как же так получается, а? — спросил он ее, войдя к той в просторный кабинет руководителя юридической службы холдинга. — Что ты тут мутишь за моей спиной?
— Всё закономерно, Боря. Ты хороший человек, авторитетный, с возможностями, но пойми — ты в большом бизнесе лишний. Да, ты умеешь выламывать двери и выкручивать руки, но головой думать ты не привык. А корпоративное право — это очень тонкое дело, здесь неотесанных солдафонов быть не может. Здесь нужны золотые и хорошо образованные головы, типа меня. Чем тебе плохо быть начальником службы безопасности? Знай, делай свое дело, да получай зарплату. Но в наши новые проекты, в наши деньги — не лезь. Не твоего ума это дело!
Боря вышел от нее раскрасневшийся от скачка давления. Такого поворота судьбы он не ожидал. Да нет, все как бы правильно девочка ему сказала, она зубаста и решительна, и то, что она тебе это посмела сказать (а еще больше — сделать) — исключительно твоя заслуга. Сам ее привел за руку.
Ребров пошел к шефу. Тот пожал плечами — а в чем проблема? Ну, обещал, было. Обстановка изменилась. Зарплата у тебя хорошая, сиди, да работай — свое дело ты туго знаешь.
Вечером Боря позвонил своему хорошему знакомому, который руководил местным организованным преступным сообществом. Когда-то Ребров спас его от тюрьмы, сделав своим агентом — от которого он многие годы получал самую горячую информацию о преступном мире — буквально из первых рук.
Вечером следующего дня шеф лично приехал к Реброву домой.
— Боря, а как так получилось, что сегодня утром ко мне приехали люди, и заявили, что у меня проблемы? Ты же обещал, что подобных людей у меня никогда не будет.
— Обещал, — кивнул Ребров. — Но ты забыл, очевидно. Я обещал, что их не будет, пока я рядом. Я думал, что я твой компаньон, а оказалось, что я ошибался, что ты меня обманул. Ты меня задвинул, вот они и вернулись. Все закономерно.
— И что мне теперь делать? — шеф действительно не знал, что ему делать. Возможности бандитов он прекрасно знал.
— А ты догадайся, — сказал Ребров. — И утром ко мне приезжай со своими догадками. Если угадаешь — бандосы отстанут. Нет — ну, значит, судьба у тебя такая.
Утром шеф привез новые учредительные документы, где в списке акционеров холдинга фамилия Верки уже не значилась. А значилась его, Реброва, фамилия. Блокирующий пакет акций.
Бандиты испарились, словно их и не было.
Верка вернулась в свой родной город. И тут к ней из краевого центра приехал возбужденный от счастья студент:
— Верка, родная, вот удача-то у меня!
— Что случилось, болезный? — он был ей противен. Ведь он был ей нужен не для секса, не для отношений, а всего лишь для того, чтобы в сторону от себя отодвинуть пустеющего Реброва. Студент со своей задачей справился успешно, и судьба его была решена.
И Верка уже хотела было объявить ему импичмент, как тот в запале безумной радости выпалил:
— Мне в наследство квартира досталась — бабка померла! Прямо в центре краевой столицы! А вчера эту квартиру я продал. Вот деньги! Много!
— Молодец, — кивнула Верка.
— Вера, Верунчик, Верочка, любимая моя, родная, прекрасная… — пел студент. — Можно, я пока у тебя эти деньги оставлю? Мне негде их хранить. А у тебя пусть лежат. Ты же самый дорогой мне человек, правда?