– Я работаю в «Обществе защиты животных».
«Сумей правильно поставить себя, – советовала ей Маравелль, когда они обсуждали по телефону предстоявшее Шелби свидание, как они полагали, с незнакомым человеком. – Не рассказывай ему о своих проблемах, не вороши прошлое». Поэтому Шелби не стала говорить Бену, что собирается поступать в ветеринарное училище. А вдруг ее не примут? Она старалась сосредоточиться только на позитивных моментах, чего никогда не делала, когда они были вместе.
Бен доел свою порцию и достал бумажник.
– Я выбрал ресторан, поэтому оплачиваю ужин.
Шелби почувствовала, как ее охватывает какая-то странная паника. Сейчас Бен покинет ее. Наверно, у Шелби в этот миг был такой же удрученный вид, как у бродячих собак, которых она запирает на ночь в клетку.
– Уже все? Ты собираешься платить?
Бен склонился к ней:
– Служба знакомств ошиблась, Шелби. И мы оба знаем это.
Он улыбнулся и встал, чтобы уйти. Оставив на столе тюльпаны и щедрые чаевые для официанта. Когда он вышел из ресторана, Шелби взяла со стола пять долларов и потихоньку спрятала их в кошелек. Деньги Бена понадобятся ей на такси, а цветы пусть остаются официанту. Может быть, его жена порадуется им. Возможно, она затащит его в постель и скажет, что никого не любила в своей жизни так сильно, как его.
Глава 9
Когда температура воздуха приближается к ста градусам по Фаренгейту, люди, живущие на Манхэттене, всячески стремятся погулять по зеленой травке, найти местечко под тенистым деревом, даже если это подразумевает выезд в Вэлли-Стрим. Шелби сидела на заднем дворе у Маравелль со своими собаками. На ней была футболка и короткая клетчатая юбка. Они наполнили из садового шланга холодной водой, быстро нагревающейся на солнце, пластиковый детский бассейн, купленный в местном магазинчике, где все товары стоят один доллар.
Шелби погрузила в воду ноги, хотя бóльшую часть бассейна занимал Пабло, развалившийся в нем, как большой полярный медведь. Как она и ожидала, виноградная лоза, которой так восхищалась Маравелль, когда покупала дом, свешивалась с гаража. Сотни пчел собирались вокруг сладких бутонов, так что Маравелль попыталась срезать лозу. Когда ей это надоело, она принесла кувшин чая со льдом и немного рома.
– Мне казалось, ты бросила курить, – сказала Маравелль, когда Шелби зажгла сигарету.
– Я вновь закурила после свидания с Беном. Это было серьезное потрясение. Завтра перестану.
– Бросай сегодня же, – посоветовала Маравелль. – А Бен мне нравился.
– Да ты его едва знала! Он всегда был или на работе, или в училище. Мы жили каждый сам по себе.
– Это ты завела такой обычай. Всегда его отталкивала.
– Я вправе разрушить свой мир. – Шелби подлила рому в чай со льдом и сделала маленький глоток. Затем облизнула губы. – На удивление освежающий напиток.
– Бен был готов на все ради тебя.
– Я думала, это означает, что он идиот.
– Нет, – возразила Маравелль. – Это ты вела себя как идиотка.
Они поужинали на заднем крыльце. Маравелль вела себя очень сдержанно: она как будто избегала разговора, обмолвившись только, что у нее проблемы с детьми.
– Опять этот гад Маркус появился?
Маравелль покачала головой:
– Нет, не это. Но я все время наблюдаю за ними. Раньше я жалела тебя из-за того, что у тебя нет детей, а теперь думаю: возможно, тебе повезло. Ни о ком не надо волноваться.
– Но я все равно волнуюсь. Я по этой части главная.
– Уж поверь мне. Когда дети, гораздо хуже. Они появляются на свет изначально хрупкими. Потом перестают слушаться, теряются, простужаются. Влюбляются без взаимности, у них появляются ужасные друзья, они начинают лгать.
Сегодня вечером стряпала Жасмин, и в честь приезда Шелби она приготовила говядину в апельсиновом соусе. Жас подрабатывала летом официанткой в китайском ресторане, а все свободное время проводила на кухне, стараясь узнать как можно больше о кулинарии. Миссис Диас принесла рис и остановилась, чтобы поздороваться с Шелби.
– Слышала, что ты встречалась со старым дружком, но он улизнул из ресторана, – сказала она.
– Да, так и было. – Шелби бросила взгляд на Маравелль. – А что, об этом писали в «Нью-Йорк пост»?
Жасмин засмеялась, доставая тарелки и столовое серебро.
– Об этом сообщало «Эхо Вэлли-Стрим», известное также как моя матушка.
– Твой бывший дружок не знает, что потерял.
Миссис Диас сказала так, чтобы поддержать Шелби, но та была уверена: Бену точно известно, чего он лишился, из-за этого он и покинул их свидание столь поспешно.
Дориан вернулся домой после тренировки по плаванию. Он пах хлоркой. Мальчик стал таким высоким и красивым, что у Шелби перехватывает дыхание. Неужели люди растут так быстро? Он наклонился, чтобы обнять ее.
И только сейчас Шелби поняла: кого-то не хватает. До недавнего времени братья всегда были вместе.
– Где Тедди? – спросила она.
Остальные присутствующие обменялись взглядами. Вот почему Маравелль была так расстроена! Из-за Тедди. Дориан наполнил тарелку и приступил к обеду. Маравелль последовала его примеру. Никто не ответил Шелби.
– Я не вижу его уже третий раз, когда приезжаю. Он что, включен в программу защиты свидетелей?
Это была шутка, но никто не засмеялся.
– Посмотрите на Пабло, – сказала Маравелль, пытаясь сменить тему разговора. Большая собака развалилась, занимая весь маленький бассейн. – Он знает, как охлаждаться в такую жару.
– Значит ли ваше молчание, что мне не следует даже упоминать Тедди? – спросила Шелби.
– Я не хочу о нем говорить, – ответила Жасмин.
Дориан со злобой посмотрел на нее.
– Тебе не кажется, что ты должна винить себя: ведь это ты познакомила его с Маркусом?
– Но я же не виновата, что он стал таскать деньги у мамы!
– Жасмин! – попыталась одернуть дочь Маравелль.
– Мне нужно притвориться, что я не слышу этого? – спросила Шелби. – Я кто в вашем доме? Уборщица? Если это так, я забыла прихватить швабру.
– Что с вами со всеми?! – Дориан выскочил из-за стола и направился к дому, не доев бóльшую часть своей порции. – Вы просто повернулись к нему спиной и притворяетесь, будто ничего не случилось!
– Ты уверена, что хочешь все знать? – спросила Маравелль у подруги.
Шелби кивнула, и после обеда они вывели собак на прогулку.
– Нет ничего настолько ужасного, что бы ты не могла мне рассказать, – подбодрила подругу Шелби. – И ты прекрасно это знаешь.
– Он попал в дурную компанию. Я уже давно ничего о нем не слышала.
– Насколько дурную?
Это спокойный район. Маравелль переехала именно сюда, чтобы уберечь детей от скверного влияния.
– Он принимает наркотики.
– Но я тоже баловалась травкой, и все кончилось благополучно, – напомнила подруге Шелби.
– По сравнению с чем?
Они обе рассмеялись, но недолго.
– Тут дело похуже, чем употребление наркотиков, – сказала Маравелль. – Моя мама нашла под кроватью коробку из-под обуви, полную этой дряни. Тедди брал деньги из моего кошелька и украл часть сбережений Жасмин. Бóльшая часть моих драгоценностей пропала.
Шелби тоже воровала деньги из кошелька матери, когда вернулась домой из психиатрической клиники. Она обшаривала аптечку в поисках какого-нибудь рецепта, который помог бы решить ее проблемы. В тот день, когда случилась автокатастрофа, она была хорошей девочкой, а потом стала плохой. Но она всегда любила маму, даже когда крала у нее деньги. Безумно любила.
Маравелль подвезла Шелби до города, и всю дорогу та чувствовала угрызения совести. Ей жаль, что она не была хорошей дочерью и причинила маме столько страданий. Теперь Шелби искренне раскаивалась, но тогда она настолько потеряла себя, что не могла думать ни о чем, кроме своих проблем. Теперь у нее появилась привычка звонить маме в воскресенье вечером, и сейчас она сделала это, хотя было довольно поздно.
– Привет, Шелби, – сказала мама. – Жаль, что тебя здесь нет. – Сью, кажется, слегка выпила. – Я на заднем дворе, сижу на столе для пикников. На небе так много звезд. Ты думала, что их можно сосчитать, когда была маленькой девочкой.
– Папа с тобой? – Шелби не разговаривала с ним с тех пор, когда мать призналась, что он изменял ей.
Она боялась того, что может сказать.
«Как ты можешь обижать единственную женщину на свете, которая не ложится спать ночью, пока ты благополучно не вернешься домой? Кто мирится со всеми твоими настроениями и жизненными разочарованиями? Кто помнит тебя, когда ты был молодым и красивым и верил в мироустройство?»
– Он смотрит телевизор. То шоу, которое ты ненавидишь. Певческий конкурс.
– Этот кусок дерьма? – презрительно сказала Шелби, но все же подошла к телевизору, включила его и стала смотреть без звука. Она почти никогда не пропускала эту передачу. Шелби думала о матери, которая сидела во дворе в одиночестве и смотрела на кружение облаков в небе. Ее маме приходится жить с призраком, который теперь даже не приходит к обеду.
– Папа к тебе хорошо относится?
– Не настолько хорошо, как Бен к тебе.
– Внезапно все возлюбили Бена Минка.
– Тут нечему удивляться, дорогая. Мы всегда его любили.
Шелби ничего на это не ответила: правда состояла в том, что это стало неожиданным как раз для нее.
Сью сказала, что выращивает георгины. В свое время она от них отказалась, потому что приходилось выкапывать клубни осенью и держать в ведерках с землей всю зиму напролет, потому что они не переносят холода. Но теперь у Сью было время для сада и этих больших красивых цветов, которые напоминали ей лицо Шелби в детстве – устремленное кверху и сияющее.
– В детстве ты помогала мне выкапывать георгины, – напомнила она Шелби. – Тебе казалось, что клубни похожи на гигантских червей.
– Я когда-то была маленькой девочкой? – спросила Шелби задумчиво.
– Да, конечно, – ответила Сью. – У меня остались фотографии, если понадобится доказать это.