— Не горячитесь, друг мой! Излишняя поспешность нередко приводит к совершенно противоположному результату. Сначала мне нужно уладить здесь кое-какие дела.
— Дела? Боже, кто в такой ситуации может еще думать о делах! Мы должны немедленно выйти в море!
— Нет. Сейчас я должен сойти на берег, чтобы привести мои инструкции в соответствие с нашей задачей. К тому же, у меня нет необходимого провианта, отсутствуют также вода и боеприпасы. И еще нужен паровой буксир, который ведет меня из гавани против прилива, и… сколько пушек имеет «Л'Оррибль»?
— По восемь с каждого борта, две на корме и одну впереди.
— В таком случае, он превосходит меня по вооружению. Форстер!
— Да, сэр! — ответил, подходя ближе, унтер-офицер, который до сих пор молча стоял чуть поодаль.
— Я сойду на берег для доклада и распоряжусь доставить на причал все необходимое. Пошлите человека за буксиром — через час он должен быть здесь. Дальше я и сам не задержусь.
— Есть, сэр!
— Подумайте, не забыл ли я еще что-нибудь?
— Право, не знаю, сэр. Я абсолютно уверен, что вы предусмотрели все необходимое!
Паркер собирался снова обратиться к Дженнеру, когда прозвучал доклад одного из матросов:
— Шлюпка у трапа, сэр!
— Кто такие?
— Штатские, сэр. Восемь человек, в том числе один индеец.
Лейтенант поглядел с борта вниз и спросил:
— Эй, в чем дело?
Я попросил у Паркера разрешения подняться на борт от имени всей компании, и тот дал согласие. На палубе «Ласточки» я объяснил ее командиру суть дела. Несмотря на то, что времени у него было в обрез, он спокойно выслушал меня и в итоге удовлетворил нашу просьбу об участии в погоне. Нас было восемь человек: Полковник, его племянник, рулевой Польтер, Холберс, Хаммердал, Поттер, Виннету и я.
— Маат отведет вам ваши места! — сказал в заключение Паркер. — Я сейчас отправляюсь на берег, но уже через час мы снимаемся с якоря.
— Возьмите меня с собой, — попросил лейтенант Дженнер. — Я помогу вам в хозяйственных делах. Иначе я просто умру здесь от нетерпения.
— Тогда идемте!
Оба сели в ту же самую лодку, на которой Дженнер недавно прибыл на корабль, и быстро пошли к берегу. Они едва успели отчалить от корабля, когда на его борту разыгралась трогательно-комичная сцена.
Петер Польтер отделился от нашей компании и приблизился к помощнику капитана.
— Форстер, Джон Форстер, старый тюлень! А ты, я вижу, стал унтером! — радостно воскликнул он.
Форстер недоуменно глядел на загорелого до черноты бородатого человека и не знал, что сказать.
— Вот тебе и раз! Он уже не хочет узнавать своего старого рулевого, от которого получал немало щелчков по носу, а!
Польтер направился к Перкинсу, которого заметил только теперь.
— А это мистер Перкинс, или как там звали этого человека, которому я в Хобокене лично показывал «Ласточку» и который в благодарность за это до полусмерти напоил меня потом у матушки Тик!
Перкинс тоже смотрел на него с удивлением. Вряд ли стоило удивляться тому, что они его не узнали. Теперь уже почти вся судовая команда собралась вокруг нас, а Польтер вне себя от радости обращался то к одному, то к другому.
— А это Плоуз, Миллер, Олдстон, Балдингс…
— Рулевой Польтер! — воскликнул вдруг один из матросов, узнав наконец в бородатом здоровяке старого товарища.
— Польтер! Польтер! Ура Польтеру! Качать его, ребята! Урра!
Среди поднявшегося в одно мгновение невообразимого гвалта шесть десятков рук протянулись к старому моряку, схватили его и подбросили в воздух.
— Хол-ла, хол-ла! — густым басом начал один из них.
— Хол-ла, хол-ла! — подхватили другие в такт.
Весь корабль пришел в движение, и любимца команды под громкие приветственные возгласы пронесли на руках по всей палубе.
Польтер бушевал, кричал и ругался, просил и требовал отпустить его — ничто не помогало, пока наконец в дело не вмешался маат Форстер, помогая Польтеру вновь обрести управление собственными руками и ногами.
— Слезай с трона, Петер Польтер, и пойдем-ка на бак. Расскажешь нам, где тебя носило все это время, старый кашалот!
— Конечно, конечно, расскажу! Да отпустите же меня наконец, дьявол вас задери! — кричал он, размахивая по сторонам своими огромными ручищами и опрокидывая хохочущих матросов на палубу.
Под громкий смех и ликующие возгласы его дотащили до фордердека 115, где он, насколько позволяло время, в общих чертах обрисовал свои похождения.
При этом, разумеется, никоим образом не забывали про службу. Маат не забывал о своих обязанностях, отделив от веселой компании часть людей для выполнения текущих работ, хотя они, конечно же, предпочли бы и дальше оставаться в кругу своих товарищей, слушающих увлекательное повествование Польтера.
Устроившись на палубе поудобнее, насколько это было возможно в необычных для них условиях, охотники молча наблюдали за происходящим, от души желая успеха Петеру Польтеру, который давно уже успел стать и их общим любимцем.
Индейцу до сих пор еще не приходилось бывать на борту большого корабля. Опершись, как обычно, на свое ружье, он медленно и вроде бы равнодушно скользил взглядом по незнакомым и диковинным для него предметам и сооружениям. Но всякий, кто хоть немного был знаком с Виннету, конечно же, знал, что за его напускным равнодушием скрывается напряженный интерес и что от внимания вождя апачей не ускользает ни одна мелочь.
Не прошло еще и половины обговоренного срока, как на причале уже громоздились запасы продовольствия и снаряжения, заказанные лейтенантом Паркером. Их перевозили с берега в шлюпках и поднимали на борт корабля. Когда Паркер вернулся на судно, все подготовительные работы были уже завершены, а к «Ласточке», выбрасывая густые клубы дыма, приближался буксир.
Теперь главное было — выйти из гавани; но после того, как судно достигло внешнего рейда, когда отстал буксир и были подняты паруса, то появилось немного времени для отдыха и спокойной беседы.
Все, что волновало обоих лейтенантов, было обговорено еще на берегу. Теперь Паркер подошел к штурвалу, у которого рядом с Форстером стоял и Польтер.
— Вы Петер Польтер? — спросил Паркер.
— Петер Польтер из Лангендорфа, капитан! — отрапортовал тот, вытянувшись по стойке смирно. — Бывший боцман-маат на ее величества английской королевы военном корабле «Нельсон», затем рулевой на клипере Соединенных Штатов «Ласточка»!..
— А отныне — еще и почтенный рулевой на том же корабле, — добавил Паркер.
— Капитан! — радостно воскликнул Польтер, собираясь произнести благодарственную речь. Но командир остановил его.
— Не нужно, Польтер! Скажите-ка мне лучше, что вы думаете по поводу вероятного курса «Л'Оррибля»?
Польтер моментально сообразил, что командир своим вопросом хочет проверить его морскую смекалку, и потому ответил кратко, как подобает в общении с офицером:
— Ввиду недостатка провианта — Акапулько!
— Нагоним ли мы его до этого пункта?
— Да, капитан. Ветер — попутный, а наш корабль идет быстрее.
— Хотите помогать Форстеру в управлении судном?
— Охотно, сэр!
— Тогда хорошенько сверяйтесь с компасом и картой, чтобы нам не сбиться с курса!
Он уже собрался уйти, но был остановлен неожиданным вопросом Польтера:
— С курса на Акапулько или Гуаякиль, сэр?
— Почему на Гуаякиль?
— Чтобы опередить его и встретить в лицо. Так будет надежнее, ведь он ожидает преследования только сзади.
В глазах Паркера появился веселый блеск.
— А из вас вышел бы отличный маат. Вы абсолютно правы, и я принимаю ваше предложение, хотя им и может прийти в голову уйти от нас и Акапулько курсом на Сандвичевы острова 116.
— В таком случае мы должны крейсировать между южным и западным курсом, пока не поймаем их.
— Верно! Возьмите два румба на запад, Форстер. Я прикажу поднять все паруса. Мне по-прежнему предписано без промедления следовать в Нью-Йорк, так что всю эту историю с «Л'Орриблем» можно рассматривать не более как промежуточный эпизод.
Паркер говорил так спокойно, словно плаванье вокруг мыса Горн в Нью-Йорк и поимка пиратского судна были для него делом совершенно обыденным. Затем он подошел к компании охотников, чтобы поприветствовать их и поинтересоваться, как они устроились на корабле. Его внимание привлек индеец.
— Не тоскует ли Виннету по родине апачей? — обратился он к нему.
— Родина апачей — в бою! — гордо прозвучало в ответ.
— Бой на море страшнее, чем сражение на суше.
— Вождь большого каноэ не увидит дрожащего Виннету!
Паркер кивнул: он знал, что индеец говорит правду.
Волнение, которое принес с собой наступивший день, постепенно улеглось, и корабельная жизнь вскоре вернулась в привычную, спокойную колею. Так проходили дни, один похожий на другой, и постепенно охотники, привыкшие к свободе в бескрайних просторах прерии, начали испытывать скуку.
Широта Акапулько была пройдена еще вчера, и Паркер приказал изменить курс, чтобы держать в поле зрения оба направления — на Гуаякиль и Сандвичевы острова.
Поднялся очень крепкий бриз, и солнце скрылось на западе за небольшими, но темными облачками.
— Завтра у нас в ветре недостатка не будет, капитан! — сказал Петер Польтер, когда Паркер, прогуливаясь по палубе, проходил мимо рулевой рубки.
— Это нам даже на руку, если мы встретимся с капером — он в шторм не сможет маневрировать так, как мы.
— Вижу парус! — раздался вдруг с марса голос впередсмотрящего.
— Где?
— Норд-норд-ост!
Через минуту лейтенант был уже наверху и подносил к глазам подзорную трубу. Затем он столь же быстро спустился на палубу и поспешил на квартердек, где его ожидал Дженнер.
— По местам стоять! — прозвучал его приказ.
— Что там? — спросил Дженнер.
— Пока еще далековато, но похоже на трехмачтовую шхуну. Возможно, это «Л'Оррибль». Наш корабль мельче, и к тому же они находятся к нам против солнца; таким образом, они нас еще не заметили. Я сменю паруса.