— Еще полчаса — и мы на месте.
— Уже? Я думал, это дальше.
— Почему?
— Шако Матто хотел уехать вечером и лишь к полудню привести своих воинов.
— Да, правильно. Во-первых, место, где мы стали лагерем, в часе езды от дерева с копьем. Во-вторых, после своего прибытия к Вара-ту осэдж отправился бы в обратный путь по крайней мере через полчаса, а то и больше. В-третьих, он возвращался бы со своими людьми, у которых лошади значительно хуже его чалого. Наконец, прибавьте к этому, что мы с вами едем, как будто за нами погоня, и не удивитесь, когда я вам скажу, что через две мили мы у цели.
— Well, если только мы еще ее найдем и не заблудимся в этой египетской солнечной, лунной или звездной тьме!
— Не беспокойтесь, дорогой Дик! Я ориентируюсь здесь.
— Ориентируетесь или нет — какая разница! Если вы только начинаете разбираться!
Я говорил с большой уверенностью, и скоро должно было выясниться, не слишком ли я самоуверен. Нам надо было пересечь далеко раскинувшуюся, широкую низину в форме корыта. Если мы на нее не выедем, значит, мы ехали неправильно. Я уже стал сомневаться, но тут мы ощутили, что почва под ногами пошла под уклон. Здесь мы слезли с лошадей и повели их вниз. Внизу мы опять сели на лошадей и пересекли низину до противоположного склона. Теперь я мог спокойно сказать:
— Мы движемся настолько точно и правильно, словно светит яркое солнце. Еще пять минут галопа по ровной поверхности, и мы выедем прямиком к Вара-ту, столкнемся с этой впадиной нос к носу.
— Для этого используйте, пожалуйста, только свой нос, сэр! А мой понадобится мне еще для других целей. В остальном я очень рад, что при полном отсутствии освещения мы оказались не на Северном полюсе. A есть кусты на Вара-ту?
— Много, и даже кое-какие деревья.
— Мы скачем прямо туда?
— Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала изучить обстановку. Если бы не было так темно, я оставил бы вас в этой низине с лошадьми, а сам бы попытался подкрасться поближе, хотя не знаю, как бы это у меня получилось. Теперь вы видите, как удачно для нас то, что собирается гроза. Теперь поедем медленнее и очень осторожно.
Мы проехали совсем немного, и тут сверкнула первая молния, при свете которой на расстоянии шагов в пятьдесят мы увидели длинную полосу кустов.
— Мы у цели, — сказал я, соскакивая с седла. — Лошадям нужен отдых. Вы оставайтесь с ними и возьмите мои ружья.
— Договоримся об условном знаке, или вы уверены, что найдете меня, сэр?
— Раз я нашел Вара-ту, значит, найду и вас — вы ведь довольно заметны!
— Вы не слишком удачно пошутили на этот раз, мистер Шеттерхэнд. Ну, вот, перед вами Вара-ту, сталкивайтесь с ней своим носом, если вам так угодно!
Я рукой приказал моей лошади лечь, за ней легла и кобыла Хаммердала. Потом я осторожно направился к кустам.
Представьте себе большую лужу или пруд метров пятьдесят в диаметре, окруженный плотной стеной кустов, кое-где с прогалинами, причем между кустами и водой было свободное пространство, где виднелись ямы, напоминающие огромные раковины — следы бизонов, которые валялись тут в грязи. После таких грязевых ванн звери покрываются коркой, которая защищает их от разных насекомых. Это и была Вара-ту.
Я добрался с легкостью до первой поросли и сразу же слева от себя услышал ржание лошадей. Я наклонился и повернул в ту сторону, потому что в таких случаях всегда важно позаботиться о лошадях своих врагов. Все они были стреножены, кроме одной, которая была привязана к двум колышкам, вбитым в землю. За кустами горело много костров, отблески света которых падали на эту лошадь. Этого было мне вполне достаточно, чтобы различить, что это белый с рыжими пятнами породистый конь. Его роскошная грива была связана в узлы и узелочки, как это делают найини-команчи. Откуда у осэджей такое украшение на гриве коня? Впрочем, сейчас это было неважно, гораздо важнее было то обстоятельство, что лошадей никто не охранял. Эти индейцы, видно, чувствовали себя в абсолютной безопасности. Я отошел несколько шагов назад в темноту, лег на землю и проскользнул в кусты.
Иногда бывает, что все обстоятельства складываются так благоприятно, что удается то, что все считали невероятно трудным и таким было в действительности. Сегодня у Вара-ту все складывалось именно таким образом. Я прополз в кустах совсем немного, и неожиданно передо мной открылась вся сцена, на которой можно было различить все в мельчайших подробностях.
Освещенные четырьмя большими кострами, на пространстве между водой и кустами сидели около двух сотен осэджей и следили с напряженным вниманием за шестью воинами, которые исполняли танец бизонов. Я оглянулся вокруг, и мой взгляд упал на одного нераскрашенного индейца, который стоял, прислонившись к небольшому дереву. Он был связан, как пленник. Я чуть не вскрикнул от удивления, когда рассмотрел его лицо — но это было радостное удивление. Это лицо я знал очень хорошо. Теперь мне стало понятно, откуда эта лошадь с узелками на гриве. Высокий рост, широкие плечи, мощная, но в то же время гибкая фигура, словно высеченные из камня черты лица с выражением гордого спокойствия — все это могло принадлежать только одному человеку, которого я уже долго не видел, но о котором очень часто думал. Это был Апаначка, молодой, благородный вождь найини-команчей.
Что привело его в Канзас? Как попал он в руки осэджей? Осэджи и команчи! Я знал, какая яростная вражда была между этими народами. Он пропал, если мне не удастся его спасти! Спасти? Очень просто! Сейчас за ним никто не следил, потому что все глаза были устремлены на танцующих. За деревом, к которому он был привязан, росли два куста — вполне подходящее укрытие для меня.
Сказано — сделано. Я вылез из кустов обратно, поднялся и поспешил к Хаммердалу.
— На лошадей! — скомандовал я ему, — Садитесь скорей на свою кобылу! Быстрей!
— Что случилось? — спросил он. — Мы уезжаем?
— В плену у осэджей человек, которого я знаю и которого надо освободить.
— О Боже! Кто он, мистер Шеттерхэнд?
— Об этом позже. Поехали же.
Я взял своего коня под уздцы и повел его вперед. Хаммердал быстро, несмотря на свою тучность, вскочил в седло и поехал за мной. Я повел его не туда, где был, а примерно к тому месту, где должен был быть Апаначка.
— Подождите здесь, я приведу еще одну лошадь.
Мне надо было спешить, чтобы освободить пленника до конца танца бизонов, который пока приковал к себе все внимание индейцев. Я подбежал к лошадям, освободил коня команча и хотел повести его с собой. Но он стал сопротивляться, остался на месте и начал громко фыркать. К счастью, я знал, что делать, чтобы заставить его повиноваться себе.
— Эта, кавах, эта, эта, — прошептал я ему, поглаживая его гладкую шею.
Когда он услышал знакомые слова, то сразу пошел за мной. Мы подошли к Хаммердалу, и тут сверкнула молния и ударил гром. Теперь быстрее, как можно быстрее, танец может кончиться раньше из-за грозы.
— Постерегите эту лошадь, на ней поскачет пленник, — сказал я толстяку. — Как только я вернусь, подайте мне мои ружья.
— Well! Приводите его скорей и не застряньте там, — ответил он.
Опять сверкнула молния и грянул гром. Как можно быстрее и одновременно тише я бросился к кустам и стал пробираться к пленнику. Танец еще продолжался, осэджи теперь тянули фальцетом «Пе-тэ, пе-тэ, пе-тэ! — Бизон, бизон, бизон!» и хлопали в такт в ладоши. Они не слышали шуршание веток, поэтому я продвигался вперед как можно быстрее и оказался позади пленника раньше, чем ожидал. Я не заметил ни одного взгляда, устремленного на него. Он, наверное, тоже следил за танцем. Чтобы привлечь его внимание, я слегка коснулся его голени. Он вздрогнул.
— Го-окшо — внимание! — сказал я ему так громко, чтобы он мог услышать меня, несмотря на пение индейцев.
Он слегка наклонил голову — кивок, который заметил только я и который означал, что он почувствовал мое прикосновение и понял мои слова. Он был связан тремя ремнями. Двумя он был привязан к стволу — один держал его за щиколотки, другой был затянут вокруг шеи. И еще одним ремнем ему связали руки, обведя их вокруг дерева. Почти так же, как теперь я освобождал Апаначку, однажды я спасал Виннету и его отца Инчу-Чуну, которых так же привязали ремнями к деревьям киовы. Я был убежден, что Апаначка будет вести себя не менее осторожно и сообразительно, чем они тогда. Поэтому я вытащил нож, и нескольких ударов было достаточно, чтобы разрезать ремни на его ногах и руках. Однако чтобы добраться до ремней на шее, мне надо было встать во весь рост, что было очень опасно -лишь один случайно брошенный взгляд какого-нибудь осэджа, и меня бы заметили. Но тут мне на помощь пришел случай. Один из танцоров подошел слишком близко к воде, из-за одного неловкого движения поскользнулся на влажной земле и плюхнулся в воду. Раздался взрыв хохота, и все глаза устремились на насквозь промокшего «бизона». Этим я и воспользовался. Быстро встал, нанес один удар ножом и тут же снова лег на землю.
— Байте, тоок омину — следуй за мной! — сказал я ему и отполз немного назад.
Двигаясь назад, я не упускал команча из виду. Он еще немного постоял, потом вдруг нагнулся и проскользнул ко мне в кусты. Теперь мне было безразлично, что произойдет дальше — поймать его они уже не смогут! Я взял его за руку и потащил за собой. Тут опять сверкнула молния и оглушительно грянул гром, и через мгновение с небес на нас хлынули потоки воды. Танец должен скоро кончиться, и тогда они, конечно же, заметят исчезновение пленника. Я резко поднялся, дернул за руку индейца, и мы бросились прямо через кусты к Хаммердалу. За нами раздались крики и рев сотен голосов. Толстяк протянул мне ружья, и я тут же вскочил на лошадь. Апаначка увидел своего коня и тоже, не удивляясь и не медля ни секунды, вскочил в седло. Мы поскакали, хотя очень торопиться не было необходимости, потому что шум дождя заглушал стук копыт.
Мы поехали не в том направлении, откуда прибыли, а к Ки-пе-та-ки, где мы договорились встретиться с Виннету. До этого места было не меньше четырех часов езды. Учитывая, что у Виннету не было особых причин быстро уезжать с места нашей вчерашней стоянки, по моим расчетам, мы должны были оказаться у «Старухи» раньше его. Он ведь предполагал, что наша разведка займет больше времени, чем оказалось на самом деле. Кроме того, чтобы узнать, сколько собралось осэджей, нам надо было, если это не будет связано с большой опасностью, дать знать осэджам, что бледнолицые пред