— Что? Этой бонансой? Ох, мы предоставляем ее вам от всего сердца дарим! Мы уже предвкушаем забавное зрелище — выражение ваших лиц, когда вы окажетесь там. У меня на этот счет есть только одно опасение, но очень серьезное.
— Какое?
— Как бы вы от блаженства не забыли взять золото!
— О, не беспокойся, когда это случится, мы головы не потеряем. Мы очень хорошо знаем, что нам следует делать с ним!
— Я так и знал!
— Вот именно! Так что это — не ваша забота! Но сейчас я должен поехать к моему брату и сообщить, что нашелся Пит, который не позволяет называть себя на «ты»!
Он пришпорил свою лошадь и проскакал мимо меня, к началу процессии, где и ехал Джоул, его брат-подлец.
— Что ты думаешь об этом? — услышал я, как Хаммердал спросил своего друга.
— Ничего! — кратко ответил Пит.
— Отличные родственнички!
— Есть чем гордиться!
— Тебе, наверное, весьма досадно!
— О, нет! Они мне теперь совершенно безразличны.
— А я не это имел в виду.
— Что тогда?
— Наше золото.
— А что наше золото?
— Кому мы теперь его подарим? Я не хочу быть богатым. Не хочу сидеть на мешке с деньгами и все время бояться, что меня обворуют — это лишит меня крепкого, здорового сна.
— Да, теперь придется снова ломать над этим голову!
— Снова и с самого начала, чтобы все хорошенько обдумать. Кому отдать наше золото? Глупая история!
Я повернул к ним голову и сказал:
— Оставьте вы это. Только забот насчет того, куда пристроить золото, вам сейчас не хватало.
Они подъехали ко мне с двух сторон, и Дик сказал:
— Никаких особых забот. А может быть, вы знаете кого-нибудь, кого мы сможем одарить этим золотом?
— Я могу назвать сотни имен. Но я имел в виду не это. У вас на самом деле есть это золото?
— Увы, в данный момент нет. Оно у Генерала — вы же знаете, мистер Шеттерхэнд.
— Тогда пока и не ломайте себе голову над этим. Кто знает, схватим ли мы Генерала?
— Но ведь вы и Виннету с нами! Это значит, что Генерал уже почти у нас в руках! Вы слышали, о чем мы говорили?
— Да.
— И что мы нашли кузена Пита?
— Да.
— И что вы скажете на это, сэр?
— Что вы были неосторожны.
— Как? Мы должны были скрыть, кто такой Пит Холберс?
— Нет. Но вы говорили так, как будто хорошо знали, что мы скоро будем на свободе.
— А это ошибка?
— И очень большая! Подобная уверенность может легко возбудить подозрения, которые могут стать для нас опасными или даже гибельными.
— Хм! Это точно. Мне следовало бы доставить этим ребятам радость и повесить нос, так, чтобы он касался седла?
— Ну, не совсем так!
— Но вы тоже говорили с Коксом и Олд Уобблом весьма уверенным тоном.
— И все же не так неосторожно, как вы сейчас с этим Хозией Холберсом, который, к счастью, недостаточно умен, чтобы быть недоверчивым. Ваша ирония в отношении больших золотых глыб была чрезвычайно опасна для нас. Трампы должны верить до последнего момента, что я веду их к бонансе.
— И когда наступит этот последний момент?
— Может быть, уже сегодня.
— Это правда?
— Я думаю!
— И как?
— Этого я пока точно не знаю. Кольма Пуши, индеец, придет и освободит меня.
— Вы это точно знаете?
— Да. Он мне так сказал. Как я буду себя вести, когда освобожусь, это зависит от многих обстоятельств. Я не буду спать, но вы должны притвориться спящими. Передайте это всем остальным! Я не хочу с ними говорить сам, потому что у трампов могут возникнуть в связи с этим подозрения. Мне не надо изображать покорного, а вы же, напротив, должны показать свою неуверенность.
Они не поняли, что Кольма Пуши уже появился возле меня, и спросили, откуда я знаю, что он придет. Тогда я попросил их снова отъехать назад и спокойно ждать развития событий. Лучше, чтобы трампы видели меня, говорящим со своими друзьями, как можно реже.
Братья Холберса придержали лошадей и оказались рядом с Диком и Питом. Тут Хозия указал на Пита и сказал:
— Это он, мой братец для битья, который строго запрещает говорить ему «ты».
Джоул скользнул презрительным взглядом по Питу и ответил:
— Он должен быть рад, что мы ему вообще разрешаем с нами разговаривать! Так, значит, у него есть золото, но он не хочет отдавать его нам?
— Он говорил тут о целом состоянии!
— А ты ему поверил?
— И не подумал!
— Да ты только погляди на него! Пит — и состояние! Ха-ха! Он дурачком прикидывается. И как ты попался на такую чепуху? Идем!
Они снова ускакали вперед. Дик Хаммердал пошутил:
— Итак, нас назвали хитрецами и дураками, Пит Холберс, старый енот! Эти два качества мы можем поделить. Если ты не против, я возьму себе хитрость, ну а тебе — все остальное.
— Я согласен! Так и должно быть у друзей! Один хранит у другого свой капитал!
— Черт! Не слишком-то любезный ответ! Благодарю тебя!
— Пожалуйста! Всегда рад оказать тебе любезность.
Я попросил, чтобы меня пропустили в начало кавалькады, как проводника.
Мы двигались довольно резво и подошли уже к слиянию двух притоков Стремительного ручья. Почва здесь была пропитана влагой, и на травяном ковре часто встречались деревья и кусты, то большими, то малыми группами. Я поскакал быстрее, что не осталось незамеченным.
Чтобы лишить меня возможности бежать, Кокс и Олд Уоббл приказали мне ехать между ними. Перед нами снова замаячили островки деревьев, когда вдруг Олд Уоббл поднял руку и прокричал?
— All devils! Кто там? Ребята, будьте осторожны! Соберите всех пленных вместе, боюсь, этот человек приложит все усилия, чтобы освободить их!
— Кто это? — спросил Кокс.
— Лучший друг Виннету и Олд Шеттерхэнда. Его зовут Олд Шурхэнд. Я могу поклясться, что это он.
Всадник вынырнул из леска и на полном скаку помчался к нам. Он был от нас еще далеко — мы не могли различить лица, но видели его длинные волосы, которые развевались сзади, как чадра. Это придавало ему большое сходство с Олд Шурхэндом, но я заметил также и то, что всадник был далеко не могучего телосложения. Не Олд Шурхэнд, а Кольма Пуши скакал нам навстречу. Он хотел показать, что следует за нами.
Сначала он сделал вид, что никого не заметил, потом насторожился, приостановил лошадь и оглядел нас. Сделал вид, как будто собирался свернуть, да вдруг передумал, решил дождаться нашего приближения. Когда мы оказались на том расстоянии, с которого можно различить лицо, Олд Уоббл проговорил с явным облегчением:
— Это не Олд Шурхэнд. Какой-то индеец. Хорошо, просто отлично! К какому племени он может принадлежать?
— Дурацкая встреча! — сказал Кокс.
— Почему же? Главное, что это не белый. Конечно, этому индейцу совсем не надо путаться у нас под ногами. This is clear! Мы должны что-нибудь придумать, чтобы ему не пришло в голову за нами шпионить.
Мы доехали до индейца и остановились. Он приветствовал всех гордым взмахом руки и спросил:
— Не видел ли мой брат краснокожего воина, который нес седло и искал своего коня, бежавшего от него этой ночью?
Кокс и Олд Уоббл громко расхохотались, и первый ответил:
— Краснокожий, который таскает седло! Отличный воин!
— Почему смеется мой белый брат? — спросил индеец серьезно и недоуменно. — Когда конь убегает, его ведь нужно искать!
— Очень верно! Но тот, кто позволяет своему коню убежать, а потом носится за ним с седлом, не может быть хорошим воином! Он твой друг?
— Да.
— А у тебя есть еще друзья здесь?
— Нет. Пока мы ночью спали, конь сорвался, но было слишком темно для того, чтобы его искать. Утром мы отправились за ним, но я не нашел ни воина, ни его коня.
— Ни коня, ни его самого! Веселая история! Вы, кажется, очень дельные ребята! И заслуживаете уважения. К какому племени вы принадлежите?
— Ни к какому.
— Так вы изгнанники! Сброд, банда опустившихся индейцев! Ну ладно, я буду человечным и милосердным. И помогу вам. Да, мы его видели.
— Где?
— Приблизительно в двух милях отсюда. Тебе надо просто вернуться по нашим следам. Он спрашивал нас о тебе.
— Какие слова сказал этот воин?
— Очень хорошие, уважительные слова, которыми ты можешь гордиться. Он спросил, не встречали ли мы вонючей красной собаки, которую тащит по прерии блоха.
— Мой белый брат неправильно понял воина.
— Правда? А как ему следовало говорить?
— Не встречали ли вы собаку, которая гонит вонючих блох по степи. Такие должны были быть слова, и собака скоро догонит блох.
Его конь встал на дыбы от легкого движения шенкелями и поскакал длинными прыжками, а потом пустился в галоп по нашим следам, как и было сказано индейцу. Все глядели ему вслед, а он ни разу не обернулся. Кокс проворчал:
— Проклятое краснокожее чучело! Что он имел в виду? Он не так понял мои слова. А, мистер Каттер?
— Нет, — ответил Олд Уоббл. — Он всего лишь хотел что-нибудь сказать, все равно что, и не задумывался над смыслом своих слов.
— Well! Он проскачет две мили и потом пусть поищет дальше. Краснокожий «воин» с седлом на спине! Двое отличных ребят! Эти индейцы совсем опустились!
После этой короткой интермедии мы поехали дальше. С бродяг что возьмешь, они никогда не были настоящими вестменами, но как мог Олд Уоббл посчитать слова краснокожего простой бессмыслицей! Я бы на его месте заподозрил бы индейца и проследил за ним. Кто не воспринимает такой ответ как предупреждение или намек, того, значит, Дикий Запад ничему не учит.
Мы проехали еще немного, и снова произошла встреча, для нас очень важная — после нее все, хотя и в разной степени, потеряли спокойствие. Эта встреча была весьма странной.
Мы скакали вдоль узкой полосы кустарника, которая издалека казалась извивающейся по прерии лентой. Когда мы достигли конца этой ленты, то увидели двух всадников с вьючной лошадью, которые появились справа и должны были на нас наткнуться. Они тоже нас увидели, но никаких попыток спрятаться не последовало ни с их стороны, ни с нашей. Мы проехали дальше и увидели, что один из всадников держит в руке ружье, полагая, видимо, что речь может пойти о встрече с врагом.