– Хорошо. А ты?
– Тоже. – И опять молчание, которое сковывает, как цепи и не даёт сделать лишнего движения.
– Ась, ты прости, что так вчера пришёл. Накинулся со своей правдой, – он тяжело выдохнул.
– Илья сказал, что у тебя есть ребёнок?
– Да, дочка. Валя. Ей пять лет.
– Рада за тебя.
– Спасибо. Она мне не родная. Я с Аней познакомился, когда она уже была беременна. И Валечку я воспитывал с самого рождения. Но я считаю её своей. Не важно же, кто тебя родил. Главное – кто воспитал и дал дорогу в будущее. – Никита рассказывал о своей дочке с такой любовью, что мне стало завидно. Хотела бы я тоже говорить так о своих детях.
Опять молчание. В кружке чай уже закончился, и я просто сидела молча, смотря в окно, как вдруг на мою ладонь легла тяжесть, отчего я вздрогнула.
– Ась, – Никита хотел что-то сказать, но ему было сложно. – Я сожалею, что так произошло тогда. Я, когда узнал, что ты беременна была и твоего… нашего ребёнка убили. Я даже не представляю, как ты смогла всё это выдержать. – Я сидела, слушала его, но так и не скинула его ладонь со своей. Никита резко поднялся и достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и закурил, открывая окно.
– Ты всё ещё куришь.
– Да, не могу бросить. Ответишь мне на один вопрос? Только честно.
– Хорошо, отвечу.
– Ты вспоминаешь о нас? – этот вопрос застал меня врасплох. Вспоминаю ли я о нас? Даже признаться стыдно. Нет, я не вспоминаю. Я постоянно думаю о нас. Тем более после нашей встречи. Но слова застыли у меня в горле, и я не могла выдавить ни звука. Я подняла голову, и наши взгляды с Никитой схлестнулась в схватке не на жизнь, а на смерть. Какой же он красивый и… любимый.
– Да, постоянно, – произнесла хриплым голосом. – Я так и не научилась жить без тебя, хотя прошло уже восемь лет. – Опять тишина. Вздрогнула от щелчка зажигалки. Никита закурил вторую сигарету, а я продолжила. Если не скажу ему сейчас, то потом уже будет точно поздно. И будь что будет!
– Знаешь, я ненавижу ту жизнь, где тебя нет. Я бы с радостью хотела не любить тебя. Забыть. Стереть из памяти. Но это просто невозможно. Ты везде. В каждом вздохе, в каждой молекуле. Ты будто клеймо, которое поставили на моё сердце, и от него невозможно избавиться. Точнее, его можно убрать, если вырвать моё сердце, но тогда я умру сама. – Последние слова я произнесла практически шёпотом. Лицо жгло от слёз, глаза перед собой ничего не видели, а тело подрагивало в ознобе. В ушах стоял только стук собственного сердца. И только ноздри вдыхали знакомый и до боли любимый аромат мужского одеколона, который был совсем рядом.
Казалось, что стоит протянуть руку, и я достану до него, и наконец-то сделаю то, о чём так давно мечтала. Прикоснусь к горячей коже, вдохну глубже его аромат тела и оставлю его на себе… И что я так рьяно представляла, произошло наяву. Только прикоснулась не я, а ко мне. Тёплые ладони легли на мои щёки, и пальцы смахнули слёзы, которые лились рекой.
– Прости меня, маленькая, – где-то над ухом раздался мужской голос.
– Если бы я тогда только знал, что так всё получится, я бы ни за что не уехал, – голос Никиты становился всё тише и тише, а потом он и вовсе замолчал и прижал меня к своей груди, крепко сжимая в своих объятиях.
– Все эти годы я пыталась перестать думать о тебе, мечтать, хотела забыть тебя раз и навсегда. Но все мужчины почему-то говорили твоим голосом. В них я искала похожего на тебя. Но таких, как ты, больше нет. Я даже представляла, что Артур – это ты. – Усмехнулась сама себе. Дура она и в Африке дура. Как вообще можно было такое делать, представлять его, когда точно знала, что его нет в моей жизни!
Я приподняла своё лицо и заглянула в родные глаза. Они были всё те же, что и раньше. В них ничего не изменилось. И, встав на носочки, я припала к мужским губам, которые не оттолкнули меня, а наоборот, впились мёртвой хваткой. Мы стояли как безумные и просто целовались. Казалось, если отцепимся друг от друга, то просто умрём, растворимся в воздухе и больше не вернёмся.
Сильные мужские руки задрали мою узкую юбку до талии и подхватили под ягодицы. Шаг, второй… и я уже лежу спиной на прохладном кожаном диване. На секунду открыла глаза и заметила, что на мужчине осталась только рубашка. И когда он успел снять пиджак?
Никита не стал церемониться и дёрнул на мне блузку. Пуговицы со звоном разлетелись в разные стороны, и я осталась только в лифе, который нагло задрали до подбородка, и к моей груди прикоснулись мягкие мужские губы, которые начали активно посасывать сосок, прикусывать его, одновременно зализывая. Мои ладони без стыда потянулись к мужской пряжке ремня, но расстегнуть мне его не удалось. Там была просто какая-то сверхсложная конструкция. Но на помощь мне пришёл хозяин ремня, который быстро с ним справился.
Меня ласкали, кусали, целовали, гладили. И я несколько раз открывала глаза, чтобы убедиться, что это всё не сон и не другая реальность. Это всё настоящее и всё происходит сейчас здесь со мной. Ещё одно мгновение, и меня заполнили всю до отказа. Я уже и забыла, как хорошо с этим мужчиной. Он создан для меня. Каждая частичка его тела – это всё моё, моя жизненная необходимость, без которой я не смогу существовать.
Пик блаженства наступил практически мгновенно, мы излились одновременно. И Никита, приподняв меня, рухнул на спину, притягивая меня к себе на живот. И даже диван, который рассчитан на одного, казался уже удобным. Мы лежали и часто дышали. Сейчас так хорошо, что даже сразу и не поймёшь, что это реальность.
– А знаешь, я в тебя влюбилась с первого взгляда. Это случилось в тот день, когда ты прятался в доме моего отца от полиции. Я помню, что сначала испугалась тебя, а потом не могла взгляда отвести. Ты мне показался каким-то неземным. Не с нашей планеты. Я стояла, смотрела на тебя и убеждала себя, что ты не существуешь, ты иллюзия, но ты оказался живым.
Над ухом раздался тихий смех, и на спину легла горячая ладонь, прижимая меня ещё сильнее к груди мужчины.
– Я тоже это помню. Был август. Мы отмечали день рождения Костика, и кто-то принёс наркоту. Приехали менты. Все начали бегать, кричать, а я просто перепрыгнул через забор и меня приманила открытая дверь. Обошёл дом, но было пусто. Я даже сначала подумал, что никого нет, пока не услышал, как ты спускалась по лестнице. А потом ты накормила меня пирогом.
– Это была, между прочим, моя единственная еда.
– Значит, я задолжал тебе пирог?
– Непременно. – Мы оба рассмеялись в голос. Как же было хорошо, будто весь мир в одно мгновение исчез, и остались только мы вдвоём.
– Я помню всё, до единой минуты. Когда мы начали встречаться, был август. Так удивительно всё получилось, как будто по-другому и быть не могло. А помнишь, как я сбегала из дома, из института с пар, – на секунду замолчала. – В те минуты я была счастлива.
Я видела, как Никита лежит и улыбается. Его дыхание стало ровным, умеренным.
– А наш первый поцелуй! Ты помнишь его? – прохрипел он.
– О да-а-а… Это одно из моих любимых воспоминаний. Ты ещё тогда сказал, что от меня пахнет ежевикой. Я тогда чуть с ума не сошла. После твоего ухода меня ещё несколько часов трясло, пока не пришло сознание. Нет, я и до тебя целовалась с парнями. Но то, что ты вытворял своим языком в моём рту, это было незабываемо. А потом я ждала, когда это вновь повторится.
– Моя девчонка вкуса ежевики, – загадочно произнёс он. – Ась?
– Ммм…
– А я ведь возненавидел тогда тебя после того, как увидел вас в том ресторане. Уехал. Назло тебе стал лучше, богаче, даже семью завёл, но любить так и не перестал. – Подняв свою голову, я заглянула в его глаза. Они были наполнены сожалением и тоской.
– То, что между нами с Лизой было, я этого не хотел. Мне наркоту в сок подсыпали, и я только утром проснулся. Ничего не помню. Голова гудит, словно ад какой-то. К отцу твоему поехал. Он сказал, что ты видеть меня не хочешь. А после этого я в больничку попал. Твоя эта эсэмэска меня заживо убила.
– Я ничего не посылала. Я ждала тебя, когда ты придёшь и всё мне расскажешь. Но тебя не было, и я согласилась на отцовские уговоры о свадьбе.
Господи, как же хорошо! Я даже в самых лучших снах о таком бы не мечтала. И будто не было всех этих лет разлуки и ошибок, которые мы так активно совершали.
– Кхе-кхе… – раздалось где-то у входа на кухню. – Я, конечно, всё понимаю, но это мой диван, на котором я по утрам завтракаю. – Весёлый голос Ильи не унимался.
– Твою ж… – выругался Ник и одновременно встал со мной на руках.
– Вам минута на сборы, – и друг вышел, оставляя нас наедине, одеться. Как же стыдно! Как школьников застукал. Теперь постоянно будет напоминать об этом. Чёрт! И я тоже хороша! Легла в постель к женатому мужику, и пусть что любимому! Но совесть моя почему-то молчала и не говорила мне – «Ай-ай-яй… Как нехорошо ты поступила!»
Мы сидели все втроём за кухонным столом и молчали. Илья кидал красноречивые взгляды на нас, словно злобный папочка.
– Я так понимаю, что вы теперь вместе?
– Да… Нет… – одновременно выпалили мы и вновь замолчали.
– И что теперь будете делать? – на его вопросы мы только пожимали плечами. Никто не осмеливался хоть что-то сказать, потому что мы сами не ожидали, что так получится. Я вообще думала, что больше не увижу Ника, а тут вон как всё произошло!
– В общем, так, кролики мои! Я сейчас уйду, а вы тут решайте, что будете теперь делать. Меня до вечера не будет. И если вдруг опять приспичит, то, пожалуйста, идите в спальню. Там куда удобнее.
И после своих слов Илья молча вышел из-за стола, и только было слышно, как он хлопнул входной дверью, оставляя нас в одиночестве.
Глава 7
Никита
Он ехал по ночной столице, думая о ней, о чувствах, которые бушевали внутри его тела. Ему было хорошо, и в то же время Никита презирал себя. Он изменил своей жене, той, с которой прожил пять лет рука об руку. Аня поддерживала его во всех начинаниях, не спала ночами, дожидаясь его из долгих командировок. Она была той, кто не бросала его в трудных жизненных обстоятельствах и подставляла своё сильное женское плечо. Но он не любил её. Нет. Скорее просто привычка и уважение к этой женщине заставляло быть с ней. И Никита не мог не рассказать Ане о том, что изменил. Она должна знать правду. Она этого достойна.