[14]. Странный рисунок. Но из него хотя бы становилось понятно, что эмо здесь есть.
Переулками меж раскидистых старых лип, тополей и кленов я добрел до школы, в которой учился и которой был обязан знанием английского, вкладываемым в голову с семилетнего возраста. «Лингвистическая гимназия» – гласили золотые буквы на синей табличке слева от дверей. Школа была построена еще до войны, в начале 30-х, и являлась самым старым зданием района, сохранившимся в первозданном виде до наших дней. Я присел на низкие брусья, расположенные на спортивной площадке чуть в стороне от крыльца, и стал осматривать двор. Буквально с каждым метром были связаны воспоминания из младших и старших классов. Удивительно, еще два года назад картинки, всплывающие в памяти при мыслях об этом месте, представлялись яркими и живыми. Сейчас же, по прошествии более четырех лет после окончания школы, они начали тускнеть. Я всё так же мог легко вспомнить какой-либо эпизод из того времени, но теперь это было похоже на просмотр неотреставрированной копии старого фильма – пленка была блеклой и поцарапанной, хотя совсем недавно являлась картинкой в формате высокой четкости с яркими цветами и живым звуком.
Именно в школе я встретил двоих своих лучших друзей. Один был моим одноклассником, а второй учился на год старше. Оба в это лето работали: одноклассник – грузчиком в продуктовом супермаркете, второй (тот, что старше) устроился консультантом в юридическую контору. С одноклассником по имени Игорь (в нашем обиходе оно заменилось на Игос) мы познакомились на самой первой школьной линейке, когда учительница поставила нас рядом. О чем мы тогда разговорились, я, конечно, не помню, но сам факт остался в памяти. Знакомство с Деном (юристом) представлялось более размытым пятном – помню, что мы знали друг друга лет с десяти, так как ходили в одну спортивную секцию – на плавание. На этом всё.
Игос учился в педагогическом вузе на факультете философии. Столь необычный выбор высшего образования произошел у него в последний момент, когда времени на раздумье уже не оставалось, а самый низкий «конкурс» был именно на эту кафедру. Найти работу на лето без опыта, а тем более будучи студентом такого направления, было весьма непросто, поэтому Игос выбрал самый рациональный путь из всех, которые видел на тот момент: устроиться хоть куда-нибудь, где будут платить деньги, желательно не очень при этом напрягаясь. Работал по четыре часа в день, перетаскивал коробки с продуктами и получал за это что-то около десяти тысяч рублей – неплохие деньги для студента в моем городе в то время. Ден изучал право на юридическом факультете Высшей школы экономики и работать пошел сразу по специальности. У него в этом плане никаких проблем не возникло, хотя на тот момент уже несколько лет ходили слухи о перенасыщении рынка труда юристами. Сам Ден по этому поводу говорил:
– Не юристов много, а людей с юридическим дипломом. Законы при этом знают единицы из них.
У меня не было оснований ему не верить.
Когда я приезжал в город, мы собирались втроем – пили пиво, делились новостями и обсуждали актуальные мировые события. Летом 2007-го всё было так же, как и всегда. За всё время (без малого месяц), что я провел дома, произошел, пожалуй, только один интересный случай. Точнее, не случай, а разговор. И, честно говоря, не то чтобы он был таким уж интересным, просто остался в летописи событий в моем сознании.
Мы возвращались из только что построенного за городом торгового центра «Мега». Я и Игос отправились туда за компанию с Деном, которому нужна была пара простых пиджаков в офис. Жаркий июльский день плавно сменялся душным вечером. Большой рейсовый автобус стоял в пробке на въезде в город: двигался рывками и примерно на сто метров каждую минуту. Десятки, а может, и сотни дачников возвращались домой под занавес выходных. Вполне возможно, что пешком дойти было бы быстрее, но прогулка на пятнадцать километров в плюс тридцать по Цельсию совсем не прельщала – в салоне хотя бы работал кондиционер. Мы втроем сидели на самом последнем, заднем ряду кресел. Насмотревшись в окно, Ден повернулся ко мне:
– Ну что, трафик не уступает столице?
– Ага. В одном из немногих аспектов, где пример с Москвы брать не стоит, вы существенно преуспели.
Игос усмехнулся и вступил в разговор:
– «Вы» – глядите-ка, столичный парень к нам пожаловал. Прям как ревизор. Оценивает город.
Мы посмеялись. Бабушка, сидевшая рядом, укоризненно посмотрела и сказала что-то вполголоса. Наверняка какую-нибудь осудительную фразу наподобие: «Ох уж эта молодежь!» Ден извинился перед старушкой за беспокойство.
Из колонок под потолком звучала третья подряд песня ставшей с начала года сверхпопулярной певицы Рианны. Игос подхватил мотив и подпел в нужный момент, обращая слова припева к водителю:
– Just shut up and drive-drive-drive[15].
По счастливой случайности через несколько секунд после этого автобус тронулся и поехал быстрее, чем раньше, преодолев на этот раз метров пятьсот. Я поднял большой палец:
– Крут. Надо было тебе еще на треке «Umbrella»[16] включиться. Глядишь, дождь бы начался.
Игос наигранно положил руку на сердце и признательно кивнул. Вдруг вспомнив о чем-то, он обратился к Дену:
– Слушай, чувак, что спросить хотел. Задумался сегодня об этом, когда ты костюм в Топшопе покупал. А не стал ли ты этим, ну, как сейчас модно говорить, офисным планктоном?
Ден нахмурил брови и посерьезнел, но уже пару мгновений спустя снова стал веселым и расслабленным, показывая, что просто шутил, а никак не «грузился» вопросом Игоса:
– Не-е-е, чувак. Ну да, работаю теперь в офисе, одеваюсь более формально. Не всё же в рваных джинсах ходить?
– Да нет, не только в одежде дело. Ты вообще как-то остепенился, что ли… – Игос повернулся ко мне: – Скажи ведь? Пропал наш старый Ден… Где он, безбашенный панк и крутой тусовщик?
Я ничего не ответил, хотя, в общем-то, был согласен со сказанным. Автобус продвинулся еще на несколько десятков метров. Кто-то из водителей протяжно сигналил впередистоящим машинам, надеясь, что пробка от этого быстрее «рассосется». Тщетно.
– Я не хочу сказать, что это плохо, – продолжал Игос, – ну, то есть, конечно, не очень весело, да. Но я понимаю, что это естественный порядок вещей и все мы рано или поздно повзрослеем. Я только хочу понять: это именно этот момент? Ты заканчиваешь учиться, начинаешь работать… и всё?
Теперь Ден действительно задумался и ответил не сразу. Через пару минут он заговорил:
– В общих чертах, наверное, так… просто переход в следующий этап жизни. Только у тебя это звучит как-то совсем печально, как будто всё заканчивается. Мы же так же встречаемся, отлично время проводим. Почти ничего не изменилось.
Тут уже я вставил свои пять копеек:
– Легкость ушла. В смысле, уйдет, мне так кажется. Начинаешь работать по найму – сразу строгие рамки: с девяти до шести в офисе, два выходных, отпуск расписывать за полгода. Не будет уже этой непринужденности, свободы в такой степени, как сейчас.
– Вот и я об этом, – Игос закивал головой. – Ясно, что это, скорее всего, неизбежно для девяносто пяти процентов людей. Но легче от этого не становится.
Автобус всё так же потихоньку, рывками по 50–100 метров подбирался к городу. Впереди замаячили маленькие строения городских окраин. Здесь, в отличие от Москвы с ее высокими панельными монстрами, они представляли собой одно- и двухэтажные частные домики-коттеджи.
– Не знаю, – произнес Ден. – По-моему, всё остается так же. У меня в отделе есть парень, он старше нас с вами, лет двадцать семь. Заядлый клубный тусовщик: каждую пятницу после работы – в бар до поздней ночи, в субботу – клуб до утра, так, что всё воскресенье отсыпается…
– А в понедельник – снова на работу, – заключил я.
– Вот именно, – продолжил Игос, – как по расписанию: будни – работа, пятница – бар, суббота – клуб, воскресенье – сон. И далее по кругу.
Ден развел руками:
– Сэ ля ви. Чтобы достойно и с комфортом жить и хорошо отдыхать, надо хорошо зарабатывать. В своей карьерной целеустремленности руководствуюсь именно этим.
Игос пожал плечами и сделал выражение лица, вербально выразить которое можно было бы словами: «Ну, хрен его знает, возможно, что и так». А потом сказал:
– Главное, чтобы не возникало ситуации, когда зарабатываешь деньги, которые некогда тратить.
– Тоже верно, – согласился Ден.
Оставшуюся часть дороги автобус преодолел минут за двадцать, в течение которых никто из нас не проронил ни слова. Я слушал свой старенький mp3-плеер, Игос думал о чем-то, уставившись перед собой, а Ден рассеянно смотрел в окно. Мы приехали на конечную остановку, располагавшуюся у железнодорожного вокзала, около девяти часов вечера, пожали руки и разошлись в разных направлениях – все по домам. Прошла пара-тройка ничем особо не запомнившихся дней. Я созвонился с Наткой, узнал, что у нее всё хорошо, а также то, что она, конечно, знает, что и у меня всё в порядке. Я пошутил: «Надо ли в таком случае вообще выходить на связь и делиться новостями, если ты всё знаешь?», на что девушка ответила: «Ну, тебя слушать приятно». Она сутки напролет проводила у моря и с закрытыми глазами концентрировалась на своих ощущениях, стараясь, по ее словам, уловить каждый электрический импульс, возникающий при работе органов чувств. Я смутно понимал, о чем речь.
В середине недели, утром, часов в одиннадцать, мне вдруг позвонил Ден:
– Приветствую! Слушай, идем в боулинг? Прям сейчас.
– Чувак, ты уволился? Сегодня четверг…
– Да я помню. Нет, работаю еще. Ну, вот захотелось мне. Давай через час в кинотеатре?
– Ну, о’кей.
«Кинотеатр» в данном случае – не нарицательное слово, а название, пусть и довольно странное, торгово-развлекательного центра, на верхнем этаже которого располагался боулинг-клуб. Традиция ходить туда у нас появилась, как, впрочем, и исчезла, еще в школе. В поздних классах (10 и 11) мы частенько сбивали кегли в середине дня после уроков. Для школьников действовала скидка на час игры в размере пятидесяти процентов, чем мы благополучно пользовались до самого поступления в университет. Ну а потом просто перестали там появляться. Не помню почему, но вроде бы не из-за увеличившейся в два раза цены.