– Ты говоришь в таком ключе, что, видимо, выбора у меня нет?
– Ну, ты тоже не драматизируй слишком. Я не ставлю крест. Это пауза.
– Что сказать? В общем, я, конечно, расстроен.
– Ну, по крайней мере, мы всё честно выяснили. Я ведь могла просто внушить тебе всё, что нужно, без лишних слов. Но так было бы подло.
– М-да уж. И на том спасибо.
Натка слегка улыбнулась и заглянула в мои глаза:
– Ну чего ты. Лучше ведь сейчас, пока у нас всё слишком далеко не зашло. К тому же общаться мы не прекращаем. Всё так же, только без поцелуйчиков и обнимашек. Ну а потом, в будущем… кто знает?
Состав приближался к «Новокузнецкой», Натке нужно было выходить из поезда, чтобы сменить ветку метро. Мне захотелось еще раз, напоследок, испытать те же неподдающиеся объяснению ощущения, что были при нашем первом настоящем поцелуе. Так же, в вагоне, после концерта My Chemical Romance.
Она поняла всё без слов и, обхватив двумя руками за шею, резко прильнула к моим губам.
Невидимая сила словно вырвала меня из физического тела и запустила далеко за пределы Солнечной системы. Мимо пролетали планеты, звезды, галактики. Натка была со мной – летела сквозь немую черную толщу, обняв меня за шею. Созвездия, целые облака из галактик оставались позади, пока мы мчались туда, где заканчивалась Вселенная. Секунды растянулись в года, а мы зависли в том самом состоянии, которое математики бы описали словами: «предел стремится к бесконечности».
«Станция «Новокузнецкая», – огласил машинист. Мы вернулись на землю.
Натка посмотрела мне в глаза щенячьим взглядом, ничего не говоря, вышла из поезда, но – вопреки моим ожиданиям – не убежала сразу в сторону перехода, а оставалась на платформе, глядя на меня, пока состав не скрылся в тоннеле.
Наша несуразная лав-стори на этом, по-видимому, была окончена. Не верилось, что мы с Наткой еще когда-нибудь будем встречаться. Настроение окончательно упало, как только я вышел из метро в промозглый московский вечер. Дождь зарядил с новой силой. Хотелось выпить.
В супермаркете я взял четверть литра не самого дорогого коньяка и один лимон. Проходя мимо импровизированного «читального уголка» – шкафа, куда студенты приносили прочитанные книги для свободного обмена, расположенного на лестничном пролете между вторым и третьим этажами, я задержался, краем глаза зацепившись за упавший на пол потертый томик.
«Триумфальная арка», Ремарк. Отлично. Еще на первом курсе пытался прочесть, не пошло. Сейчас как раз в тему.
В комнате я нарезал лимон тонкими ломтиками, налил коньяка «на два пальца» в темно-коричневую стеклянную кружку из «Икеа» и с книгой уселся у стола. Не помню, как я тогда добрался до кровати и уснул. Мне приснился зябкий ночной Париж. Я в одиночестве бродил по бульварам и пил кальвадос в уличных кафе, периодически теплее укутываясь тонким шарфом. Лето кончилось. Теперь уже точно.
16. Почти полностью пожелтевшие листья
Опубликовано: октябрь 2007-го
Отредактировано: на этой неделе
Играет: My Chemical Romance «This Is How I Disappear»
Некоторое время (примерно недели полторы) я пребывал в депрессии, которая больше напоминала апатию. Настроение вроде бы было в норме: никаких суицидальных помыслов, столь модных (в случае несчастной любви) среди тех, с кем я общался, у меня не наблюдалось, но и желание заниматься чем-либо также напрочь отсутствовало. Дни напролет я лежал на кровати и смотрел в потолок, изредка почитывая книгу и почти не посещая занятия в институте.
Впрочем, довольно быстро я решил «взяться за ум» и начал ходить на учебу. Тем более что начало осени всегда было моим любимым временем академического года. Преподаватели особо не нагружали, до зачетов-экзаменов оставалась еще пара месяцев, студенты делились впечатлениями от летнего отдыха, а общая атмосфера в университете была легкой и непринужденной и напоминала скорее о месте общения молодежи, нежели о суровых бессонных буднях сессионного периода.
Единственное, что несколько беспокоило меня, – оставшийся незакрытым с июня экзамен. На проверку же, вопреки моим ожиданиям, с этим не возникло проблем. Я неплохо подготовился и был уверен в своих знаниях, но их даже не пришлось подтверждать. Аспирант сразу узнал меня, взял зачетку и спросил, на сколько я бы сам оценил свою подготовку.
– Ну, может, не на отлично… Но на хорошо – точно, – немного подумав, ответил я.
Парень тут же начал писать название предмета и оценку – «Хор» на нужной строчке в зачетной книжке.
– Судьба возвращает должок, – шутливо заметил он.
Воодушевленный таким поворотом, я решил устроить себе выходной посреди недели и поехал на «Пушку», где не был два с половиной месяца. Мои глаза заливало солнце – яркое, высокое, но уже не слишком теплое – осеннее. Спокойствие внутри меня умиротворяло настолько, что казалось: еще чуть-чуть, и я растаю в этом полуденном октябрьском пейзаже среди почти полностью пожелтевших листьев.
Грин оказался на месте, как тому и следовало быть. Я был рад его видеть, как и он меня:
– О-о-о, здоров, чуви! Давно же тебя здесь не было! Что делал? Всё с Натой тусил, наверно? – Грин ехидно поддевал меня локтем.
– Да если бы. Не, просто чё-то забегался. Сначала к себе ездил, потом практика была.
На «Пушке» с приходом нового учебного года всегда значительно обновлялся состав тусовки. Так же было и в этот раз – на площади появилось много новых лиц, увешанных мини-пирсингом и с розовыми челками. В этот раз их было даже чересчур много. Я спросил об этом Грина. Он сделал скептическую гримасу и пожал плечами:
– Да, чуви, ты прав. Это стало модно. Теперь их слишком много. Я здесь уже не раз видел детей лет двенадцати в футболках Tokio Hotel. Опопсела субкультура.
– Может, не так всё плохо? Смена растет.
– Я тебя умоляю. Когда субкультура становится модной – это влечет за собой ее смерть. Скоро всех начнут раздражать эти эмо. Не только бритых, вообще всех. Еще через какое-то время «Пушка» вновь поредеет, но новых притоков людей не будет – уже не модно. А потом эмо исчезнут совсем, оставив о себе лишь ностальгические воспоминания.
Я подумал, что Грин всё же слишком сгущает краски, но определенная доля истины в его словах присутствовала. В разговоре «старых» участников тусовки всё чаще можно было услышать новый термин – «позеры». Так они называли новеньких, копирующих внешний вид эморей, детей и подростков, слушающих в большинстве своем группу Tokio Hotel. На вопрос, в чем же принципиальное отличие позеров от непозеров, «старики» обычно говорили об отсутствии у «молодых» идеологии, затрудняясь при этом ответить, в чем она состояла. Очень часто проскальзывали слова: «неподдельные, настоящие эмоции», которые, впрочем, с большим трудом можно принять за «идеологию».
«Интересно, что об этом всём сказала бы Натка», – подумалось мне.
Через несколько секунд она «заговорила» в моей голове:
– Сказала бы, что подростки просто тянутся друг к другу. А это просто рамки общения такие.
Я мысленно «обратился» к девушке:
– Пожалуйста, можешь больше так не делать? Я рад тебя «слышать», но голоса в голове – это всё-таки слишком.
– Извини.
Я еще некоторое время стоял, уткнувшись в одну точку и осмысливая произошедшее. Возможности Натки переходили все разумные грани. Мое молчание прервал Грин:
– Так, а чё у вас с девчонкой-то? Вы вместе?
– Уже нет. Разошлись пару недель назад.
– Жаль, вы неплохой парой были. Классно смотрелись.
Я вспомнил, что вечером предстоял концерт Muse, «билеты» на который Антон «сделал» в одиночку во время моей хандры. Он отдал мне три экземпляра утром в университете. Я предложил их Грину.
– А ты что, не пойдёшь? – недоумевал тот.
– Да чё-то неохота. Не особо их люблю.
– Это зря. Они крутые. Ты всё-таки сходи. – Грин взял два билета, оставив третий мне. – Мало ли, какими они станут через пять лет? Может, там уже отбоя не будет от таких вон «фанаток», – он кивнул в сторону двух девочек лет тринадцати. – А сейчас хоть в нормальной обстановке классную музыку послушать можно. Популярность меняет творчество, а Muse, хоть и уже очень известны, сдается мне, станут вообще суперзвездами. И хорошо это или плохо – не знаю.
– Ладно, посмотрим. – Я убрал билет в карман и еще какое-то время болтал со старыми знакомыми под ласковым солнцем и свежим ветром золотой осени. Погода была настолько классной, что до общаги я шел пешком.
Оглядываясь назад, можно только поразиться дальновидности моего друга с зелеными дредами. Он предвидел всё – от заката эмо-культуры до бешеной раскрутки и популярности Muse среди маленьких девочек после участия группы в саундтреке к фильму «Сумерки».
Я сходил на концерт в Лужниках тем вечером. Благодаря Грину, слова которого заставили меня передумать, я испытал огромное удовольствие, оттого что посетил один из лучших концертов в своей жизни. А песня «Supermassive Black Hole» вообще стала одной из самых любимых до выхода пресловутого киноблокбастера и сопутствующего опопсения. Летом следующего, 2008-го она звучала отовсюду и, как мне тогда показалось, утратила свою эфемерную притягательность. Но сейчас, переслушивая ее после перерыва в несколько лет, понимаю – черт, песня всё-таки шикарна.
17. О футболе
Опубликовано: ноябрь 2007-го
Отредактировано: на этой неделе
Играет: The White Stripes «Seven Nation Army»
А потом очень быстро наступила зима. В середине ноября выпал рекордный (как говорили во всех новостях) для этого времени года объем снега. По вязким липким сугробам мы с Антоном пробирались к небольшому уютному спортбару, затерявшемуся в переулках Чистопрудного бульвара. Мой одногруппник воодушевленно рассказывал о футбольном матче Россия – Англия, на котором он присутствовал месяц назад в Лужниках:
– Нет, ну ты прикинь! Англичан переиграли, и как! Тактически! Гус всё-таки красавчик!