— Честно? Меня и правда пугает твое появление, — после недолгого молчания, на удивление спокойно и откровенно заговорила Леовин, сидя так, что я видела только силуэт в падающем из окна свете. Заговорила, подбирая слова: — Как будто… предзнаменование того, что всё рухнет. Светлая Аира учила нас видеть путеводные знаки. — Леовин, судя по голосу, едва заметно усмехнулась. — Но кажется, я плохо слушала её и кое-что пропустила.
— Почему обязательно рухнет? — нахмурила я лоб.
Прямо не Вероника, а человек-катастрофа.
— Связь между мирами слишком сложная, тонкая вещь, и такое не происходит просто так. Это может задеть всех, кто окажется рядом.
— Поэтому твой муж угрожал избавиться от меня.
— Исидор умрет за меня или сына. За нас обоих. Слишком выстраданное для него счастье… — Когда Леовин заговорила про своего избранника, у нее будто лицо стало светлее в полумраке и ярче засветились глаза. — Но он не жесток. У тебя есть дети?
— Пока нет.
— Муж? — снова невидимо усмехнулась Леовин, прекрасно наблюдая, как нас с Ричардом тянет друг к другу и до чего это дошло.
Я улыбнулась. Похоже, у них в крови это любопытство и такой непосредственный переход на откровенность. Как я сразу не поняла, что они брат и сестра — просто удивительно.
— У меня есть только… — Как же его назвать? Возлюбленный? Уже не могу произнести это. Молодой человек? Леовин не поймет. — Близкий, — выдохнула я с трудом. — Он наверняка ждёт меня там, откуда я пришла.
В комнате повисло молчание. Да и что было говорить? Объясняться перед сестрой того, кто так запал в сердце, что наша с ним связь мимолетное развлечение и моё сердце формально отдано другому? Или пытаться объяснять, что я сама не знаю, кто мне больше дорог.
Хотя, вру. Знаю. Уже знаю. Но я, похоже, пока не настолько храбра и самоотверженна, чтобы пойти за этим чувством на край света. На край другого мира, как это сделала Леовин ради своего возлюбленного…
— Что ж. Это лучше для всех. Нам всем приходится делать выбор. Ты решила вернуться к себе. Хорошо, что так быстро, чтобы не создавать ни у кого ложных ожиданий.
Я не знала, что ответить. Неужели теперь она переживает за Ричарда? Я всё ещё не верю, что для него это важно. Что я для него важна. У него есть рыцарский или какой-то там Кодекс, он дал слово вернуть мне мою жизнь и выполняет это. Было бы всё иначе — не вёл бы сейчас себя так холодно.
Леовин улеглась на кровать, и я последовала её примеру.
— Но если ты все же вмешаешься в мою жизнь, вольно или невольно, я тебя убью, — упала камнем в тишине комнаты весомая фраза.
Настоящая орлица! Так и представила, как она грозно размахнулась крыльями и готова сбросить меня со скалы в пропасть, если я сделаю что-то не так.
— Это ошибка, мой дар, — сказала я, глядя в темный потолок. — Поверь, я не обманываю. И оказалась здесь совершенно случайно.
— Наши дороги переплелись слишком сильно, чтобы теперь так просто распутать, — её мелодичный голос стал приглушенным и сосредоточенным. — Поэтому я не могла не поехать, я связана с судьбой Ричарда напрямую. И это меня пугает.
Я покрутилась на жесткой кровати, но заснуть быстро не смогла. И снова заговорила:
— Почему ты ушла от наставницы?
Леовин выразительно вздохнула, но потом повернулась ко мне на бок.
— Выбрала путь, на котором буду счастлива. Именно этому нас учили в храме на самом-то деле. Именно об этом говорит Хелаин. У нас сотни тысяч разных дорог, которыми можем пройти. Просто надо выбирать те, где чувствуешь себя — собой.
— И ты так просто променяла жизнь знатной леди в столице на простую крепость в Пограничье?
— Не так-то и легко, если тебе настолько любопытно. — Леовин укрылась одеялом и сомкнула глаза, засыпая под неумолкающий грохот ливня по черепичной крыше.
Я пролежала еще долго, глядя в никуда. В соседней комнате будто наяву чувствовала дыхание Ричарда, который наверняка видит десятый сон, а внутри так и тянуло дойти до него. Оказаться рядом, остаться. Но зачем, если я твердо решила вернуться домой, а он делает всё, чтобы помочь мне с этим?
Ричард, Ричард. Слишком много стало его в моей жизни, заполнил собой весь мир. Этот большой коварный рыцарь с топором на поясе, хитрыми искрами в глазах и самой невероятной на свете нежностью. Зачем ты мне сдался? Перевернул все с ног на голову, и теперь я потерялась между двух миров…
Я мысленно скомкала свою тягу и желание к нему прикоснуться, снова оказаться в объятиях. Скомкала, как ненужный бумажный лист, и засунула подальше. Сейчас мне больше понадобится решительность и собранность. Укутавшись в одеяло, я стиснула пальцами край потрепанной подушки, подтянула к себе ноги и наконец задремала.
Ричард так и не смог уснуть. Провалявшись на слишком узкой для него койке, он поднялся и дошел до окна. На улице лило, не смолкая, в ночной тишине капли оглушающе, тревожно били по черепице. На душе так же тревожно, будто не может найти себе места. Будто сошёл с одной тропы, а до другой так и не добрался, сбился с пути.
Светлая, должно быть, скажет, что он совсем свихнулся. Что нельзя изменить то, что было так давно. Да и есть ли теперь в том толк? Леовин нашла своё счастье, да и он сам, Ричард, делает то, что умеет. Строит связи с соседями, защищает свои земли, ищет новые пути и практики. В каком-то роде в Пограничье он на своём месте. Но только в каком-то.
Осталось вернуть Веронике её странную жизнь в странном мире… и самому вернуться к своей. Это было интересное столкновение судеб, но у них нет будущего, слишком разные.
Ричард невесело хмыкнул. Кого он хочет в этом убедить? Никогда прежде не чувствовал такого родства, даже Севиль, хоть и из родного мира, едва ли понимала его так, как Ника, и разделяла чувства. Хоть и заверяла, что будет ждать вечно, что ничего не сможет заставить её забыть…
Ричард тряхнул головой. Хватит уже воспоминаний и сожалений. Иногда ему казалось, что он и сам не из этого мира. Но если в его жилах течет кровь Первых богов, он сам построит свою судьбу такой, какой она должна быть.
Глава 22. Ходить по кругу
Ливень не прекратился и под утро, будто копил эти потоки воды целый год. Леовин еще спала, и я тихонько встала со своей лежанки. А ещё жаловалась на кровать в замке — там была настоящая мягкая перина. Пару часов поспали, уже хорошо. Я слегка помотала из стороны в сторону плывущей от дремоты головой и прислушалась к темноте в соседней комнате. Какой-то тихий шум, будто шаги. Ричард не спит?
А потом послышался птичий клекот, и я окончательно проснулась. Тихо, стараясь не разбудить Леовин, выбралась из комнаты и увидела приоткрытую дверь. Постучала едва слышно.
— Можешь зайти, — глубоким, хрипловатым голосом отозвался Ричард.
В комнате было совсем тесно и темно. Я отворила дверь до конца и с удивлением уставилась на свою сову. Та довольно сидела на подоконнике и ела что-то из рук Ричарда. Надеюсь, не живую, растерзанную мышку.
— Что она у тебя делает?
Ей-богу, как будто ревную. И кого? Сову… Вернее, к сове.
— Ест, — скупо произнёс Ричард, не оборачиваясь. Холод в его голосе просто по коже продирал.
— Мне… уйти?
— Боюсь, это уже ничего не изменит.
Ансоут наконец посмотрела на меня и выразительно, как всегда, ухнула. И тебе привет, моя странная спутница-символ. Она забавно вытянула шею вперед, и я подошла чуть ближе.
Сова вдруг резко взмахнула крыльями. Да так, что мы оба с Ричардом дернулись, и я несильно задела локтем щеку Ричарда, а он притворно цокнул от боли. Повернулся ко мне, сверкая своими темно-медными, во мраке, глазами, демонстративно потер место ушиба.
Ансоут еще раз скосила на меня глаза, повернув голову набок, а потом взмахнула крыльями и вылетела в открытое окно.
Ричард задумчиво взял со стола свой кинжал и протянул мне рукоятью вперед.
Я так же молча взяла его в ладонь, сжала на рукояти пальцы.
— Ты хотела научиться сражаться. Как раз есть время, пока не закончился ливень.
— Да, но…
Ричард ногой отодвинул в сторону сундук, так, что места стало чуть больше. Остановился напротив окна, расслабленный и спокойный. Развернул ладони и сказал:
— Попробуй меня ранить.
— Но я не хочу ранить, — попробовала возразить я, недоуменно приподняв руку с зажатым кинжалом и разглядывая оружие.
Как-то не так я представляла это обучение. Хм. А как, собственно, иначе?
Ричард дернул уголком губ.
— Не бойся, у тебя всё равно не получится.
Вот же самоуверенная зараза! Назло ему захотелось взять и ранить, за его нынешний холод, отчужденность, за боль, в которой сама целиком и виновата. Никто не просил меня влюбляться! Никто не просил его меня целовать!..
Я обхватила рукоять сильнее и обошла его по дуге. Замахнулась, целясь в грудь. Ричард легко отбил мою руку — ударил снизу по предплечью. Попыталась снова, в живот. Он ловким образом ухватил меня за запястье и выкрутил. Чтобы не сломать руку, пришлось выпустить оружие. Я повалилась на кровать рядом, но, разозлившись его насмешке, тут же вскочила снова и подобрала кинжал.
— Прямой хват не годится для смертельной атаки, тем более с противником с превосходящим ростом. Ты не сможешь нанести сильный удар в сердце или горло, только в районе пояса.
— Что такое прямой хват?
Я посмотрела на свою ладонь с кинжалом, тут же сама нашла ответ и перехватила кинжал так, чтобы наносить удары сверху — большим пальцем к краю рукояти.
Снова обойдя Ричарда так, что свет из окна стал падать на него, я увидела смеющиеся глаза и напала быстрее, чем в прошлый раз. Метила в шею, но он с легкостью выбил оружие из ладони, а потом подсек и уронил на кровать снова.
— Ещё попытка?
Я твёрдо решила не сдаваться. Хочешь доказать, что я ни на что здесь не способна? Фиг тебе, рыцарь Львиное сердце! «Русские не сдаются», — лезла банальщина в голову, но заряжала злостью.