не мог, кроме как просто и как можно быстрее оказаться со своей семьёй. И не для того, чтобы себя почувствовать лучше, а чтобы они не волновались за меня.
Семьёй…
Мысленно смаковав слово, я перепрыгивал через ступеньки, подгоняя себя и приближаясь к заветной двери. Однажды я смогу и вслух их так называть. А пока я лишь жал на кнопку звонка, ожидая, что Настя вот-вот мне откроет.
Первая реакция всегда самая честная. Как и первые порывы.
Мог ли я раньше подумать, что окажись скрученным в камере, всё, о чём буду думать – это они. Настя и Матвей. Переживать не за свою жизнь и будущее, а за то, что не дал Насте контакты бригады строителей, чтобы она смогла привести ресторан в порядок.
И что она расстроится, когда я ей не позвоню.
Пусть Настя и продолжала выгонять меня, прося об этом, я же чувствовал, как её тянет ко мне. Видел.
– А сейчас смотрю на дверь, – хлопнув рукой по карману, снова от досады поморщился.
Телефона нет. Никита с Катей давно уехали… надо было всё же заехать сначала в гостиницу. Купил бы по пути…
– Глеб, – резко обернувшись, увидел замершую на ступеньках Настю.
Она смотрела на меня, закусив губу и нерешительно переступала с ноги на ногу. Словно хотела броситься ко мне, но сама себя сдерживала.
– Я в порядке, – улыбнулся я ей, чуть разведя руки в стороны. – Видишь? Правда, немного помятый.
– Немного, – она опустила глаза, пытаясь скрыть от меня появившиеся в них слёзы.
Я уже шагнул вперёд, желая обнять её, успокоить, но Настя сумела совладать с эмоциями, преувеличенно бодро поднимаясь ко мне.
– Я в порядке, – повторил я, когда она встала рядом, и смахнул слезинку с её щеки.
– Выглядишь не в порядке, – прошептала Настя, снова опуская голову. – Я ездила сегодня в больницу к Олегу, хотела, чтобы он сказал правду, но…
– Посмотри на меня, – я осторожно приподнял её голову за подбородок, вынуждая смотреть на меня. – Ты умница. И переживать тебе не о чем. Слышишь?
Она кивнула, медленно втянув носом воздух.
– Иди сюда, – я обнял её, зарывшись носом в волосы и прикрыл глаза.
Я уже забыл, какого это, чувствовать себя дома. Но сейчас, держа её в руках, на душе было удивительно спокойно. Вдыхать её запах, чувствовать тепло.
– Я испугалась, Глеб, – произнесла Настя, не делая попыток вырваться. – Столько ужасов про тюрьмы вспомнилось… тебя били?
Распахнув глаза, я осторожно выпустил её из объятий, вспомнив, что одежда на мне сейчас грязная, да и сам я, чего греха таить, далеко не розами пахну.
– Пальцем не тронули, – соврал я, радуясь, что по лицу меня действительно не били. – Домой впустишь?
– Да, конечно!
Настя тут же засуетилась, доставая ключи и открывая дверь ощутимо подрагивающими пальцами. Я уже был готов забрать их у неё, но она справилась.
– Заходи, – Настя отступила, пропуская меня внутрь.
– А где Матвей? – я нерешительно зашёл в квартиру, прислушиваясь к стоящей тут тишине.
Сына хотелось видеть безумно, но я боялся напугать его своим потрёпанным видом. Да и как отвечать на его вопросы сейчас, я представлял довольно смутно.
– У соседки, – Настя осторожно закрыла за нами дверь, одновременно снимая с ног кроссовки. – Ты есть хочешь? У меня суп и пюре с котлетами. Правда, котлеты позавчерашние…
– Я всё буду, – улыбнулся ей, чувствуя, как рот наполняется слюной.
Да я и прошлогоднюю бы еду с радостным лицом ел бы из её рук.
– Насть, – она так резво направилась на кухню, что я еле успел поймать её за руку. – Подожди.
– Что? – она замерла, с тревогой смотря на меня. – Что-то болит? Тебя всё-таки…
– Можно в душ? – у меня губы сами растягивались в улыбке.
Настя тут же закивала, словно мысленно корила себя за то, что не догадалась сама мне это предложить. Буквально через минуту она мне вручила два полотенца и проводила до ванной. Жаль, что со мной остаться не захотела, попросив закинуть вещи в стиралку и ретировалась на кухню. Но я всё равно продолжал улыбаться. Сушилки я у Насти в квартире не заметил, значит, сегодня никуда выгонять меня она не планирует. Хотя с Настей ни в чём нельзя быть уверенным. Выгонит меня в чём мать родила, и вещами мокрыми вдогонку кинет…
– Глеб? – стоило мне выключить воду и обернуть бёдра полотенцем, как Настя нерешительно постучала.
– У меня всё в порядке, – усмехнувшись, я открыл дверь.
– Я просто подумала… он конечно не по размеру тебе, но всё лучше… – она замолчала, выронив из рук розовый халат, что принесла явно для меня. – Очень болит?
– Что? – проследив за её взглядом, я чуть не выругался.
Мог бы догадаться и прикрыть синяки на рёбрах и груди, а не выходить к ней вот так, прикрыв только то, что ниже пояса.
– Настя… – я замолчал, как заворожённый наблюдая за её рукой.
Она осторожно прикоснулась к моей груди, проведя пальчиками сверху вниз, словно пытаясь стереть синяки, а я… как мальчишка даже дышать перестал, наблюдая за такой просто лаской.
– Надо чем-то обработать, – прошептала Настя, подняв на меня глаза.
Я молча накрыл её ладонь своей. Ничего мне было не нужно. Она – моё личное обезболивающее.
– У меня от синяков мазь есть, – облизнув губы, продолжила путано говорить Настя, почувствовав, как я обнял её второй рукой и прижал ближе к себе. – Хорошая… я для Матвейки покупала…
– Не нужно, – выдохнул ей в губы, осторожно касаясь. – Не болит.
– Не болит, – повторила она, отвечая на поцелуй и обвивая руками меня за шею.
Это стало спусковым механизмом, срывающим у меня все ограничения и барьеры, что я успел выставить, стараясь на этот раз не торопить её и не спугнуть.
Глава 34
Вздох застревает в лёгких, чтобы со стоном вырваться из груди, как только я чувствую руку Глеба на своём затылке. Он уже не целует меня. Он сминает мои губы, словно клеймя собой, выжигая все лишние мысли, которые могут сейчас возникнуть в моей голове.
Я сама прижимаюсь к нему, исследую руками его шею, плечи, спину… всё, до чего могу дотянуться. Страх, сжимающий меня с момента вчерашнего звонка Никиты, наконец-то полностью отступает. Глеб ведь действительно здесь, мне это не кажется. И с ним всё в порядке.
Про ужасные синяки на его теле я просто запрещаю себе думать.
– О, – возглас вырывается из груди, когда Глеб резко прижимает меня к стене и вынуждает поднять вверх руки.
Моя футболка мешает ему и летит на пол к халату и упавшему с его бёдер полотенцу. Как и мне, Глебу сейчас необходимо ощущать прикосновение кожи к коже, а не к ткани. Я вижу это в его потемневших от желания глазах, читаю в каждом поцелуе, в каждом шумном выдохе. Но этого мало!
В голове мелькает мысль, что нам нужно переместиться в комнату, что там будет удобнее, чем посреди коридора между кухней и прихожей… но тут же пропадает, стоит губам Глебу переместиться на мою грудь. Я даже не заметила, как оказалась без лифчика, полностью отдавшись ощущениям. Не хочу никуда отсюда идти. Не хочу ни на секунду останавливаться!
Дрожащими пальцами я потянулась к пуговице на джинсах, но потерпела фиаско, сожалея, что сегодня не надела платье. Руки меня не слушались, застёжка никак не хотела поддаваться. Хорошо, что Глеб даже и не пытался себя сдерживать и дёрнул за неё, помогая мне. Пуговица с лязгающим звоном покатилась по полу, в то время как я оказалась прижата к стене лицом, со спущенными до колен штанами и недвусмысленно упирающимся в мои ягодицы горячим членом.
Низ живота сводило от желания, и я практически готова была умолять Глеба о большем, вот только с жадными вздохами из моей груди вырывалось лишь бессвязное «пожалуйста». Не уверена, что Глеб смог что-то расслышать. Впрочем, в следующую секунду мысли окончательно покинули мою голову, вырываясь наружу с протяжным стоном.
Он проник в меня резко, вдавливая в стену своим телом и сминая руками мои бёдра.
– Глеб! – его имя единственное, что я могла повторять вместе со стонами, наслаждаясь грубыми поцелуями в шею.
Пальцы хаотично скользили по стене, пытаясь найти опору. Я до боли впивалась ногтями в обои, совершенно не замечая ничего вокруг.
– Моя, – почти прорычал Глеб, с каждым движением наращивая темп.
«Моя» – продолжало эхом проноситься в голове, оседая чувством абсолютного счастья в груди.
Потеряло значение всё, что было раньше. Весь мой мир сузился до мужчины, страстно прижимающему меня к себе в эту самую секунду.
До сих пор любимому мужчине.
Стоило мне признаться самой себе в этом, как стягивающее низ живота напряжение наконец-то нашло выход, вырываясь вместе с моим криком. Я задержала дыхание, пытаясь справиться с охватившими меня ощущениями, чувствуя, что и Глеб замер, хрипло что-то произнеся на выдохе.
– Люблю тебя, – с трудом разобрала я его шёпот, распахивая глаза.
Если бы он не продолжал держать меня в руках, я бы точно сползла на пол, пополнив своей тушкой кучу лежащего там текстиля.
– Всё хорошо? – поинтересовался Глеб, мягко поцеловав меня в висок, как только я навалилась на него спиной и повернула голову, всматриваясь в его лицо.
Мне ведь не послышалось? Он ведь действительно сказал, что…
– Насть? – я уловила тревогу в его взгляде.
– Дай отдышаться, – улыбнулась я, стараясь смириться с очевидным.
Мне просто послышалось, или… Да и будет лучше, если мне послышалось.
После звонка Глеба, я всю дорогу до дома не могла расслабиться, боясь, что он не приедет. Облегчение наступило только тогда, когда я увидела его стоящим напротив двери моей квартиры. Но и этого было недостаточно, чтобы унять страх. Всё потеряло значение. Старые обиды, боль, что он мне причинил. А сейчас…
Отстранившись от Глеба, я натянула на себя джинсы, после чего подняла с пола футболку, торопливо выворачивая её, чтобы надеть.
– Надеюсь, ты не решила снова сбежать? – я спиной чувствовала взгляд Глеба, никак не решаясь повернуться к нему лицом, поправляя низ футболки.