Он отдал Люку свою куртку, сам остался в черном свитере с капюшоном. В грязных брюках, с протезом вместо левой руки Иван здорово бросался в глаза и вызывал любопытство у спешащих за покупками «беззаботиков». Он нетерпеливо ждал Люка и оглядывался по сторонам – опасался, как бы в супермаркет не зашли патрули. Время шло, толпы людей входили – выходили, а Люка все не было. Иван тревожно смотрел на часы. До закрытия оставалось полчаса, народу становилось все меньше. Если Люк не успеет – автоматические двери магазина закроются, и тогда до утра не выйти. Когда, наконец, Люк показался в конце прохода, до закрытия оставалось десять минут. Иван махнул рукой и указал ему на крайний турникет с кассой. Перед тем, как покинуть магазин, нужно было приложить к сканеру палец для оплаты. Люк подошел к турникету – тот доставал ему до груди, и беспомощно топтался рядом.
Иван подскочил, протянул руку, крикнул:
— Давай рюкзак!
Люк протянул ему через турникет плотно набитый рюкзак. Иван поставил рюкзак на пол, повернулся к другу:
— Тебе нужно перелезть через турникет. Иначе не выйти.
Люк попытался поднять ногу – ничего не вышло. Тогда Иван глубоко вздохнул, бросился к турникету, протянул руку и протез, подхватил Люка под мышки и перетянул на свою сторону.
— Ну, ты и силач! — восхитился Люк. – Схватил меня, как пушинку!
— Ты не самый тяжелый из тех, кого мне приходилось таскать, — проворчал Иван. Прихватил рюкзак, и они бросились бежать. Рамка двери уже горела красным, оповещая покупателей о скором закрытии магазина.
Домой, на Конечную, возвращались уставшие, но довольные.
— Сегодня у твоей семьи будет тепло и сытная еда, — улыбался Иван. – Я помогу тебе донести генератор.
— И, наконец, познакомишься с Элис, — кивнул Люк. – Она уже не раз спрашивала, с кем я работаю.
— Знакомиться не буду, — покачал головой Иван. – Слишком уж я приметный. Элис может проговориться. Не хочу, чтобы меня связывали с тобой. Чем меньше изгои знают о нас, тем лучше.
— Как знаешь, друг, — вздохнул Люк, представил лицо Элис, когда он притащит домой генератор и продукты, и широко улыбнулся.
Некоторое время ехали молча. Потом Иван спросил:
— Люк, а зачем тебе лично наша Машина? Почему ты бросил все и ухал в Трущобы? Ты никогда не говорил, что тебя заставило последовать за Сэмом.
Люк устало привалился к стене кабины электровоза и, прищурившись, глядел, как фары выдергивают из темноты толстые кабели проводки и дробные ряды шпал, бегущих между рельсами куда-то вдаль.
— Физика – моя жизнь, Иван. Мне стыдно признаться, но физику я люблю больше всего на свете. Нет, не так. Я люблю свою жену, обожаю дочку. И люблю физику. Если мне сотрут память, я уже не смогу заниматься наукой.
— С чего ты решил, что тебя – ученого лишат памяти?
— У меня пока нет имени в научном мире. Я всего лишь аспирант. Был аспирантом на кафедре Сэма. А теперь изгой. Думаешь, если я вернусь в Хоупфул-Сити, кто-то будет разбираться, ценны ли мои воспоминания? Меня запросто отправят в ближайший нейроцентр и прочистят мозги. Да, я не забыл, что нейрохакеры должны стирать лишь тягостные воспоминания. А мои научные знания, мой опыт, мои исследования – едва ли не лучшее, что я помню. Но ты знаешь, как велик процент неудач в процессе стирания памяти? Двадцать семь процентов! Этим людям стерли не одни лишь «плохие» воспоминания. Их начисто лишили памяти. Я боюсь рисковать. Ты назовешь меня трусом и будешь прав.
— Но ты будешь жить. И твоя семья больше не будет замерзать в холодной квартире, не будет голодать. Твоя дочь поступит в колледж. Разве сытая, удобная жизнь не стоит твоих научных изысканий? – Иван иронично усмехнулся, но в темноте кабины Люк этого не заметил.
— Ни за что! – помотал головой Люк. – Если я не смогу заниматься физикой – лучше умереть. Элис знает об этом. Потому и согласилась переехать в Трущобы. Я сделал ошибку – участвовал в митингах против Новаторов. И теперь, если вернусь в Хоупфул-Сити, мне грозит не только стирание памяти, меня посадят в тюрьму. Но тогда я не мог поступить иначе. Ведь Сэм, которого я уважал, которым безмерно восхищался, ходил на митинги и боролся против всеобщей коррекции памяти.
— Выходит, это Сэм виноват, что ты оказался в Трущобах.
— Нет, Сэм не виновен. Он никогда не агитировал меня против Новаторов. Я сам решил участвовать в сопротивлении. Был молод и горяч. И это решение изменило мою жизнь. Разделило на до и после. А потом у меня уже не было выбора.
— Я не жалею, — вздохнул Люк и мрачно улыбнулся. – Когда мы построим Машину, у нас появится еще один шанс наладить свою жизнь. Прожить ее так, как мы хотели, но не смогли.
— Сильно на это не рассчитывай, — буркнул Иван. – Люди постоянно совершают ошибки и всегда что-то мешает жить, как в мечтах. Здесь ты – талантливый физик. Кем будешь в другой жизни, ты не задумывался?
Люк в отчаянии вцепился в ручку двери. Его лицо скривилось от боли.
Глава девятая. Иван
— Черт! Снова неудача, — ругнулся Иван, открыл Машину и брезгливо схватил крысиный трупик механическими пальцами протеза.
— Мэгги умерла? – пискнула Кристи. Всем подопытным крысам она дала имена.
— Аневризма головного мозга, — буркнул Сэм, уставившись на экран компьютера, подключенного к машине. На экране виднелись химические формулы. – Нужно внести изменения в состав стабилизирующего препарата.
— Доза была слишком велика для Мэгги? А для меня будет в самый раз? – не унималась Кристи. – Давайте я попробую. У меня крепкая голова. И не такое выдержит.
— Хочешь, чтобы твой мозг взорвался? – рявкнул на нее Иван. Кристи сжала плечи, опустила голову.
— Зачем ты так? – упрекнул друга Сэм. – Ты же знаешь, как сильно Кристина стремится оказаться в прошлом. Как, впрочем, и все мы.
— Я не стремлюсь, — возразил Иван. – Я готов прямо сейчас отправиться в Хоупфул-Сити и грохнуть Буллсмита. И ничто меня не удержит. Вот только это вряд ли поможет вернуть память миллионам «беззаботиков».
— Новаторы пришли к власти семь лет назад. Чтобы помочь всем страдальцам, мы должны вернуться в то время. Иначе какой смысл? Ну, уберешь ты нынешнего Буллсмита – его место тут же займет другой Новатор. И все будет по-прежнему.
Иван был согласен с Сэмом. Но не в его характере было ждать, терпеть, видеть, как его бывшие сослуживцы и друзья превращаются в «беззаботиков» и наблюдать ухмыляющуюся рожу этого коротышки Буллсмита, который явно задался целью как можно больше мелькать в новостях.
Сэм плюхнулся в пластиковое кресло возле компьютера, а Кристи вылетела за дверь и понеслась по лестнице.
— Ты куда? – крикнул вслед Иван.
— Прогуляюсь по улице. Здесь так душно – задохнуться можно.
— Хочешь, пойду с тобой?
— Мне не нужна охрана.
Она схватила со стула черную куртку с капюшоном и бросилась к двери в подвал. Иван вздохнул и поплелся за ней – закрыть дверь.
Глядя на хрупкую фигурку, удаляющуюся по темному коридору, он подумал, что его затея с психологом потерпела неудачу. Аня не помогла Кристине. Девчонка все такая же нервная, замкнутая. Не подпускает к себе и не делится с друзьями тем, что ее гнетет. Одного разговора было мало, нужно еще? Он решил завтра же отправиться за Аней и привести ее на Конечную. Путь неблизкий, но она может потом переночевать здесь. Он отдаст ей свою комнату, а сам поспит на старом диване внизу.
Остаток дня они с Сэмом и Люком усердно работали. Отрегулировали состав препарата и решили внести изменения в конструкцию Машины, усилить ее безопасность. Сэм раз за разом испытывал Машину на крысах, словно опасался, что не вынесет, если погибнет кто-то из людей.
К вечеру Кристина не вернулась. Иван было дернулся отправиться за ней, но Сэм остановил его. Она уже взрослая. Могут у девушки быть свои секреты, личная жизнь, наконец? Не все же ей прятаться за стенами Конечной. Встречи со сверстниками пойдут ей на пользу. Помогут отвлечься.
На второй день терпение Ивана лопнуло. Он надел кобуру с пистолетом, сунул в карман пружинный нож, накинул куртку и направился к выходу.
— Будь осторожен! – предупредил его у дверей Люк. – Избегай людей Могучего Эла. Иначе проблем не оберешься. Они еще не знают о Конечной. Но это ненадолго.
— Да не полезу я к этому Элу, — отмахнулся Иван. – Разве что он сам ко мне прицепится. Я только хочу найти Кристи. Как бы с ней чего не случилось! Она же родилась в благополучном районе. Трущобы знает плохо.
— Ты забыл, что Кристи давно живет в Трущобах и хорошо ориентируется на улицах, — усмехнулся Люк.
— Зашла на незнакомую улицу и заблудилась, – Иван пожал плечами. – Она бывает очень рассеянной.
Он спустился в подвал и двинул по темному подземелью местной канализации, единой сетью, связывающей разные части Трущоб. Постарается выйти на поверхность как можно раньше. Кто знает, где находится Кристи? Придется обходить квартал за кварталом и спрашивать у местных.
Начать поиски Иван решил с бара «Везунчик», названного так в честь его на редкость удачливого владельца по имени Джо. Число передряг, в которых довелось побывать Джо, было столь велико, чтоб будь на его месте кто другой, его бы уже не было в живых. А Джо не иначе как чудом преодолел все жизненные невзгоды и дожил до пятидесяти пяти лет.
В четыре года Джо упал с лестницы и едва не сломал себе шею. В школьные годы счастливчик тонул в озере, разбивался в автомобильной аварии, горел в пожаре. Когда Джо вырос и занялся адвокатской практикой, ему довелось словить две пули от разгневанного клиента. Одна прошла совсем рядом с сердцем и чуть не стоила ему жизни. Неубиваемый Джо вновь выжил.
В годы Межконтинентальной войны (МКВ) Джо участвовал в жестоком и кровавом Тихоокеанском сражении. Их судно подбил вражеский снаряд, и оно затонуло. Джо спасся, зацепившись за обломок обшивки, несколько дней болтался в океане без пресной воды и пищи, пока его не подобрал экипаж разведывательного вертолета. Здоровье Джо поправили в военном госпитале и выслали его обратно на фронт. В самом конце войны, за месяц до подписания мирного договора, Джо подорвался на мине и лишился ноги. Иван на спине вытащил его с поля боя и сдал на руки врачам.