— Кристи, ты еще ребенок! Думаешь, все проблемы человечества можно решить прыжками во времени? Ошибся, поступил недостойно — прыгни назад, исправь. Если бы все было так просто! Люди всегда ошибались. Были жестоки и несправедливы. Машина не исправит миллиарды ошибок, которые мы совершили за все существование homo sapiens. Множественные червоточины лишь разрушат ткань мироздания и погубят всех нас.
— Поэтому, как только Аня вернется из прошлого, я уничтожу Машину и все чертежи. Не хочу, чтобы она попала к людям с дурными намерениями.
— Сэмюэль, но что, если ты не сможешь? – голос Кристи был тих и печален. Будто она исчерпала всю свою смелость, порывистость, отвагу. Устала сражаться за справедливость этого мира. – Ты же сказал, что мы забудем наше прошлое и жизнь на Конечной. Как ты поймешь, что должен уничтожить Машину?
Сэм тепло улыбнулся, посмотрел на меня:
— Аня будет помнить все. Она найдет меня и убедит, что это необходимо.
Мои тренировки подходили к концу, и я уже свыклась с мыслью, что стану убийцей или героем – это с какой стороны посмотреть. Я не роптала на судьбу, выбравшую меня на эту роль, и не страшилась последствий. Что меня ожидало, если ничего не выйдет? Одинокая жизнь в Трущобах. Память о том, что все, кого я любила, мертвы и я, пусть даже косвенно, виновна в их смерти. Лучше прыжок в неизвестность и возможность что-то изменить, чем такая жизнь.
В один из последних тренировочных дней, когда мы с Кристи вновь отправились на Десятую станцию, она взяла с собой ноутбук – проверить новостную ленту Хоупфул-Сити. Заодно хотела пробраться в городской архив и подробнее узнать о передвижениях Буллсмита 17 сентября 2145-го года.
Пока я совершенствовала навык стрельбы на дальнее расстояние, Кристи увлеченно бродила по сайтам. Она привезла на Десятую два ящика и складной табурет, подключила ноутбук к сетевому кабелю, сохранившемуся здесь с довоенных времен, и принялась за дело.
Когда я закончила стрельбу и уже собирала расстрелянные гильзы, Кристи вдруг воскликнула:
— Ты не поверишь, Аня! Буллсмит планирует напасть на Трущобы.
— Что?
Гильзы выпали из моей ладони и со звоном рассыпались по плиткам пола.
— Смотри, что здесь написано, — она поманила меня к своему «рабочему месту»:
— «Мэр Гордон Буллсмит на последней встрече с силовиками Хоупфул-Сити четко обозначил свою позицию насчет преступных элементов, именующих себя изгоями и скрывающихся от правосудия в разрушенных кварталах старого города. Через семь дней планируется операция по зачистке Трущоб. Изгоям предлагается сдаться патрулям. В положенное время в Трущобы войдет спецназ и арестует тех, кто остался. Все, кто окажет сопротивление, будут убиты. Трущобы – позорное пятно на светлой репутации нашего города. Их давно пора ликвидировать!»
— Он сошел с ума! – простонала я и схватилась за волосы. – Здесь же дети, старики. Куда они денутся?
— Нужно предупредить всех о грозящей опасности. Скорее возвращаемся на Конечную, — Кристи отцепила ноутбук от кабеля, посмотрела на оставшийся беспорядок, махнула рукой и бросилась к электровозу. – Чего ты ждешь? Бегом отсюда. Мы уезжаем.
Я бросила взгляд на рассыпанные гильзы, черную мишень на стене с выбоинами от пуль. Если патрульные заберутся сюда, они сразу заподозрят неладное. Надо бы прибрать за собой. Но времени не было. Кристи уже махала мне из кабины электровоза. Я поставила «Глок» на предохранитель, сунула его в карман, и бросилась к поезду.
В тот же день Люк отправился в Трущобы с заданием оповестить всех, кого только можно, о надвигающейся беде. Больше на Конечную он не вернулся.
Глава двадцатая. Люк
Когда Аня и Кристи вернулись и сообщили, что Буллсмит собирается отправить в Трущобы спецназ, у Люка зашлось сердце. Он решил, что все кончено, они все погибнут.
— Забирай семью и возвращайтесь в Хоупфул-Сити, — настаивал Сэм.
— А как же проект? – Люк непонимающе уставился на друга. – Ивана нет. Случись непредвиденное, ты не справишься в одиночку.
— Еще пара дней – и мы отправим Аню в прошлое. И останется лишь дождаться ее возвращения. Если все пройдет, как надо, мы успеем до прибытия спецназа.
— Я не хочу рисковать близкими, — мотнул головой Люк. – Однажды я уже пожертвовал семьей ради своей работы, ради Машины. Сейчас, когда нам угрожает опасность, я должен позаботиться об Элис и Миранде. Они без меня не справятся. Я увезу семью к матери Элис и тут же вернусь.
Сэм устало кивнул. Люк посмотрел на друга, наставника и его сердце сжалось от боли. За время, прожитое в Трущобах, полноватый, улыбчивый Сэм превратился в худого, измученного старика. Лицо сморщилось, голова облысела, глаза наполнились тревогой. Много лет Сэм нес на своих плечах тяжелый груз ответственности за других, и эта ноша подтачивала его здоровье и подобно вампиру высасывала из его тщедушного тела жизненные силы.
— Тебе придется заглянуть к Джо и в Центр и предупредить изгоев о планах Буллсмита, — тихо сказал Сэм. — Люди должны покинуть Трущобы.
— Возможно Эл их защитит, – горько усмехнулся Люк. – Он же объявил себя покровителем всех изгоев.
— Элу будет чем заняться, — возразил Сэм. – Не думаю, что спецназ будет разбираться, где изгои, а где бандиты Эла. Ему придется обороняться и, боюсь, в этот раз сила будет не на его стороне.
К вечеру Люк собрался уходить. Кристи и Аня по очереди обняли его. Сэм долго сжимал его руку в сухих, шершавых ладонях. Когда за спиной Люка закрылась тяжелая дверь, ему показалось, что это было в последний раз. Отныне он навсегда отрезан от друзей и, что бы ни случилось дальше, на Конечную больше не вернется.
В тот вечер в баре «Везунчик» собралось много народу. Новость о грозящем нападении Буллсмита добралась до Трущоб, все желали знать, что их ждет и как этому противостоять. Люк окинул бар тревожным взглядом и подошел к барной стойке.
— Тебе, как обычно? – спросил Джо своего завсегдатая. Люк часто перед тем, как идти домой, к Элис, заходил в бар пропустить стаканчик виски и набраться храбрости перед очередной ссорой.
— Нет, сделай кофе, — он покачал головой и придвинул к себе зубочистки. Выдернул одну и принялся нервно грызть острый кончик.
— Слышал, что придумал этот мелкий урод Буллсмит? – спросил Джо. Он нажал пару кнопок на кофейном автомате и нацедил Люку чашку горячего напитка.
Люк отхлебнул маленький глоток, потер глаза.
— Надо сказать им, что пора уезжать из Трущоб, — он кивнул в сторону разгоряченных изгоев, которые сгрудились вокруг стола и оживленно спорили, перемежая гневные выкрики глотками пива и виски.
— Большинство не уедет, — помотал головой Джо. – Здесь плохо, трудно, но, понимаешь, мы давно живем в этом проклятом месте и уже приросли к нему. Когда-то я боялся, что не смогу привыкнуть к Трущобам, а теперь не хочу уезжать.
— Представь, что ждет тех, кто останется, — возразил Люк. – Перестрелки местных банд покажутся детскими войнушками. Буллсмит не станет уговаривать, церемониться с нами. Просто войдет и перестреляет всех живых. А потом сравняет Трущобы с землей и построит на этом месте еще один чистенький район Хоупфул-Сити. Надо сказать им.
Он поставил чашку, встал и крикнул, заглушая шум голосов:
— Не время спорить! Все должны уехать. Немедленно.
В ответ изгои разразились гневными возгласами.
— Вы не понимаете. Нас убьют. Всех. У нас нет оружия, чтобы сражаться с ними. Мы не сможем защитить своих родных.
— Как это нет оружия? – поднялся крепкий рыжий мужик с красным от выпивки лицом. – Пусть Гилрой откроет свой арсенал и поделится с нами.
В ответ одобрительно зашумели.
— У Гилроя полно винтовок, взрывчатки, гранат. Идем к нему и вооружимся, — крикнул другой — худой, с живым, смуглым лицом. – Поделим оружие и будем обороняться. Пусть только попробуют сунуться к нам!
Шум стал еще громче. Все орали, не слушали друг друга и голоса разума. Люк бессильно опустился на табурет.
— Что я тебе говорил, — выдохнул Джо. Забрал у Люка кофейную чашку и поставил перед ним стакан с виски. – Выпей и иди домой. Повидайся с Элис и дочкой, пока есть возможность. Времени у нас осталось мало.
«Или много», — подумал Люк, одним глотком опустошил стакан и слез с табурета.
***
Дома Люка встретила счастливая и возбужденная Элис. Впервые за долгое время она красиво уложила светлые волосы и даже подкрасила глаза. На Элис было ее лучшее платье, а в коридоре стоял их старый коричневый чемодан на колесиках. У Люка затрепетало сердце.
— Что случилось? Ты уезжаешь к матери? – спросил он жену.
— Все еще лучше, милый, — Элис подошла и чмокнула его в щеку. – Тебе больше не нужно работать. У нас теперь будет другая квартира, в теплом доме, и много денег на еду и бензин. Мы даже сможем купить автомобиль.
Люк зажмурился, поморгал, пытаясь осознать, что происходит. Он выпил, может, заснул, и все приснилось?
— Что ты стоишь, как замороженный? – воскликнула Элис. – Проходи. Я приготовила ужин. Поджарила твой любимый стейк.
Люк сбросил ботинки, разделся и протопал на тесную кухню. Обычно холодная, неуютная, сегодня кухня источала тепло и смачный аромат жареного мяса. Рот у Люка наполнился слюной. Он и забыл, когда в последний раз ел.
Элис поставила перед ним тарелку с едой, присела рядом и глядела, как он ест. Люк разрезал мясо, отправлял в рот большие куски и жевал, жевал, не в силах остановиться. Когда насытился, посмотрел на тарелку, потом на жену:
— Элис, откуда у тебя деньги на все это?
Элис прищурила голубые глаза, улыбнулась:
— Мне заплатил мистер Гилрой. Тысячу долларов. И заплатит еще десять, если ты ему все расскажешь.
Люк резко отодвинулся от стола, ножки табуретки скрипнули по полу.
— Что расскажу? – крикнул он. – За что он тебе заплатил?
Элис испуганно отшатнулась и пролепетала:
— Он всего лишь хочет знать, где ты работаешь. Больше ничего. Скажи ему, и у нас снова будут деньги. У Миранды закончилось лекарство, ей нужна теплая одежда, у меня сапоги прохудились. Я больше так не могу. Люк, тебе лишь нужно сказать, и мы тут же уедем. Будем жить в новой, уютной квартире с горячим душем. Видит бог, я терпела, сколько могла, но больше не в силах. Люк! Им всего лишь нуж