Я вновь перевела взгляд на Буллсмита и решила – пора. Медленно направилась к нему и постаралась придать своему напряженному лицу более учтивое выражение. Вот он, наш враг, из-за которого вскоре многие граждане Хоупфул-Сити станут изгоями и будут вынуждены прятаться в Трущобах. Из-за него погибнет Иван, ожесточится Кристи, а Сэм потеряет веру в будущее и решится на убийство. Я плыла сквозь лавину расфуфыренных господ и чем сильнее приближалась к Буллсмиту, тем больше ненавидела его.
— Ваш виски, сэр, — я протянула поднос.
Буллсмит поднял лицо и удивленно уставился на меня.
— Я не заказывал, — отрезал он.
Я улыбнулась как можно приветливее:
— Вон тот господин в зеленом галстуке распорядился принести для вас виски.
Буллсмит повернулся на движение моей руки и растянул губы в полуулыбке. Человек в зеленом галстуке, которого я знать не знала, приветливо помахал ему в ответ.
— Чарли знает, что мне нужно, — пробормотал мой враг и моя жертва, и парой солидных глотков опустошил стакан. Слегка скривился – все же слабительное поменяло вкус спиртного. Бухнул пустой стакан на поднос и тут же отвернулся от меня, устремившись к двери. В зал входили новые гости. Я поспешно выбралась из людской толпы и спряталась за приоткрытой дверью для персонала. Теперь главное дождаться, когда он пойдет в туалет. Я оставила поднос на пустом столике у входа и приготовилась ждать.
Когда мы с Кристи решали, как убить мэра и не навредить никому из гостей, я вдруг вспомнила, как в детстве подсыпала маме в тарелку слабительное. А потом довольная наблюдала, как она корчится и бежит к туалету. Эта история долго веселила меня, поднимала дух, особенно после наших с ней жестоких ссор. К счастью, она так и не узнала о моей проделке.
На свадьбе не так много мест, где можно уединиться. Самое доступное из них – туалет. Для «отравления» Буллсмита мы выбрали момент, когда все гости соберутся в зале в ожидании выхода новобрачных. Пока все шло по плану. Я не сводила глаз с Буллсмита и ждала, когда подействует лекарство. Ждать пришлось недолго. Его лицо вдруг сморщилось, исказилось уродливой гримасой, он схватился за живот и устремился к выходу. Я увидела, как Буллсмит выскочил в коридор и осторожно последовала за ним.
Когда он скрылся за дверью туалета, я бросилась следом и чуть не врезалась в крепкого плечистого парня.
— Кажется, вы ошиблись, — улыбнулся он. – Здесь мужской туалет.
Я в испуге замерла, подняла глаза и прошептала:
— Гордон позвал меня именно сюда. У нас встреча. Наедине.
Парень нахмурился, презрительно глянул на меня и резко ответил:
— Не буду вам мешать, — и ушел.
Я осторожно вошла в туалет и закрыла дверь на замок. С правой стороны от меня висело огромное зеркало, оплетенное причудливыми полосками—светильниками. На полу растянулся мягкий ковер. Слева топорщились туалетные кабинки. Я присела и убедилась, что все кабинки пустые, лишь под одной из них виднелись ноги в знакомых полосатых брюках. Я приподняла юбку, вытащила пистолет, сняла с предохранителя, взвела курок и резко рванула дверь кабинки. Перед глазами предстал ошарашенный Буллсмит на унитазе, со спущенными штанами и яростным взглядом.
— Что ты себе позволяешь? – рявкнул он. Я уверенно направила пистолет ему в лицо и выстрелила. Раздался хлопок, отдача больно долбанула в плечо, а на лбу мэра появилась красная дырка. Его голова упала на грудь, и он грузно свалился на пол. Я наклонилась и приложила пальцы к его сонной артерии – пульса не было. Не в силах устоять на ногах, села на пол рядом с трупом. Глядя на мертвого Буллсмита, я внезапно осознала, что наделала, и мне стало нехорошо. Убийца! Меня колотила нервная дрожь, тело знобило, сердце неистово билось о ребра, было трудно дышать. …
Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно в коридоре послышался шум и дверь толкнули.
— Сэр, вы здесь? Мистер Буллсмит, откройте! Вас ждут, чтобы начать.
Я резко встала, глянула на пистолет в руке и быстро затолкала его под юбку. Что делать? Не выберусь – меня застрелит охрана. Мозг работал, как автомат. Я искала пути к бегству. Из туалета было два выхода – дверь и окно. За дверью стояли люди, и я бросилась к окну. Дернула ручку, распахнула — на меня тут же обрушился уличный шум. Глянула вниз и порадовалась, что свадьбу устроили на первом этаже.
Легко взобралась на подоконник и спрыгнула на тротуар. Мимо как раз проходила компания подростков. Они удивленно воззрились на мои обнаженные ноги. Один вытянул руку, показал на меня и что-то сказал соседу. Я глянула вниз – юбка задралась и открыла взору стянутый резинкой пистолет. Я нервно одернула юбку, воровато оглянулась и бросилась бежать. Когда сворачивала за угол, за спиной послышались крики, стрельба. Я припустила еще быстрее и бежала, не останавливаясь. Снова нахлынул адреналин, он подстегивал меня, торопил. Я мчалась, не чувствуя ног. Меня не должны поймать. Я рванула из последних сил и добежала до многолюдного проспекта. Юркнула в центр людского потока, украдкой оглянулась и быстро стянула белую куртку. Потом сдернула парик, выбросила все в утилизатор и неспешно пошла по улице.
Навстречу двигались люди, довольные жители благополучного района Хоупфул-Сити. Я старалась не смотреть им в глаза. Горло болело после неистового бега, но дышать стало легче и мысли упорядочились. Я вышла на площадь Победы, глянула на таймер – остался один час. Я слишком долго просидела возле трупа Буллсмита и теперь не успею доехать до Димки. А так хотелось на прощание обнять сына! Я упрямо стиснула зубы и бросилась к такси.
Казалось, электромобиль еле движется, ползет, как самая медленная из черепах, лениво пробирается сквозь поток машин. Я глядела в окно и кусала губы. Умоляю, быстрее! Паршивые минуты на таймере неуклонно таяли. Пятьдесят минут, сорок, тридцать, двадцать. Когда осталось пять минут, и машина остановилась у нашего дома, я выскочила, побежала, вытянула руки, стараясь приблизить желанный момент – и не успела. Моя голова взорвалась от немыслимой боли, и я провалилась в черную бездну.
Глава двадцать третья. Аня
Глаза резало острым ножом, голова трещала, во рту ощущался стальной привкус. Отвратительно пахло рвотой и чем-то еще, незнакомым и мерзким.
— Очнулась, наконец! – звонкий голос долбанул молотком мою больную голову. – Я уже хотел вызывать неотложку. Но не знал, как объяснить им, кто ты такая и что произошло.
— Убери свет! – прошипела я, не в силах разлепить веки при слепящих лампах.
— Освещение пятьдесят процентов, — скомандовал голос, свет смягчился, и мне стало легче.
Чуть приоткрыла глаза и облегченно вздохнула. Я была в той же лаборатории, что прежде. И тот же Сэм, но потолстевший, с лысиной, стоял надо мной и улыбался неизвестно чему.
— С ума сойти! Я стану нобелевским лауреатом. Это величайшее научное открытие всех времен.
Он бормотал какую-то чепуху и не замечал, как мне паршиво.
— Пить! – шептала я, не в силах повысить голос. Не глотну воды – умру!
Я пошевелила руками, оперлась о гладкий холодный пол и кое-как села. Слишком резко. Голову повело, комната закружилась, и я чуть не рухнула обратно.
Сэм прекратил разглагольствовать и взглянул на меня.
— Да у вас обезвоживание! – сообразил, наконец, это ученый олух и бросился за водой.
Вскоре я жадно глотала ледяную воду, никак не могла напиться. Будто меня месяц таскали по жаркой пустыне без капли влаги. Еле оторвала от губ бутылку. Головная боль слегка притихла, и я смогла оглядеть место «прибытия». За прошедшие семь лет здесь почти ничего не изменилось. Если не считать, что Сэм, как и его копия из «моего» мира, захламил все вокруг. Шкафов и стеллажей вокруг машины стало еще больше, а свободного пространства почти не осталось. Удивительно, как ему удалось положить меня на пол.
— Вы не представляете, как тяжело мне дались эти семь лет, — упрекнул меня Сэм. Будто он вместе со мной болтался по червоточинам, расщеплялся и собирался заново. – Я сутками не выходил из лаборатории, боялся, как бы машина не дала сбой. Купил несколько запасных генераторов тока и подключил многоуровневую системы защиты от перепадов энергии…
Он продолжал рассказывать о своих трудностях, вызванных моим приказом следить за Машиной. Оказывается, за это время его бросила жена и даже успела выйти замуж за его коллегу. Сэм продал дом и поселился в свободном кабинете по соседству с лабораторией. Почти никого не пускал сюда — говорил, что проводит важный научный эксперимент. Хотя руководство института считало его проект машины времени глупой тратой ресурсов. Сэм не сказал коллегам, что Машина уже работает и успешно перемещает людей. Точнее одного человека.
Я резко прервала поток его жалоб:
— Сделайте мне укол, такой, как в прошлый раз. Мне нужно идти.
— Куда? – непонимающе моргнул Сэм. – Я хотел опросить вас, провести обследование. Зафиксировать результаты эксперимента.
— Это все же не ваш эксперимент и не ваша заслуга, — упрекнула я. Этот Сэм меня не знает. В этом настоящем мы чужие друг другу. Страшная правда обрушилась на меня, как ведро ледяной воды. Я осознала, что здесь никто из друзей меня не помнит.
Сэм сделал мне укол и помог встать. Я все еще была в «свадебной» одежде. Мой пистолет ровненько лежал на столе. Я рванула молнию на поясной сумке и выдохнула. Зажигалка Ивана, магазины с патронами, деньги – все было при мне. И, боюсь, это все, чем я обладала в этом мире.
Я посмотрела на своего невольного сообщника и не удержалась от иронии:
— Не знаю, чем закончились ваши эксперименты со временем, но сюда меня отправил другой Сэм Воткин. Изгой, подпольщик, борец за свободу и гениальный ученый. Я не понимаю, почему вернулась сюда, а не на Конечную. Но хочу знать, что стало с моими друзьями.
— Откуда вы знаете, что я – не «ваш» Сэм? – вдруг спросил он.
— Сэм говорил мне «ты». Мы были не только сообщниками, партнерами. Мы были друзьями.