— Он меня исцелил. От проклятия. Из-за которого… я себя так вела.
— О Боже, — Ремус был поражен до глубины души — возможно, даже невольно вытаращил на нее глаза. На лице Лили отразилась такая мука, что он заставил себя заговорить: — Так значит, в этом все дело? Снейп перевоспитался и решил заделаться целителем?
— Что? — боль сменилась растерянностью. — В каком смысле? Я не понимаю.
— Ну, — Ремус и сам слегка растерялся, — ты же с ним вроде как помирилась… — Лили нахмурила брови, и он поспешно добавил: — Я не спрашиваю, почему… в смысле, не требую от тебя отчета — ты его лучше всех знаешь, и если ты решила… — она цепенела с каждым словом — похоже, он опять ляпнул что-то не то, как и тогда, в кабинете Дамблдора… — Разумеется, это не мое дело, что ты там решила. Я лишь… понимаешь, люди — существа любопытные. То, что ты снова дружишь со Снейпом… ну, это как если бы ты вдруг начала встречаться с Джеймсом. Привлекает много внимания, я имею в виду.
Она прикрыла ладонью глаза.
— Да, это так — это именно так… — приглушенно сказала Лили с какой-то непонятной интонацией. Потом убрала руку от лица и процедила сквозь стиснутые зубы: — Что ж им всем так неймется влезть не в свое дело?
— Живется слишком скучно, — примирительно ответил Ремус.
— А мне вот наоборот — слишком весело, — с клокочущим смешком откликнулась Лили.
Ремус только молча кивнул. Было, кажется, такое проклятие — "чтоб тебе жить в интересные времена"… Мама что-то такое точно упоминала. Некоторые магглы — особенно с научным складом ума, такие, как мама — зачастую понимали магию слишком буквально, но тут Ремус и сам порою думал, что у некоторых его знакомых жизнь всегда била ключом, не давая им ни секунды передышки.
— Думаешь, Снейп именно этим и занимается? — спросил Ремус, незаметно скосив глаза на Лили. — В смысле, он же сейчас отдыхает?
— Очень на это надеюсь, — негромко ответила она и отвела взгляд в сторону.
Когда они с Ремусом наконец-то доплелись до класса, где должно было проходить занятие по чарам, Лили ожидало небольшое открытие. Оказывается, там было полно людей, которых она знала, и при виде их улыбок больше всего хотелось разрыдаться, но приходилось сидеть с ними и притворяться, что изучает — она бросила взгляд на школьную доску — заглушающие заклятья. Батюшки светы…
А ведь Северус-то, похоже, был прав с этой его башней, и зря Лили позволила ему себя выгнать. В памяти тут же всплыло, как он на нее смотрел, цедя слова сквозь стиснутые зубы… а может, и не зря. Возможно, это был разумный поступок, пусть и не самый красивый. Но вот дальше… надо было, наверное, не идти на чары, а остаться там, у потайной двери, и… просто сделать что-нибудь. Что угодно, чтобы помочь Северусу.
Ей никогда не приходило в голову, что возвращение в школу может так на нее повлиять. Что это будет такая скучища пополам с нервотрепкой… и ведь прошел всего час — первый час первого дня, когда все вокруг не затягивала пелена темной магии. Подумать только, а Лили-то казалось, что это верх неудобства — жить в мамином доме по маминым правилам, а потом, в гостях у Северуса, слушаться миссис Снейп… Но то, что творилось сейчас — вокруг толпились сотни людей и задавали вопросы, на которые она не знала ответа, и ждали от нее поведения прежней Лили — но она либо не хотела так поступать, либо все напрочь перезабывала, и все вместе это было…
— Эванс!
Ну вот — снова Джеймс. Зажмурившись, она собралась с духом (хотя его запасы почти иссякли) и открыла глаза.
— Да, Джеймс? — откликнулась Лили, стараясь, чтобы это прозвучало естественно. Он не заправил в брюки рубашку, а его галстук — какой неряшливый вид… и это утром, еще до начала занятий… нет, она ни за что не станет плакать из-за его дурацкого галстука.
— Сядешь с нами? — в голосе Джеймса слышалась надежда, явственно проступала на лице… В отличие от Северуса, он никогда не пытался прятать эмоции — думал, что так нечестно, и высмеял бы саму мысль об этом… он вообще не понимал, зачем нужно что-то скрывать. А Северус считал, что без этого не выжить.
— Эванс? — переспросил он, уже начиная тревожиться. Она на мгновение прикрыла глаза.
— Хорошо, сяду, — и строго добавила, заметив, как он просиял от радости: — Но только при одном условии: ни слова о Северусе. Скажешь о нем хоть слово — и я уйду. Тебе все ясно?
— Ладно, — ответил Джеймс — после секундной заминки, но тон его был исполнен решимости. — Договорились.
Жаль, что сама Лили такой уверенности отнюдь не испытывала.
Дойдя до занятых четверкой парт, она пристроилась рядом с Ремусом. Сириус скользнул по новой соседке взглядом, хмыкнул что-то неразборчивое и снова отвел глаза; что же до Петтигрю — Питера — то он, кажется, не знал, как себя с ней вести, и Лили его чувства полностью разделяла.
На соседнее сиденье плюхнулся Джеймс — Лили сама не знала, что при этом ощутила; нервы внутри словно скрутились в клубок и наперебой сигналили обо всем сразу.
А потом началось занятие, и через некоторое время она заметила, что Ремус явно был чем-то озабочен — поскольку то и дело отвлекался, невидяще глядя в стену, и его волшебная палочка раз за разом выплевывала то струи вина, то языки пламени, а где-то через полчаса он и вовсе умудрился размазать по полу профессора Флитвика.
— Весьма впечатляюще, мистер Люпин, — заметил тот, как только поднялся на ноги и привел себя в порядок. — Но это все-таки несколько не то заклинание, какое вы должны были продемонстрировать.
— Простите, — пробормотал Ремус, вспыхнув до ушей — почти так же ярко, как тот огонек, что сорвался при этом с его волшебной палочки.
— Да-да, разумеется… — Флитвик озабоченно поправил шляпу и покосился на палочку Ремуса. — Мистер Поттер, встаньте, пожалуйста, в пару… — Лили съежилась, Джеймс же весь затрепетал, — к мистеру Люпину, — она выдохнула, у Джеймса вытянулось лицо… — А вы, мисс Эванс, в пару к мисс Медоуз. Не забудьте: заклинание — Силенцио. Попробуйте еще раз, мистер Люпин…
Ремус умудрился вызвать тукана и подпалить ему хвост — и под истошный птичий вопль Фелисити пробормотала:
— Спорим, я знаю, что с тобой произошло, — дождалась, пока Лили не перевела на нее настороженный взгляд, и продолжила с довольным огоньком в глазах, — это Снейп. Он проклял тебя, чтобы затащить в постель, но это было так ужасно, что проклятие тут же слетело — сразу после секса, а может, и прямо в процессе…
Сзади громыхнуло какое-то заклинание, повалили клубы едкого дыма. Раздался писклявый голос Флитвика: "Мистер Поттер, нельзя ли поосторожнее?" — а потом кто-то воскликнул: "Круто, Поттер! А нарочно так сможешь? На свадьбах ты был бы нарасхват".
Сначала — первоочередное.
Она запустила в Фелисити Силенцио — та моргнула и впилась в нее глазами, словно пыталась пробуравить дырку.
— Ой, извини, — произнесла Лили, отвечая Фелисити столь же сердитым взором. — Кажется, мне надо лучше целиться… Опа, а контр-заклинания-то мы и не знаем! Похоже, придется подождать, пока профессор разбирается с туканом.
Она повернулась на стуле — к Флитвику, Джеймсу и Ремусу; все трое были с ног до головы перепачканы копотью — видимо, пострадали от взрыва. Питер махал журналом, пытаясь разогнать дым, а Сириус сидел в сторонке и заливался смехом — и половина класса к нему присоединилась.
— Профессор Флитвик? — Лили повысила голос, чтобы перекричать этот хохот. — По-моему, мне как-то нехорошо…
Тот моргнул — круглые глаза были единственным белым пятном на черном от сажи лице.
— Вы и впрямь неважно выглядите, — согласился он. — Загляните-ка к мадам Помфри, мисс Эванс… только смотрите не перенапрягитесь!
Лили сгребла в кучу свои записи и книжки и кое-как запихала все в сумку; закинула ее на плечо и поскорее зашагала к двери. На пороге она еще успела услышать, как Флитвик говорит Джеймсу и Ремусу: "Попробуйте Экскуро, мальчики, это должно помочь… хотя нет, давайте-ка я лучше сам".
Она немного боялась, что карта вполне могла исчезнуть с пергамента… но нет, все те же темные линии — такие, какими Северус их нарисовал. Ориентируясь по его творению, она смогла найти тот проход к башенке… вот только сам картограф там так и не появился. Лили стояла у каменной стены — той самой, сквозь которую надо было пройти — и кричала, упрашивала, пыталась подольститься; даже угрожала сигануть с лестницы — но не услышала в ответ ничего, даже насмешливого: "Ага, валяй".
В конце концов она отвесила камню хороший пинок и как раз стояла на одной ноге, ругаясь и потирая пострадавшую ступню, чтобы хоть немного унять боль, когда позади раздался голос Северуса:
— Ну и чем тебя обидела эта стена?
Лили резко развернулась — все еще стоя на манер цапли — и отпустила ушибленную ногу; ей пришлось на нее наступить, чтобы не грохнуться на пол.
— Как ты сюда попал? — выдохнула она.
— Ну, если сидеть в башне целыми сутками напролет, то озвереет даже Рапунцель. Тебе от меня что-нибудь нужно?
Сейчас он выглядел еще хуже, чем утром — а ей-то казалось, что дальше уже некуда… "как выжатый лимон" — это еще мягко сказано, "как призрак" или "как зомби" гораздо больше походило на правду. Лицо мальчика, которого силой вытолкнули во взрослую жизнь; что же до его глаз — то в них было что-то такое… словно они были куда старше тех тридцати восьми лет, которые прожила на свете его душа.
— Я… просто хотела узнать, как у тебя дела, — внезапно на Лили нахлынула робость.
— Жить буду, — отвечал он — утомленно и… отстраненно. Значит, все еще сердится… Она сглотнула — потому что привыкла к Северусу, который от злости швырялся вещами и выкрикивал всякие глупости, а не наглухо замыкался в себе.
— Видишь ли, — для храбрости она стиснула лямку своей сумки, — этого-то я и боюсь: что не будешь. Ты сейчас выглядишь раза в три хуже, чем в последнюю нашу встречу… если и дальше будет так продолжаться, то к вечеру ты просто протянешь ноги. Может, все-таки сходишь к мадам Помфри?