— Она мне ничем не поможет, Лили. Это магическая отдача, — видимо, оценив всю гамму чувств на ее лице, Северус испустил тяжелый вздох, ухитрившись вложить в него разом усталость, недовольство и досаду. — Ты же не думала, что темные проклятия снимаются легче, чем накладываются? Единственное, что она сможет сделать — это потащить меня на допрос к директору, каковой участи, — его голос похолодел, словно застигнутый внезапной метелью, — мне хотелось бы избежать. Я более чем уверен, что Поттер и его свора, — теперь в его словах слышался прямо-таки арктический холод — как черная вода, что замерзает под бесконечными километрами льда, — уже успели поведать Дамблдору, что это якобы я тебя проклял.
— Я… — Лили словно поплыла — голова закружилась в одну сторону, а все остальное в другую. Самое ужасное — она легко могла себе это представить, потому что проклятие не влияло на воспоминания… Джеймс — как он кричал: "Ты, ублюдок! Что ты с ней сделал?" О Боже — да Малфоя за это и убить мало…
— Но я знаю, что это был не ты, — возразила она. — Это же Малфой, верно? Я пойду к Дамблдору и скажу…
— Нет, ты этого не сделаешь, — перебил ее Северус — таким мрачным и повелительным тоном, что Лили немедленно умолкла, будто у нее отключились голосовые связки. — Ты будешь всеми силами избегать общения с ним, в особенности наедине. Мы и так привлекли к себе слишком много внимания — возможно, поздно даже пытаться минимизировать негативные последствия…
Он замолчал. Надавил на глазные яблоки — руки его дрожали. Она и подумать не могла, что это зрелище так на нее подействует. У Сева трясутся руки?..
Господи, как же она ненавидела темную магию. И сейчас даже больше, чем когда бы то ни было.
— Может, я могу тебе как-то помочь? — беспомощно спросила она. Ладони вспотели — ужасно хотелось прикоснуться, как-то приободрить Сева — да и саму себя тоже… Почувствовать, что его сердце все еще бьется, а под кожей течет кровь; он казался таким холодным и застывшим — и не телом, а душой. — Должно же быть хоть что-то… Что-нибудь, что я могла бы для тебя найти — или сделать…
Несколько мгновений он просто вдыхал и выдыхал воздух — оттого ли, что так плохо себя чувствовал? Или просто мечтал ее придушить?
— Разве что паровая баня.
Лили моргнула.
— Паровая баня? Это… в смысле, вроде сауны?
— В прошлом это помогало. Не спрашивай, почему. Я думал, что холод может оказаться адекватной… но ничего не вышло.
— А ты сегодня хоть что-нибудь ел?
Он пожал плечами — значит, нет. У Сева всегда было странное отношение к пище; Лили вспомнила, что он никогда не ел перед экзаменами — говорил, что на сытый желудок становится сонным и вялым, а от голода, наоборот, начинает лучше соображать. Кажется, буддийские монахи тоже практиковали что-то подобное… что-то трансцендентальное?
— Ладно, — она протянула Северусу руку. — Тогда пошли.
Он не просто ее не принял — даже не взглянул в ту сторону. На его лице — застывшем и напряженном от боли — явственно читались усталость и раздражение.
— Ну и где ты найдешь паровую баню? Черт возьми, ты не можешь так запросто отвести меня в гриффиндорскую…
— Да, раз ты до сих пор не сообразил — тебе и впрямь худо, — она ткнула в приколотый к мантии золотисто-алый значок. — Мы идем в ванную старост.
Насчет "паровой бани" он, похоже, не преувеличивал. Все помещение заволокло туманом — а ведь там легко мог поместиться весь коуквортский дом Эвансов, причем вместе со вторым этажом. Влага оседала на коже, заставляла курчавиться волосы; тяжелый от сырости воздух словно застревал в горле. Сев закрылся в душевой, а Лили пристроилась у стены и села на полотенце, разувшись и сняв с себя носки. Свою школьную мантию она тоже скинула, галстук развязала, а у блузки закатала рукава.
— Сауна, как есть сауна! — ее голос утонул в серовато-белых клубах пара и вернулся, эхом отразившись от стен.
— Если тебе тяжело, можешь отсюда уйти, — ответил Северус, что явно переводилось как "либо не ной, либо проваливай ко всем чертям".
— Нет, не могу. А вдруг сюда кто-нибудь войдет? За прогулы и сауну мне влетит куда меньше, чем тебе.
— Но все равно же влетит.
— Переживу — бывало и хуже, — отозвалась она — и даже почти не шутила.
Он не ответил. Лили запрокинула голову — кафель приятно холодил затылок — и закрыла глаза. На языке вертелся целый миллион вопросов — и отчего Сев вылечил Ремуса, и не стало ли ему из-за этого хуже, и сколько будет продолжаться такая двойная отдача… Она прекрасно помнила, как себя чувствовала тогда, после Контрапассо; как растерялась, полуслепая и неспособная сориентироваться, как путала верх и низ, и каждое движение болью отдавалось во всем теле… а ведь это было еще простое заклинание…
В памяти всплыла та беседа с Севом — а вместе с ней, как пузырьки на поверхность, поднялась тревога… как же он тогда выразился, насчет тех чувств, что вызывало Контрапассо? В том, кто его накладывал… или наоборот, снимал? Кажется, Северус сказал что-то вроде "Контрапассо пробуждает в жертве мучительное раскаяние и невыносимый страх, и если предположить, что колдующий ощущает эхо этих эмоций…" Да, но в его-то случае было не проклятие, а исцеляющий заговор! Или для эха это неважно?..
Ей хотелось…
В густом мареве раздался скрип открывающейся картины.
Лили распахнула глаза.
— Сев! — прошептала она, не зная, можно ли от входа что-нибудь разглядеть в таких облаках пара. Попыталась опереться о запотевшую стену — рука стала скользкой от влаги. — Там кто-то есть…
— Это что еще за дрянь? — прошипел знакомый голос — меньше всего на свете она хотела услышать его именно тут и именно сейчас. Сердце подпрыгнуло, дожидаясь ответа; они всегда держались рядом, где один — там и второй…
— Снейп! — позвал Джеймс через всю затуманенную комнату; Лили потихоньку начала различать их темные фигуры… неуклюже поднялась на ноги, мокрой от конденсата рукой потянула из кармана волшебную палочку… — Мы знаем, что ты тут!
Из душевой за спиной у Лили зазвучал голос Северуса — ровный, без намека на усталость:
— О, да вы, я погляжу, и читать научились? Хотя бы свою карту — это ведь она вас сюда привела?
Сердце бешено колотилось, грохотало, как табун лошадей, несущийся по широкой равнине… О Боже, на этот раз точно кто-нибудь пострадает. В течение шести лет они при каждом удобном случае швырялись друг в друга проклятиями… в памяти задержалось только несколько эпизодов — тогда после СОВ, когда они подвесили Северуса вверх ногами, и тот раз на седьмом курсе, когда он отхватил Джеймсу нос каким-то заклятием… Может, приложить Сириуса и Джеймса Ступефаем? Чтобы обойтись без совсем уж серьезного кровопролития?
А потом в голове промелькнуло что-то, связанное с Мунго… Те слова миссис Снейп — о том, что студентов приучают решать проблемы самостоятельно…
Лили сосредоточилась, вспоминая, как мама сказала: "Ну да, уже совсем взрослые — одной шестнадцать, другой восемнадцать", — а потом поцеловала Петунью в щеку, и мамины глаза затуманились, а свет елочной гирлянды венчал пышные волосы, как солнечная корона…
"Экспекто Патронум!" — изо всех сил подумала Лили, и ее лань стрелой метнулась к дальней стене, брызнула сквозь мутное марево — как бело-голубая искра, как падучая звезда — и помчалась к кабинету Макгонагалл.
Занавеска отъехала в сторону — уже полностью одетый, Северус стоял у душевой стойки, и его лицо было бледно как полотно, а глаза опять заблестели. Лили сглотнула, из глубин души поднималась мольба — только не убивай их, пожалуйста…
Она попыталась вложить в свой голос все негодование, на какое только была способна:
— Что, вы двое опять вздумали поидиотничать? Отвяжитесь от нас и катитесь в жопу!
— Эванс! — пулей проскочив полосу тумана, Джеймс затормозил в нескольких шагах от своей цели. Его лицо… хотя оно, строго говоря, ничего не выражало, поскольку большую его часть скрывали запотевшие очки. Он пальцем протер изнутри линзу и добавил: — Мы пришли к тебе на помощь — да что это за пар, просто ужас какой-то!..
— Спасти меня от пара? Спасибо, но с ним я и сама как-нибудь справлюсь.
— Нет! — Джеймс протер вторую линзу. — От… а где Снейп? Мне казалось, он только что был тут…
Моргнув, она бросила взгляд на душевую стойку. Никого — вот же черт…
И Сириуса тоже нигде не видно…
— Джеймс, — произнесла она — сердце трепыхалось в груди, — черт возьми, да с чего ты взял, что меня надо спасать от Северуса? Это же я привела его в ванную старост!
— А что ему тут понадобилось? — продолжал упорствовать Джеймс. — Он же отродясь не мылся, и…
— Предполагалось, что на этом месте я не выдержу и на тебя нападу? — послышался голос Северуса; он словно доносился сразу со всех сторон, и у Лили внутри все сжалось. — План, достойный пятилетнего ребенка — от которого ты, впрочем, недалеко ушел…
— Смейся сколько хочешь, Снейп! — парировал Джеймс, всем своим видом излучая непоколебимую решимость. — Мы все равно тебя выведем на чистую воду! Мы знаем, что тут творится!
— Если твоя способность к познанию, Поттер, пробудится от вечного сна, моему ликованию не будет конца.
Из кармана у Джеймса выпорхнул лист пергамента и метнулся вправо — для Лили это было "влево", — как будто кто-то призвал его Манящими чарами. Джеймс крутанулся на месте, пальнул в ту сторону алым лучом — в глазах заплясали яркие пятна… И вдруг откуда-то справа — с той стороны, куда он повернулся спиной, — прилетел Ступефай и угодил ему прямо между лопаток… он рухнул как подкошенный и выронил волшебную палочку — та зацокала, покатившись по кафелю. Лили шагнула вперед, чтобы проверить, нет ли у него переломов, и слева в тумане багровой молнией полыхнуло заклятье, чуть не угодило в голову, но она увернулась, поскользнулась на мокром полу, наобум защитилась Протего — слишком поздно, в клубах пара сверкнула вспышка, как от фотоаппарата, а потом глухой удар — непонятно в какой стороне…