– Ты имеешь в виду своего папу?
Хэдли плачет, и у меня болезненно сжимается горло. Хочу обнять и утешить эту рассыпающуюся на части малышку, но я должен добиться от нее хоть каких-то подробностей.
– Расскажи мне все, чтобы я мог помочь твоей маме.
– Он схватил ее, но она сказала мне бежать и не останавливаться.
Черт.
На секунду я представляю себя на месте Хэдли.
Я бегу, и крик Деклана звенит у меня в ушах. Стихает он лишь тогда, когда мне удается убежать достаточно далеко. Но я все еще не останавливаюсь, потому что чувствую страх. Наконец я нахожу то самое дерево и молюсь, чтобы отец не последовал за мной.
Тогда Деклан защитил меня, а сейчас я сделаю все, чтобы помочь Элли.
– Хорошо. Оставайся здесь, запри за мной дверь и сразу же звони девять-один-один[11]. Скажи им, что случилось.
– Мне страшно.
Я пытаюсь немного ее успокоить:
– Знаю, но у тебя есть я, и сейчас мне нужно, чтобы ты позвонила в полицию, чтобы они приехали и убедились, что все в порядке. Я вернусь так скоро, как получится.
– С мамой?
Очень на это надеюсь, черт возьми.
– Я постараюсь. Просто не открывай дверь никому, кроме меня или шерифа Мендосы… он же все еще шериф?
Хэдли кивает.
– Ну вот, только нам, ладно? – говорю я.
Не хочу оставлять ее одну в этом старом доме, но Элли нужна помощь. Если она попросила Хэдли бежать… это было для ее защиты. Точно так же делали мои старшие братья.
– Пожалуйста, помоги ей, Коннор, – умоляет Хэдли.
Я обязан выполнить ее просьбу. Каким-то образом эта малышка поняла, что лучше всего будет обратиться за помощью ко мне. Так что теперь я не могу ее подвести.
– Я пошел. Не забудь позвонить девять-один-один и не впускай никого, кроме меня, мамы или шерифа Мендосы, – напоминаю я.
Стоит, наверное, отдельно сказать, чтобы она не впускала сюда своего отца, но девчонка и без того достаточно напугана.
– Обещаю.
Коротко обнимаю ее, потом хватаю пистолет из тумбочки у входа и бегу.
Не думаю ни о чем, кроме необходимости добраться до Элли… и как можно скорее. Нельзя останавливаться или спотыкаться. Проще было бы бежать по дороге, но напрямую через поле будет быстрее.
Я перепрыгиваю через забор, поддерживая темп, какого не задавал себе уже давно. Мне запретили бегать во время последнего назначения, но теперь у меня ничего не болит. Я бегу на чистом адреналине и желании добраться до Элли.
Инстинкты подсказывали мне, что там что-то нечисто. Если этот сукин сын навредил Хэдли в тот день, я убью его.
Напоминаю себе, что нужно держать свой гнев в узде. Чтобы переключиться, вспоминаю нашу ночь с Элли. Как спокойно она чувствовала себя в моих руках. Я держался за это воспоминание так долго, что теперь не могу смириться с тем, что этого больше не будет. Я грезил о ней столько раз, снова и снова проигрывая события той ночи и желая оказаться рядом. Я придумал сотни разных сценариев того, что произошло бы, проснись я раньше восемь лет назад. Элли была моим талисманом, и она все еще что-то значит для меня – неважно, взаимно это или нет.
Мой пульс учащается, когда я приближаюсь к дому Уолкоттов. Каждая секунда на счету, поэтому я вытаскиваю пистолет и продолжаю идти, держа его внизу.
Это дом в стиле ранчо[12], что должно в случае чего облегчить мне доступ внутрь через окно. Спереди расположено маленькое крыльцо, в эркерном окне[13]горит свет. Скорее всего, они там.
Я еще немного осматриваюсь, пытаясь определить, как лучше проникнуть в дом. Вокруг до жути тихо. Луна в небе светит ярко, давая достаточно света, чтобы я мог видеть, но оставался незаметным.
Подхожу еще ближе и вижу, как впереди на окне двигается штора.
Надеюсь, шериф уже рядом, хотя мы все-таки в Шугарлоуфе, так что черта с два я буду ждать их, чтобы войти.
Затем я что-то слышу через окно.
– Кевин, – голос Элли звучит надломленно и хрипло, – не делай этого.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы моя жена меня бросила? Я тебя поддерживал, любил и обеспечивал, чтобы однажды проснуться и увидеть, как ты крадешь мою дочь?
Я заглядываю в окно и вижу ее лежащей на полу возле камина, пока он ходит по комнате.
Пожалуй, быстрее всего будет добраться до нее через парадную дверь.
– Я собиралась отвезти ее в безопасное место, – Элли пытается кричать, но выглядит это так, будто она едва может вдохнуть. Ее рука прижата к груди. – Больше ты меня не ударишь.
Этот мудак все-таки сделал ей больно!
Мой разум застилает ярость, и четко продуманный план идет прахом. Я прячу пистолет за пояс, подскакиваю к двери и пинаю ее с такой силой, что щепки летят. Не думаю больше ни о чем, кроме этого урода, поднявшего руку на женщину.
– Какого черта?! – Кевин пятится, но затем снова подается вперед: – Пришел спасти свою шлюху?
– Я услышал шум и захотел узнать, что здесь происходит.
Он качает головой.
Мы оба прекрасно понимаем, что я ни хрена не мог услышать, ведь живу за милю от них, но мне насрать, что он там подумает. Меня заботит лишь женщина, лежащая тут на полу, и напуганная до безумия маленькая девочка у меня дома. Все из-за этого подонка.
– Вон из моего дома!
– Я бы рад, правда, но у меня с мужчинами, которые бьют тех, кто слабее, разговор короткий, – говорю я и подхожу к нему ближе, сжимая и разжимая кулак. – Полагаю, настоящий мужчина выбрал бы кого-то равного себе. Согласен?
– Иди на хер.
– Почему бы не показать свою силу мне? Бьюсь об заклад, так ты скорее почувствуешь себя мужчиной, чем избивая женщину, – я кружу вокруг него, готовый наброситься в любой момент.
Внезапно я вижу панику в его глазах. Кевин бросается влево, наверняка желая удрать дальше по коридору и выбежать через заднюю дверь, но со мной это не прокатит.
Мои руки обхватывают его тело, и мы оба падаем на пол. Кевин бьет меня по лицу, и звук сильного удара эхом разносится по комнате. Я скидываю его с себя и собираюсь вмазать ему, но тут чьи-то руки дергают меня назад.
– Отпусти его, сынок. Дальше я сам, – говорит шериф Мендоса.
Он скручивает Кевина, а я подбегаю к Элли, которая сидит на полу, подтянув колени к груди.
– Ты в порядке?
Она качает головой.
– Нам нужно доставить тебя в больницу.
– А Хэдли?
– Цела, – быстро отвечаю я и добавляю: – Она у меня дома.
– Мне нужно увидеть ее.
Элли пытается встать, но вскрикивает.
– Элли?
– Мои ребра… мой живот… – стонет она.
Я сжимаю челюсти, чтобы снова не броситься на Кевина. Мне нужно держать себя в руках ради нее. Она травмирована и пережила бог знает что. Кроме того, если я доберусь до ее мужа, то точно окажусь в тюрьме.
– Ты можешь идти? – спрашиваю я.
Ее губы дрожат, и она пытается отвернуться, чтобы спрятать расцветающий на щеке синяк.
Я поднимаю руку, но она шарахается в страхе.
– Прости.
– Нет, – шепчет она. – Я хочу увидеть Хэдли и убраться подальше отсюда.
– Я не сделаю тебе больно.
– Она в безопасности?
– Она у меня, – отвечаю я.
Элли встречается со мной взглядом и начинает плакать.
– Спасибо, что пришел за мной.
Если бы она только знала, что я чувствую. Из-за той нашей ночи, ее улыбки, смеха и всего того, что она мне тогда дала. Я ощущал себя живым и достойным, как будто мог стать для кого-то героем. Ради нее я готов возвращаться сюда каждый день моей жизни, даже если узнаю, что она никогда не будет моей.
– Я рад, что успел вовремя.
Она обнимает рукой живот и охает.
– Элли?
– Просто болит.
Я хочу руки ему оторвать. Как он смеет так поступать со своей семьей? Его жена и дочка должны быть всем для него, а вместо этого сегодня он сломал их обеих.
Оглядываюсь назад и бросаю взгляд на Кевина, стоящего со скованными за спиной руками.
Надеюсь, металлические наручники на нем застегнули так туго, что они впиваются ему в кожу.
Он наблюдает за мной, и я заслоняю Элли от его глаз. Он не заслуживает даже смотреть на нее.
Элли рядом снова стонет от боли, и я не знаю, как ей помочь. Никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным.
– Что мне сделать? – спрашиваю я.
– Просто отведи меня к Хэдли.
Я киваю, однако затем к нам обращается шериф Мендоса:
– Элли, мне нужно задать тебе несколько вопросов.
– Хорошо. Но сначала я хочу увидеть дочь.
По дрожи в ее голосе я понимаю, что она на грани. Ей нужно увидеть ее малышку.
– Вы сможете переговорить с ней не здесь? – уточняю я.
Шериф переводит взгляд на Элли и кивает:
– Конечно. Попрошу помощника шерифа МакКейба доставить Кевина в участок, а сам отвезу вас обоих куда нужно.
Элли выглядит так, будто готова рассыпаться на кусочки. Ее руки трясутся, и она все так же шумно втягивает воздух при каждом движении.
– Ты можешь идти?
– Поможешь? – просит она.
Я вытягиваю руки, не понимая, где могу безболезненно ее коснуться, но она едва ли может шевельнуться, чтобы принять предложенную помощь.
К черту это.
Я склоняюсь и осторожно беру ее на руки, но она все равно взвизгивает.
– Прости…
– Не извиняйся, спасибо. Не думаю, что дошла бы сама.
Я как можно мягче прижимаю ее к своей груди.
– Я не дам тебе упасть.
И не дам ему снова причинить ей боль. Да поможет мне Бог.
10. Элли
С одеялом на плечах и чашкой чая в руках я сижу на качелях на веранде у Коннора и смотрю, как восходит солнце. Все вокруг кажется нереальным: я будто во сне и наблюдаю за происходящим со стороны. Но я знаю, что это не сон. Доказательством служит боль, пронзающая мою грудь при каждом вдохе.
И все же я наконец-то чувствую себя в безопасности. Коннор всегда либо рядом, либо в поле моего зрения, чтобы я знала, что ни мне, ни моей дочери ничего не угрожает.