– Ага, поняла, о чем ты. Просто поздно и я устала, но дата слушания удачная. То есть оно пройдет, а потом пять месяцев будет затишье. Хочется, чтобы уже вынесли решение, и…
И твои губы так близко.
Я чувствую жар твоего тела, ведь ты стоишь так близко ко мне.
Воздух вокруг нас наполняется запахом одеколона Коннора, и я жадно вдыхаю его.
– Элли?..
– А? – я продолжаю смотреть на его губы, запоминая, как они двигаются, произнося мое имя.
Затем я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Я вижу, как в Конноре просыпается голод, когда он наблюдает за мной. Я так сильно его хочу. Не знаю, может, это потому, что мы стоим в темноте и только серебристые лучи луны освещают пространство вокруг нас. А может, дело в том, что он так хорошо пахнет. Или в том, что я чувствую себя одиноко, когда его нет рядом.
– Коннор? – шепчу я.
– Да?
Сердце стучит как бешеное, пока я собираюсь с силами, чтобы сделать то, чего действительно хочу. Секунды кажутся годами, и я запрещаю себе думать.
Я так много думала, и это никогда не заканчивалось ничем хорошим для меня.
Я хочу делать.
Я хочу быть.
Я хочу жить.
Я сокращаю расстояние между нами так быстро, что у Коннора просто не остается времени среагировать.
Я целую его, и ему хватает секунды, чтобы ответить.
Он обвивает мою талию руками и притягивает меня ближе к себе. Наши губы слились в нежном поцелуе, но его пыл так силен, что я вот-вот расплавлюсь.
Большим пальцем я слегка касаюсь щетины на его щеке и наслаждаюсь тем, как она колется. Он издает низкий гортанный звук, и я поглощаю его, позволяя ему углубить поцелуй. Пусть я была инициатором, но теперь командует именно Коннор. Его сильные руки напрягаются, когда он слегка наклоняет меня назад.
Воспоминания, за которые я цеплялась, поблекли сильнее, чем я думала, ведь поцелуй с Коннором совершенно не похож на те, что я помню. Как будто мир вокруг меня был черно-белым, а теперь наполнился красками, и их яркость меня ослепляет.
А вдруг это все совсем не реально и через мгновение я снова проснусь в своей постели? Если это сон, хочу, чтобы он был вечным.
Я медленно провожу руками по лицу Коннора, спускаюсь к шее, пока его губы скользят по моему подбородку.
– Боже, Элли… – его голос сейчас такой страстный.
– Поцелуй меня.
Коннор отстраняется, глядя на меня так, словно только осознал, кто он и что мы делаем.
– Это сон?
Понимаю его чувства.
– Нет, я настоящая. Мы настоящие.
Его нос скользит по моему, и я расцветаю, когда слышу низкое ворчание из его груди:
– Я не хочу на тебя давить. Я могу подождать. И я буду ждать. Я буду ждать тебя вечно.
Я ценю это больше, чем он думает.
Коннор приподнимает мою голову, вглядываясь в мое лицо.
– Я не хочу, чтобы ты ждал, прежде чем поцеловать меня.
Он закрывает глаза и медленно целует меня. Его мягкие губы нежно касаются моих, и у меня кружится голова. Мне не хватает воздуха. Я как будто зависла над землей, и лишь Коннор может не дать мне улететь.
Я плотнее прижимаюсь к нему, не в силах больше сопротивляться своему желанию, но затем слышу единственное, что может меня остановить:
– Мам? Ты здесь?
Я отступаю назад так быстро, что едва не спотыкаюсь.
– Привет, милая. Что случилось? Не можешь уснуть? Хочешь водички?
– Коннор! – Хэдли оживляется, замечая его в комнате. – Я не знала, что ты тоже здесь!
– Привет, Постреленок.
Она смотрит на него, потом снова переводит взгляд на меня.
– Давай возьмем тебе что-нибудь попить и вернемся обратно в кроватку, – предлагаю я.
Может, если мне удастся достаточно быстро увести ее отсюда, она не станет задавать вопросов.
– А почему вы оба в темноте?
Что ж, я не успела, а план был так хорош!
– Потому что свет слишком яркий, – смеется Коннор, подхватывая малышку на руки. – Давайте все скорее вернемся в постели, пока солнце не взошло и мы не растаяли.
Хэдли хихикает:
– Мы не растаем на солнце.
– Разве?
– Нет! – ее высокий голосок полон веселья. – Люди не тают, Коннор!
– Ну вы только посмотрите! Я снова узнал что-то новое благодаря тебе. А теперь пойдем я тебя уложу, а мама захватит что-нибудь попить, – он оглядывается на меня и подмигивает, прежде чем выйти из комнаты.
Пораженная, я так и продолжаю стоять. Пальцами касаюсь губ, вспоминая наш поцелуй и желая, чтобы Коннор уложил и меня тоже.
Я влипла в такие неприятности, черт возьми.
Кабинет Нейтана выглядит в точности так, как я себе представляла, то есть полной противоположностью кабинета Сидни. Ее выполнен в современном стиле, он светлый, и в нем нет совершенно ничего давящего или характерного для юристов. Он кажется уютным и чистым местом, где можно успокоиться и открыться.
А вот у Нейтана все буквально кричит: «Посмотри сюда!» Его письменный стол занимает треть комнаты, а стена за ним увешана книжными полками. У него стоит большое кожаное кресло с подголовником и темной обивкой. Картин никаких нет, только его дипломы и несколько фотографий с мэром и другими важными людьми.
– У тебя есть вопросы? – спрашивает он, поворачиваясь на кресле ко мне лицом.
– Какие меры безопасности будут приняты в отношении Хэдли после оглашения приговора? – отвечает за меня Сидни, постукивая ручкой.
Нейтан качает головой и смотрит на нее так, будто она сказала что-то смешное.
– Серьезно, Сид?
– Не Сидкай мне! Если Кевина признают невиновным или отпустят до вынесения приговора, думаешь, он оставит их в покое?
Неприятное чувство беспокойства, которое я так долго подавляла, вновь дает знать о себе. Как жаль, что Коннор не может сейчас меня поддержать: поскольку он тоже свидетель, ему нельзя говорить со стороной обвинения одновременно со мной. Не то чтобы мы не можем спланировать какой-нибудь саботаж при желании, живя под одной крышей, но все равно.
Нейтан ерзает на кресле и опускает взгляд:
– Я не знаю. Полагаю, мы можем направить помощника шерифа в школу.
– Буду очень признательна, – говорю я с мягкой улыбкой. – Я знаю, как это тяжело для всех. Это маленький город, и мы все друг друга знаем.
– Это не имеет значения, – прерывает меня Сидни. – Мне нет дела до того, знала ли я его, тебя или кого-то другого. То, что я увидела той ночью, Элли… Я хочу убедиться, что такого с тобой больше не случится.
Мне становится холодно, и я начинаю растирать плечи, чтобы согреться. Я тоже не хочу вновь проходить через подобное. Чувство безопасности и защищенности, к которому я уже начала привыкать, исчезнет, если Кевина не признают виновным.
Кроме того, мне сказали, что время, которое он провел под стражей, может быть зачтено в срок наказания. У Кевина нет в прошлом арестов, и он не считается кем-то опасным. Тот факт, что его вообще задержали, до сих пор вызывает недоумение у Нейтана и Сидни.
– Никто не может гарантировать подобное, Сид. Больше всего я переживаю из-за слушания, – признаюсь я.
Нейтан садится ровно на кресле:
– Что тебя беспокоит?
Проще сказать, что меня не беспокоит.
Я понятия не имею, чего ожидать. Конечно, мы проработали различные варианты развития событий, но какое они будут иметь значение, если Кевина отпустят. Тогда мне придется поплатиться за то, что я разрушила его жизнь. Кевин ни за что не оставит это без внимания.
Он точно не упадет к моим ногам, моля о прощении. Он отомстит мне за заявление о разводе, за то, что оставила его дом, за то, что не поддерживала необходимый ему порядок ни там, ни вообще на ферме. До меня доходили слухи, что работники крадут коров, но мне плевать на это.
Наша с Хэдли безопасность – вот на что мне не плевать. Так что да, я обеспокоена.
– Все. Что, если они не поверят доказательствам?
Нейтан и Сидни обмениваются взглядами.
– Я не могу повлиять на ход дела, – говорит он. – Видит бог, как бы я этого хотел. Но я могу лишь преподнести правду наилучшим из известных мне способов. Я обрисую картину, и, надеюсь, в суде ее увидят. Вот почему нам предстоит много разговоров и пересмотров. У меня есть четыре месяца, чтобы подготовить дело.
– Это не меняет того факта, что мне могут не поверить.
– Твоя история, – вмешивается Сидни, беря мою ладонь, – не изменится в зависимости от концовки. Мы не можем ничего, кроме как сказать правду, Элли. Ты сильная, прекрасная женщина, которая прошла через ад. Ты сделала то, что должна была сделать ради Хэдли. Ты показала ей, что такое сила и мужество. Приговор в любом случае этого не изменит. У нас есть несколько месяцев, чтобы подготовиться, так что, если с Кевина снимут обвинения, у нас будет план, как обеспечить вашу безопасность.
По моей щеке скатывается слеза, ведь слышать подобные слова от нее – бесценно. Не знаю, правда, верю ли я им до конца. Я так долго думала, что моя правда не имеет значения. Я видела себя слабой и глупой и, что бы мне ни говорили окружающие, верила, что заслужила все это.
Я знала, что лучше не выходить за него замуж.
Черт, да я переспала с другим мужчиной в ночь перед свадьбой, потому что часть меня не хотела этого. Но я была слишком слаба, чтобы признать это. Тогда я встала, оделась и ушла, так и не попытав удачу с Коннором. И теперь посмотрите на меня.
– Мне так страшно… – я утираю пальцами бесконечный поток слез.
– Я знаю, но ты такая храбрая, – успокаивает меня Сидни.
– Дело не только в этом… Я так долго делала то, что хочет Кевин. Он как будто до сих пор заставляет меня чувствовать себя глупой и уязвимой. А что же будет, если его освободят? – спрашиваю я. – Что тогда?
Взгляд Сидни полон беспокойства, но вместе с тем в нем виднеется решимость.
– Тогда мы будем рядом, – говорит она. – Кроме того, есть Коннор, который убьет любого, кто посмеет навредить тебе или Хэдли.
От этих слов меня охватывает такой страх, что становится трудно дышать.