Я тоже все это видела.
Он всегда был начеку, готовый сделать что угодно, лишь бы осчастливить меня. Коннор проявлял терпение даже в те моменты, когда большинство мужчин, скорее всего, не стали бы. А когда он злился, то никогда не вымещал это на мне, даже голоса не повышал.
Пожалуй, я должна быть благодарна ему за преданность. Коннор защищал любимых людей, беспокоился, что он и его братья понесут ответственность за то, чего они не совершали.
А то, как он хотел сдаться полиции… Коннор был готов принять любые последствия, только бы подарить мне покой.
Я тяжело вздыхаю:
– Как знать… В любом случае легче от этого не становится.
– Да уж. И кажется, Хэдли тоже не очень хорошо себя чувствует из-за этого всего.
– Да, – я вытираю слезу, – всем нам нехорошо. Она так сильно любит его, и, боже, Сидни, я тоже. Я так сильно люблю его, что это убивает меня. Как мне оставить все это позади? Как нам двигаться дальше? Пока это кажется невозможным.
– Не знаю. Вы разговаривали?
– Я психанула, когда узнала, а потом мы… Не знаю, это был напряженный разговор.
Сидни ерзает на диване, а потом на ее губах появляется слабая улыбка.
– Что? – удивляюсь я ее реакции.
– Ты говоришь, что не доверяешь Коннору, и я понимаю, что вы сейчас в ссоре, но ответь мне на такой вопрос, только честно: смогла бы ты психануть так с Кевином?
Черта с два я бы смогла.
– Нет, он бы ударил меня. С ним я никогда не выходила из себя. Не думаю, что у меня вообще было право на эмоции.
На лице у Сидни появляется какое-то странное самодовольное выражение.
– У меня вся ночь впереди…
К чему она, черт возьми, клонит?
Что такого в том, что я разозлилась на Коннора, но никогда не могла сделать того же с…
И тут меня осеняет.
– Я смогла разозлиться! – восклицаю я.
Сидни усмехается:
– Если бы ты не доверяла Коннору, ты бы не стала на него кричать. Ты бы просто убежала, но ты этого не сделала. Я знаю, что ты злишься, и у тебя есть на это полное право, но спроси себя сама: хочешь ли ты провести остаток жизни, пытаясь найти мужчину хотя бы наполовину такого же замечательного, как Коннор. С ним у вас есть шанс создать настоящую семью. Он полюбил Хэдли еще тогда, когда думал, что она дочь Кевина. Далеко не каждый мужчина способен на такое, Элли. Я не говорю, что ты не имеешь права страдать, но лучше страдайте вдвоем и вместе найдите способ справиться с этим.
– А если он не захочет принять меня обратно, потому что я его бросила?
– Тогда он не тот человек, которого мы обе знаем.
37. Элли
– Можешь присмотреть за Хэдли, пока я не вернусь? – спрашиваю я, вставая с дивана.
– Конечно, но куда ты собралась в такую рань?
Я выжимаю кривую улыбку:
– Мне нужно поговорить с родителями, надеюсь, они меня выслушают.
Я понимаю, что никогда больше не найду никого, похожего на Коннора. Такого человека встречаешь лишь раз в жизни.
Проблема не в том, люблю я его или нет, потому что я буду любить его до конца своих дней. Проблема в том, чтобы найти способ отпустить ситуацию. И есть только одно место, где я могу попытаться это сделать.
Сидни притягивает меня в объятия.
– Мне так жаль, что тебе снова больно, Элли. Никто в этом мире не заслуживает счастья больше, чем ты. Но я хочу, чтобы ты знала: Коннор и его братья росли в тяжелых условиях, и это наложило отпечаток на их психику. Хотя он, конечно, все равно засранец. Также я хочу тебе признаться: даже спустя восемь лет не проходит и дня, чтобы я не мечтала вернуть Деклана.
И это тоже меня беспокоит. Сожаление о том, что я отпустила его, навсегда оставит зияющую дыру в моем сердце.
– Я ценю это.
Сидни улыбается, глядя на меня с пониманием.
– Иди, я пригляжу за Хэдли.
– Спасибо, Сид.
– Обращайся. Найди нужные тебе ответы, а потом спроси себя, станет ли твоя жизнь без Коннора лучше. Полагаю, ты уже и сейчас знаешь ответ.
Я наклоняюсь и целую ее в щеку.
– Я всегда хотела иметь лучшего друга. Спасибо, что стала им для меня.
Я быстро выхожу из дома и сажусь в машину.
Последние дни были сущим адом, так что выгляжу я соответствующе: глаза опухшие, на голове бардак, сердце искромсано.
Я продолжаю думать о том, что сказала мне Сидни, и понимаю: моя жизнь без Коннора однозначно станет хуже. Мой мир был полон печали и одиночества. А Коннор привнес в него яркие краски, любовь и понимание. Именно он показал нам с Хэдли, что такое нежность.
Все, чего я хочу, – это оказаться в его объятиях. Я всю ночь прижимала к себе подушку, желая почувствовать его тепло.
Я паркуюсь и иду сквозь кладбищенские ворота на трясущихся ногах.
Я устала.
Я не спала всю ночь, нервы на пределе, и я чувствую себя ужасно. А еще я скучаю по Коннору.
Если так прошли всего два дня, то целая жизнь без него будет невыносима.
Я опускаюсь на колени перед могилами родителей и кладу руки на таблички с их именами.
– Я все узнала и чувствую себя как никогда плохо. Как я могу любить мужчину, который все это время знал, что произошло с вами, но молчал? Как я могу разделить жизнь с тем, кто был там и никому ничего не сказал? Как я могу быть рядом с человеком, чей отец забрал вас у меня?
Я сажусь на пятки и вытираю слезы.
– Я так запуталась, и у меня никого нет. Последние несколько месяцев у меня был он, но… – я поднимаю взгляд на небо и делаю судорожный вдох. – Но теперь я не знаю, что делать. Не хочу предавать вас и нарушать все свои обещания. Его отец мертв, и я даже не могу заставить его ответить за все. Вы заслуживали гораздо большего, чем то, что получили. Вы с папой не должны лежать в этой холодной земле.
– Там должен лежать я, – низкий голос Коннора раздается у меня за спиной, и я замираю. – У тебя была семья, а мой отец ее разрушил. И я здорово постарался, чтобы снова причинить тебе боль.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, все еще не оглядываясь.
– Я чувствовал, что мне стоит выразить свое почтение им и объясниться. Я приходил сюда каждый месяц с тех пор, как вернулся, – его голос становится все ближе, и мое дыхание учащается. – Я собирался уйти, когда увидел тебя, но я волновался.
– У меня все плохо, – говорю я ему правду.
– У меня тоже. Я не могу спать, Элли. Я не могу дышать без тебя.
Я поворачиваюсь, чтобы ответить что-то, но, когда вижу его, понимаю, что никакая моральная подготовка не предотвратила бы замирание моего сердца. Глаза Коннора сверкают от непролитых слез.
– Я не могу отпустить тебя, – он падает на колени передо мной, и его голос срывается. – Я не могу видеть, как ты уходишь, не зная при этом, что у меня на душе. Я годами ненавидел себя за то, что случилось. Думал, память об этом убьет меня, поэтому отгонял воспоминания. Я был не прав, и мне очень жаль.
Внутри меня бушует война. Коннор выглядит таким печальным, одиноким и страдающим из-за чужих грехов, что мне хочется обнять его, но я запрещаю себе это делать – даже переплетаю пальцы, чтобы, чего доброго, не взять его за руки.
– Я не знаю, что сказать.
– Тогда скажи, что вернешься ко мне. Ты нужна мне, Элли! Я не хочу жить в мире без тебя, черт побери! Я уже жил так и больше не хочу. Я хочу нашу семью!
Внутри меня творится какой-то ужас, и я плачу.
Коннор опускает голову, и я сразу хочу попросить его посмотреть на меня. Так хочется броситься на него и повторять, что я не оставлю его. И тем не менее я остаюсь неподвижной, как статуя.
– Я рассказал им обо всем раньше. Я пришел сюда на следующий день после знакомства с тобой и оставил цветы. Понимаю, ты не веришь мне, но клянусь, Элли, я не знал, кто ты!
Теперь, когда первоначальный шок сошел, я верю ему.
– Не уверена, что это имеет значение.
– Ты знаешь, что мне тогда было всего восемнадцать. Я не был мужчиной, хоть и считал себя им. Представь Хэдли на моем месте: что бы она подумала, если бы ее отец угрожал упечь ее в тюрьму. Папа годами манипулировал нами, чтобы мы делали то, что он хочет. У нас не было выбора, но потом мы… Не знаю, мы сделали все, чтобы стать хорошими людьми.
Я наклоняюсь к земле, закрыв глаза и желая услышать мамин голос. Она была самым добрым человеком на свете, и я хочу думать, что она простила бы ребят. Не знаю, что насчет папы, но она бы простила.
Коннор и его братья не были за рулем, не заставляли отца пьяным садиться в машину. Они делали, что должны были, чтобы выжить, как и все мы. Было ли это правильно? Нет. Но они защищали друг друга.
Все, что сейчас ищет Коннор, – это искупление. Мы оба с ним нуждаемся в прощении, поэтому и пришли сюда.
И вдруг я чувствую, что мне просто необходимо дать ему это. Он не должен корить себя за чужое преступление или за то, что не рассказал мне обо всем раньше. Я наконец-то готова поверить, что Коннор правда до недавнего времени не знал, что вся эта история связана со мной. Он просто не способен на такой уровень жестокости.
Я снова выпрямляюсь, открываю глаза и смотрю на первые лучи солнца, пробивающиеся на горизонте.
– Ты знал, что моя мама никогда не пила?
– Я ничего не знаю, кроме того, что ты сама рассказывала.
– Мою маму тоже растил отец-алкоголик. Я всегда его представляла примерно таким же, каким ты описываешь своего отца. – Я поворачиваюсь к Коннору и продолжаю: – Она хотела лучшего для меня. И хотя мой папа любил выпивать по вечерам, мама все равно вышла за него замуж. Они обожали друг друга, и все думали, что они совершенны.
– Как и ты.
Мое сердце бешено колотится.
– Я далека от совершенства, и они были тоже, как бы я ни старалась их превозносить.
Я смотрю на могилу отца. Он ни в коем случае не был пьяницей, но любил выпить пива. Маму это не беспокоило, пока он ограничивался одной бутылкой.
– Не хочу, чтобы ты замалчивала что-либо. Я хочу, чтобы мы разговаривали. Мы будем ссориться, и я буду злить тебя. Многое случится, но я люблю тебя, и я был серьезен, когда говорил, что мы можем все исправить. Я мог соврать тебе, Элли, мог притвориться, что ничего не знаю о смерти твоих родителей, но не сделал этого. Не только потому, что люблю тебя, но еще и потому, что не хочу, чтобы между нами были секреты. Мы оба прошли через ад, но теперь рядом с тобой я в раю.